Убийство в Ворсхотене - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Корнилов cтр.№ 38

Когда Лазарев въехал в Брюссель, начинало уже смеркаться. Этот город он не особо любил, а потому и знал его хуже. Нет, раньше-то он бывал тут довольно часто, но со времени последнего визита прошел немалый срок, потому пришлось изрядно попетлять по запруженным улицам, чтобы найти место парковки поближе к Писающему мальчику. Следуя многочисленным указателям, Владимир в итоге оказался в каком-то многоэтажном паркинге под названием «Панорама». Выйдя на улицу, Лазарев глянул на адрес, дабы затем найти дорогу к месту паркинга — бульвар Мориса Лемоннье. Владимир припомнил, что когда-то давно видел тут и таблички «Район Сталинград». Но сейчас ничего похожего он не заметил — видимо, показатель того, что и бельгийско-российская дружба закончилась.

Неспешно пройдя по улочке Гран Карм, Лазарев оказался у пресловутого Писающего мальчика, места поклонения туристов всего мира. Вот и сейчас на пятачке перекрестка Шен и Утюв толпилась огромнейшая толпа зевак (преимущественно китайских и русских), пытавшихся протиснуться поближе к решетке, которая отгораживала несчастного ребенка от озверевших туристов. Каждый норовил сделать селфи, оттирая прилипших к решетке конкурентов. «Люся! Люся! Да иди быстрей сюдой, пока эта китаеза опять не наперла!» — раздался истошный голос откуда-то из толпы.

До встречи с Малышом оставалось еще с полчаса. Поэтому Владимир устроился за столиком пивной, расположенной буквально через дорогу. Заказав холодный сидр, Лазарев с интересом стал разглядывать толпу, пытавшуюся нарушить уединение ребенка, который явно страдал энурезом. Владимир никогда не понимал увлечения туристов Брюсселем. Ладно там Брюгге с его уникальной архитектурой и Мадонной Микеланджело. Ладно там Антверпен с его шопингом. Но что в Брюсселе интересного, кроме аляповатой центральной площади, испражняющегося мальчика и Рю де Буше с ее ресторанами, в которых подавалась невкусная рыба и несвежие устрицы? — этого Лазарев никогда не мог понять. По его мнению, Гент с его замком в центре города и знаменитым алтарем был гораздо более привлекательным и совершенно недооцененным у туристов.

Размышления за бокалом сидра были прерваны резким торможением белого минивэна, перегородившего перекресток у Писающего мальчика. Огромный Малыш начал разглядывать толпу у решетки, не обращая внимания на сигналившие за ним автомобили. Лазарев бросил у недопитого бокала мелочевку и поспешил на пассажирское кресло возле Малыша — еще не хватало разбираться с полицейским, который нарисовался в конце улицы и недовольно поглядывал в сторону неожиданно образовавшейся пробки.

— Кого-то удалось найти? — спросил он у Малыша после короткого приветствия.

— Ха, да мы тут слегонца прошерстили чехов в Моленбеке, — сказал довольный детина, выбравшись из узеньких улочек Сталинграда. — Сейчас покажу, каких любопытных типчиков накопали.

На этом Малыш умолк на всю дорогу, лишь изредка матерясь, если ему сигналил кто-то из подрезаемых им автомобилей — его манера вождения очень напомнила Владимиру одну элитную проститутку из Москвы. При этом весь торжествующий вид Малыша свидетельствовал о том, что обнаружил он что-то сенсационное, что-то вроде бриллианта, брошенного в океан старушкой из «Титаника». «Неужели нашел того самого Умара?» — подумал Лазарев, но тревожить партнера не стал, понимая, что тот все равно постарается сохранить интригу до конца.

Может быть, Малыша и распирало нетерпение сообщить что-то сенсационное, но времени поделиться находкой своего «бриллианта» у него было не очень много — вся дорога от Писающего мальчика до самого центра Моленбека заняла не более десяти минут. При этом впечатление было такое, что за эти десять минут они перенеслись из Европы в Азию.

Коммуна Моленбек-Сен-Жан давно превратилась в исламский анклав внутри Брюсселя — даром что расположена совсем недалеко от центра. Лазарев не знал, каков теперь тут процент мусульман, но, попав на запруженные улицы этого района, у любого прохожего создавалось впечатление, что других обитателей тут и нет. Повсюду хиджабы, куфии, бурки, светящиеся надписи на арабских и тюркских языках, уличные базарчики с зазывалами, орущими не хуже стамбульских. Среди шумной толпы порой и мелькали европейские лица, но они явно терялись на фоне всех этих мусульманских нарядов и головных уборов, некогда считавшихся тут экзотическими. Малыш свернул на какую-то улочку и резко затормозил у серого кирпичного здания в три этажа — точнее в три с половиной (учитывая цокольный). Рядом никого не было, только некий старец сидел «в позе дервиша», прислонившись к облезлой решетке полуподвала, и потягивал сигаретку. Он уставился на вывалившегося из минивэна Малыша с видом, как будто впервые в жизни увидел «бледнолицего» (если это слово подходило розовощекому здоровяку).

— Хе, клевый прикид! — Малыш, похоже, только сейчас обратил внимание на красный пиджак Лазарева. — Оголланженный!

— Ой-ой-ой. Можно подумать, ты забыл, как в 90-е бегал на свидания с девицами в бордовых костюмах.

— Ага, и еще зеленые пинджаки всюду были, — заржал Малыш. — Но я в то время в спортивных трениках за девицами бегал. И с магнитолой на плече. Все бабы мои были из-за этой магнитолы!

Лазарев оглянулся по сторонам, пытаясь понять, куда завез его бывший спец по магнитолам. Улица была не очень оживленной, хотя с соседних улиц и из полуоткрытых окон обшарпанных домов раздавалось немало шума, крики на арабском языке и музыка. Напротив дома была глухая стена то ли склада, то ли гаража. Из окна соседнего дома на всю улицу распространялся отчетливый запах жарящейся баранины. Малыш направился к деревянной двери, не менее обшарпанной, чем сам дом, отодвинул фанеру, прикрывающую отверстие, где когда-то, видимо, было стекло, и спокойно открыл подъезд.

В прихожей он достал из кармана балаклаву и легкие хозяйственные перчатки, вопросительно протянув их Лазареву:

— Надо?

— Хм, я еще понятия не имею, что ты мне за сюрприз тут приготовил. Ну, ладно, давай, — Владимир натянул балаклаву. Но перчатки все же решил положить пока в карман, посчитав это излишней мерой предосторожности. — Так, а ты почему без маски?

— Ой, да на мою репу ни одна маска не подходит, — со смешком заявил гигант, протискиваясь по узенькому лестничному проему на второй этаж.

Здесь оказался небольшой зал, в котором Лазарев сквозь прорези черной балаклавы увидел четыре фигуры. Двое парней арабского вида сидели на корточках. Один из них был пристегнут наручниками к трубе отопления, второй — к ножке дивана. У окна, возле телевизора, стоял с калашниковым наизготовку коренастый здоровяк, ростом значительно поменьше Малыша, но при этом даже шире того в плечах. При входе гостей с дивана поднялся еще один мужчина с автоматом. Он выглядел самым старшим в этой комнате — похоже, уже за пятьдесят, — был невысокого роста, но при этом поджар, подтянут, мускулист. Правая щека его была перечерчена большим шрамом.

— Знакомьтесь, — сказал Малыш своим подопечным, не обращая никакого внимания на прикованных арабов и указывая на Лазарева, — это… (он слегка замялся).

— Называйте меня просто Боссом, — пришел ему на выручку Владимир.