Убийство в Ворсхотене - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Корнилов cтр.№ 28

Водка и разговор на отвлеченную тему несколько расслабили Малыша. Но он все равно время от времени бросал настороженные взгляды по сторонам. Лазарева же по-прежнему волновал бронежилет: с чего вдруг? Поговорив еще на несколько отвлеченных тем, дабы сбавить напряжение, перешли к делу. Само собой, Владимир не стал посвящать собеседника в обстоятельства увиденного им в Ворсхотене, пересказав лишь содержание письма якобы «от Умара». По мере рассказа Малыш заметно расслаблялся.

— В общем, я навел справки. Мне сказали, что этот Умар — какая-то большая шишка в среде чеченских джихадистов в Бельгии. Больше ничего о нем не знаю. Да, кроме того, что он ходит с тростью с золотым набалдашником. Ты же лучше знаешь эту публику. Ни о чем не говорит?

— Да уж-жжж, эту публику я знаю более чем… — откинулся на спинку стула Малыш. Его вечно розовощекое лицо еще больше покраснело от водки и теперь выглядело огромным красным шаром, наподобие китайского фонаря, висящего у них над головами. — Если Брюссель, то это точно в Моленбеке надо искать, там вся эта шобла джихадистская собралась. Могу навести справки среди братвы… А вааще, Бельгия допросится скоро. Напустили черножопых, теперь только и слышно про разборки между чеченской, албанской и марокканской мафией. Одних «чехов» они во время войны в качестве «несчастных беженцев» море приняли. Помяни мое слово, скоро будет там большой «бада-бум» из-за этого. Фалалеи, блин.

Малыша уже откровенно понесло. Чувствовалось, что затронули больную для него тему. В поток расистских высказываний Лазарев старался особо не вникать, решив дать собеседнику выговориться и хоть немного расслабиться. Разведчик в это время старался обдумать план дальнейших действий.

— Ты вот с какого года в этих краях обитаешь? — Владимир даже дернулся от неожиданности, когда Малыш обратился к нему.

— Да уж третий десяток лет пошел, как я тут впервые появился.

— Вот ты помнишь, какими «белыми» были эти места в то время? Конечно, помнишь! Даже я лет пятнадцать назад столько черножопых тут не видел. И не держались они тут так нахабно. А теперь с ними цацкаются тут, распустили совсем. Тут еще нишо так, мы немало им шалапетов наставили, а в Амстердамах и Брусселях душманы совсем на голову сели. Кстати, мне тут один знакомый голландец знаешь шо рассказал? — Малыш нагнулся через стол, как будто хотел поведать какую-то жуткую тайну. — Грит, раньше в Голландии было всего три группы людей: католики, протестанты и коммунисты. И все было просто — разбирались между собой, как могли. А теперь, грит, католики и протестанты еле вааще набирают людей, шоб церкви наполнить, поэтому забыли распри между собой…

— Не знал, что Ян Бурума — твой знакомый, — довольно сухо сказал Лазарев, решивший, что пора прекращать этот поток расистского сознания.

Малыш снова откинулся на спинку стула, удивленно взирая на собеседника.

— А, ну да, начитанный ты у нас, — сказал Малыш.

— Ну, судя по тому, что ты читаешь Буруму, ты тоже решил начитанным стать.

— Ага, тип того, — Малыш взял зубочистку со стола и засунул ее в рот, после чего еще больше стал глотать слова. И это при том, что смысла некоторых из них Владимир не понимал и до того. — Понимашь, женился я недавно. На студенточке, малюкашке одной. Так всучила мне книженцию эту. Грит, «надо познавать страну обитания».

— О, поздравляю! Голландка?

— Ты шо! — раскрасневшийся Малыш искренне удивился такому вопросу. — Да ты хиба голландок этих не видел? Они ж как мужики! А правду грят, шо они всех красавиц своих сжигали как ведьм?

Лазарев понял, что за расистской тематикой последует сексистская.

— М-да, «своим» ты тут так и не стал, сразу видно… Погоди, так ты ж, помнится, был женат уже! Как бы ты гражданство голландское получил, если б на голландке не женился?

— Ха, да какая она голландка была? Не, родилась тут, но и папа из Филиппин, и мама из Филиппин. А филиппиночки — они другие, — Малыш начал мечтательно вспоминать о чем-то. — А ваще, я ж тут уже три раза был женат. Нынешняя студенточка — четвертая.

Голос Малышева звучал торжествующе — как будто он сообщал об очередном трофее на охоте или рыбалке. Лазареву совсем не хотелось продолжать эту тему. Пора было переходить к делу.

— Я хочу тебя нанять для решения этой проблемки. Возьмешься? Не безвозмездно, разумеется.

— Ну, а почему б и не взяться-то? Если это твое «небезвозмездно» будет… Эй, желтопузик, — крикнул Малыш уже по-русски (от его «голландского» эффект был бы все равно тем же) пробегавшему мимо официанту. — А тащи-ка еще водочки-то.

— Скажи, сколько раз тебя здесь арестовывали за твои расистско-сексистские выходки? — Лазарев взирал на собеседника с нескрываемым удивлением.

— Да раза три-четыре, не больше. А шо там? Их тюряги — это курорт настоящий. Захотел отдохнуть от работы — набей морду кому-нибудь и загорай себе под телевизором в теплой уютной камере. И кормят вполне неплохо. — Малыш громко заржал.

Рабочий день уже близился к концу, и полупустой доселе зал ресторана постепенно начал наполняться людьми. Преимущественно китайцами. Лазарев всегда оценивал качество и аутентичность азиатских заведений общепита по тому, ходят ли туда сами азиаты. Если ходят, значит, тут готовят настоящие китайские повара. Начали заполняться столики и в их, дальнем, конце зала. Мамаши с юными визжащими чадами стали с опаской посматривать в сторону разошедшегося не на шутку Малыша.

«Лишь бы не обнаружилось среди них кого-нибудь, кто русский понимает, — подумал Лазарев. — А то еще не хватало тут скандала из-за словечек вроде «желтопузик».

Малышев между тем окинул взглядом столы и запел:

— Лица желтые над городом кружатся, лица желтые нам под ноги ложатся…

— Тебе для этого потребуется команда. Есть надежные люди? — Лазарев поспешил вернуть вокалиста к делу.

— Ну а шо ж, я ж тут бригадой целой командую, — вальяжно, с видом большого босса, ответил Малыш. — Возьму с собой парочку проверенных чувачков.

«Чувачок» — давно Владимир не слышал этого слова. Сразу вспомнилось определение «старорежимный человек», данное ему Анжелой. «А ведь Малыш — не менее старорежимный, чем я», — подумал Лазарев, разглядывая собеседника.

— Давно на Родине был в последний раз? — уточнил он у бывшего спецназовца.

Малыш сразу пригорюнился.

— Да как я могу? Меня ж повяжут там сразу на границе. Мы ж теперь для них изгои, «люди Абрамова», гори он в аду. Какой из меня «человек Абрамова», скажи? Он «кинул» меня так же, как и Контора наша. Шо я мог сделать? Он был третьим человеком во власти, часть Машины! Мы ведь думали, шо выполняем приказ свыше. Кто мы, шоб ослушаться этих приказов? Мелкие шестерки, шестеренки этой Машины! Я ведь пытался предложить свои услуги Конторе, ты помнишь, даже предлагал пути доступа к этому Абрамову. Но мы для них — отрезанный ломоть. И ты, и я.

Глаза Малышева налились кровью, он постоянно сжимал и разжимал кулаки.