Крымская кампания 1854-1856 гг. Восточной войны 1853-1856 гг. Часть 2. Альма - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Ченнык cтр.№ 23

Московский пехотный полк

Сыграл одну из самых тяжелых и драматических ролей в сражении и практически не имел времени для отдыха, прибыв к месту предстоящего боя лишь около 8 часов утра, совершив непрерывный 150-верстный марш от Арчинской станции, продолжавшийся более 65 часов. Последние два батальона московцев появились на позиции только за два часа до боя.

С 1847 г. полком командовал генерал-майор ^[26] Михаил Иванович Куртьянов. Полк входил в 1-ю бригаду 14-й пехотной дивизии, состоящей из Волынского и Минского пехотных полков, под командованием генерал-майора фон Моллера.

Генерал Кирьяков сообщил русскому главнокомандующему, что солдаты устали и необходимо дать им хоть небольшой отдых, а не ставить в первую линию обороны. «После трехдневного форсированного марша батальоны эти и полтора часа не могли отдохнуть, пусть бы полежали; можно их заменить другим полком».

На это князь Меншиков раздраженно ответил, что «…для них это ничего не значит», намекая на высокий моральный дух солдат. Ну что ж, мы уже поняли, что отношение князя к моральному фактору было весьма специфическим, недооценка значения солдатской психологии стала одной из причин, приведших в итоге к неудаче.

^{Генерал-лейтенант В.Я. Кирьяков. Начальник 17-й пехотной дивизии. Портреты лиц, отличившихся заслугами и командовавших действующими частями в войне 1853–1856 годов. СПб., 1858–1861 гг}

^{Лейтенант А.П. Обезьянинов. В Альминском сражении — офицер морского батальона. 1860 г.}

Кирьяков с явной досадой объявил московцам о решении командующего, добавив, что он лично к нему не имеет никакого отношения, но не имеет выбора, кроме как выполнить, действуя «… по приказанию самого главнокомандующего».

Современные историки уделяют внимание личности генерала Кирьякова в основном за пущенный им в оборот слоган «…шапками закидаем…» и пристрастие к неумеренному употреблению алкоголя. Но практически ничего не написано о не менее «ярком» персонаже Альминской драмы — командире Московского полка генерал-майоре Куртьянове. Он, конечно, не столь обогатил великий и могучий русский язык, как генерал Кирьяков, но в «Истории 65-го Московского пехотного полка», о которой речь пойдет несколько позже, ему дается такая уничижительная характеристика, что становится не по себе от осознания того, какие безграмотные начальники должны были вести в бой «прекрасный человеческий материал» — русского солдата — 20 сентября 1854 года!

«В полку не было ни одного старшего офицера, знакомого с тактикой, стратегией или военной историей, они не читали ничего, кроме приказов и распоряжений Военного министра или информационных бюллетеней «Русского инвалида». В этом отношении полковой командир Куртьянов …выделялся среди остальных. Он всякий раз, когда его спрашивали о возможности Западной Европы начать войну с Россией, с достоинством произносил: «Да разве враги наши забыли 12-й год?» и, не дождавшись ответа, доканчивал свой вопрос словами: «забыть они никак не могли». Я думаю, что прекрасную характеристику командиру полка дал русский военный писатель М.М. Филиппов: «…необычайно толстый и цветом лица напоминавший разваренного рака, Куртьянов был одним из самых типичных полковых командиров, созданных в России эпохою Аракчеева. По искусству браниться и кричать громовым голосом не многие могли сравниться с ним. На смотрах он отличался молодецким командованием, и только излишняя тучность мешала ему держаться молодцом на коне, который едва выносил тяжесть всадника. Вообще по мере возможности Куртьянов предпочитал ездить в коляске».

В результате «…вследствие такого убеждения генерал Куртьянов нисколько не подготовил к боевому делу вверенный ему полк» и прибыл к месту сражения уже после выхода батальонов на позицию.

Вообще все действия командира Московского пехотного полка — пример элементарной безалаберности и глупости. В предвкушении полной грядущей победы он ничего не сделал для предотвращения будущего поражения.

«Соединившись с прочими войсками часа за два до начала сражения, он не воспользовался остановками неприятельских колонн, двигавшимися перед нашими глазами, не хотел осмотреть положения левого крыла, на котором был поставлен полк его в числе всех 4-х батальонов, так как на местности той ему и предназначалось быть действующим лицом. Не выполнивши своего важного назначения, командир полка начал кричать на прибывшие с ним батальоны, делать распоряжения, не уместные в столь важную минуту, а в недоумеваемых местах своей речи громко призывать Вельзевула во всех его видимостях. К чёрту отправил и носилки для раненых, им замеченные за 4-м батальоном».

Что тут скажешь? Типичный «сын эпохи» генерал Куртьянов совершенно перепутал строевой плац с полем сражения, объединив собственную глупость с уникальным помещичьим самодурством. Забегая вперед, отметим, что после проигранного русскими сражения Куртьянов, получивший легкое ранение, стремясь оправдать себя, заново переписывал историю действий полка при Альме, составляя вместе с полковым адъютантом подпоручиком Яковлевым донесение, «…которое не согласовывалось с действительным расположением нашего полка в упоминаемом сражении».

Конечно, можно сказать, что командир полка не был трусом и как-никак даже получил рану. Но в этом конкретном случае пролитая кровь не является мерилом доблести. Скорее, наоборот — глупости. Командир взвода Владимир Бейтнер так завершил уничижительную характеристику собственного командира: «Тот офицер не заслуживает названия воина, который тотчас после сражения позабыл, что он присутствовал не с целым полком, а только при двух его ротах, как это случилось с генералом Куртьяновым»,

Московский пехотный полк часто считают резервным. Я, пожалуй, попробую оспорить эту точку зрения. Это нетрудно. Резерв предназначен для использования в бою, для решения той или иной возникшей задачи, но никак не до того, как просвистят первые пули. Московский полк просто поздно подошел к позиции и потому занимал свое место в последнюю очередь. Если мы оборвем левый фланг русской позиции батальоном Тарутинского егерского полка, она не будет иметь законченный вид — и это уже ясно. А вот появление там 4-го батальона Московского пехотного полка придает ей тот самый тупой угол (о нем, кстати, говорит Бейтнер), который соответствует замыслу, заложенному в Альминскую позицию князем Меншиковым. Действительно, три батальона полка заняли места раньше, чем дан был сигнал открыть огонь. Более того, как будет сказано вскоре, именно Московский пехотный полк произвел первые выстрелы с русской стороны в сражении на Альме.