Дело "Памяти Азова" - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 24

18 июля матросы и боевики в Гельсингфорсе вступили в перестрелку с отрядами правительственных войск и местным ополчением. Разумеется, что и в этом случае мятежники долго не сопротивлялись. Среди них снова началась паника, и они начали бросать оружие и сдаваться. Небольшая часть сумела скрыться в лесах. Их выловили спустя несколько дней.

Тем временем в самом Свеаборге 18 и 19 июля продолжались бои. Шла ожесточенная артиллерийская и ружейно–пулеметная перестрелка. С обеих сторон были убитые и много раненых. Среди мятежников росла растерянность. Теперь даже самым «сознательным» было очевидно, что мятеж обречен.

С. Найда, критикуя повстанцев за пассивность, пишет: «Переход к наступлению днем 18 июля обеспечил бы восставшим захват Комендантского острова, а это в свою очередь облегчило бы соединение свеаборжцев с восставшими матросами на полуострове Скатудден. Правительственные войска в Свеаборге были бы изолированы, а революционным войскам был бы открыт путь в Гельсингфорс, где их поддержали бы 25 000 красногвардейцев и рабочих. Это, безусловно, послужило бы толчком к восстанию в других воинских частях, расположенных в Финляндии. Между тем восставшие ждали, когда восстанут флот и войска в других местах. Правительство же, использовав эту пассивность и промедление, быстро стянуло войска и флот для подавления восстания». Увы, мечты историка и реальность не имели ничего общего. О каком наступлении вообще можно говорить, когда в Свеаборге к этому времени царила полная анархия и растерянность! Эйфория вседозволенности и упоения мнимой свободы давно прошла, и теперь все мечтали лишь об одном — как бы остаться в живых. Никто никого уже не слушал. Большинство проклинало зачинщиков мятежа и пряталось от снарядов в бункерах.

19 июля друзья демократы Емельянов и Коханский решились хоть как–то навести порядок. Ободряя солдат и матросов, они открыли огонь из 11–дюймовых орудий, стремясь разрушить все здания на Комендантском острове и лишить пехоту возможности укрыться там от пулеметного огня, с Инженерного и Артиллерийского островов, а затем, если повезет, выбить и пехоту с Комендантского острова. Но бомбардировка вызвала яростный ответный огонь правительственных батарей. Получив достойный отпор, Емельянов и Коханский быстро прекратили обстрел.

В поисках выхода из создавшейся ситуации подпоручики предложили захваченному в плен в начале восстания начальнику артиллерии генерал–майору Агееву написать письмо коменданту крепости с требованием сдаться восставшим. Агеев писать о сдаче отказался, но письмо все же написал, говоря о возможности переговоров.

Письмо генерала отправили и начало перемирия для переговоров назначили на 2 часа дня. Каждая из сторон при этом преследовала свои цели. Емельянов и Коханский хотели за это время хоть как–то привести в чувство свое приунывшее воинство. Командование крепости ждало подхода эскадры. Но перемирия не получилось, не выдержав напряжения и заподозрив обман, подпоручики нарушили его, снова открыв ураганный огонь по практически беззащитной пехоте. Генерал Лапминг держался из последних сил. Мятежники опять было приободрились, но именно в это время в море показались дымы эскадры. Одновременно на помощь правительственным войскам подошло сразу несколько пехотных полков, пулеметные роты и полевая артиллерия. Ну а дальше произошло то, что и должно было произойти.

Предоставим слово историку С. Найде: «Около полудня от неосторожной стрельбы на Михайловском острове взорвался пороховой погреб, в котором было свыше трех тысяч пудов пороха. Этот взрыв повлек за собой взрыв приготовленных к стрельбе снарядов. Было ранено и убито до 60 артиллеристов, в результате чего несколько тяжелых орудий лишились прислуги. Осколком снаряда, разорвавшегося во время взрыва, был ранен подпоручик Емельянов. Рана Емельянова была не слишком серьезной, но более участия в руководстве мятежом он уже не принимал. Кроме того, у восставших было на исходе продовольствие. Беспрерывные бои 18 и 19 июля изнурили людей. Кое–где на исходе был боезапас, а доставить его из других мест было чрезвычайно трудно, а часто и просто невозможно. Было много убитых и еще больше раненых, последним не оказывалось никакой помощи, так каку восставших не было ни врачей, ни медикаментов. От отправки раненых на шлюпках в город пришлось отказаться, так как пехота расстреливала шлюпки. Гражданских врачей, изъявивших желание помочь раненым, гельсингфорские власти не пустили в район восстания. Однако восставшие верили в своих руководителей и в то, что флот придет им на помощь, и продолжали борьбу. Увидев приближающиеся корабли, они радостно приветствовали их, решив, что флот восстал и спешит к ним на помощь».

А к крепости тем временем уже подходили линейные корабли «Слава», «Цесаревич» и крейсер «Богатырь». Впоследствии немало писалось, что их команды тоже якобы были готовы к мятежу. Да, восставшие ждали эскадру и, прежде всего, как было предусмотрено планом, они ждали прихода восставшего крейсера «Память Азова». Но «Память Азова» на горизонте так и не появился. К этому времени на нем все было уже кончено. Это значило, что на флоте мятеж полностью провалился. Подошедшие же к Свеаборгу корабли были укомплектованы ветеранами русско–японской войны. Это были опытные и преданные власти команды. Помимо этого, перед выходом в море все матросы, в которых у командования имелись хоть какие–то сомнения, были списаны на берег. На всякий случай увеличили количество офицеров, были привлечены и гардемарины — выпускники Морского корпуса.

Дойдя до маяка Грохару, отряд кораблей остановился и произвел несколько предупредительных холостых выстрелов, которые мятежники почему–то приняли их за салют революционных кораблей. Однако вскоре наступило отрезвление. С подходом эскадры даже самым твердолобым стало ясно, что мятеж подошел к своему логическому концу. Теперь оставалось только спасаться и разбегаться.

Пытаясь спастись, подпоручик Коханский с группой солдат, артиллеристов и матросов хотел проскочить мимо кораблей на крепостном пароходе «Выстрел» и уйти в Швецию. Но это не удалось — пароход был остановлен, а мятежники захвачены в плен. При аресте они даже не пытались сопротивляться и сразу дружно выдали Коханского, указав на него, как на своего вожака.

Около 6 часов вечера корабли открыли огонь по крепости, стреляя с дальних дистанций. Крепостная артиллерия мятежников несколько минут пыталась отвечать, но потом замолчала. Обстрел островов, занятых восставшими, продолжался с моря и с суши до 9 вечера. За это время было выпущено около четырехсот 12– и 6–дюймовых снарядов, которые произвели серьезные разрушения. Одновременно с обстрелом под прикрытием артиллерии на Лагерный остров высадился лейб–гвардии Финляндский полк, а в других местах — пулеметные роты и полевая артиллерия, прибывшие вечером 19 июля из Петербурга.

В среде мятежников уже царил полный разброд. Эсеры поставили было вопрос о взрыве огромных пироксилиновых складов на острове Договорном, но их предложение было отвергнуто. Идея взорвать склады казалась заманчивой, так как взрывом могли быть уничтожены постройки и укрепления Комендантского острова, где находился штаб правительственных войск. Но этот взрыв уничтожил бы строения и укрепления находившегося в руках восставших Александровского острова, разрушил бы строения Скатуддена и прибрежной части Гельсингфорса и повлек бы неминуемые жертвы среди самих мятежников.