Страсти по адмиралу Кетлинскому - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 73

В своих доброжелательных консультационных замечаниях профессор В.В. Тарасов, к тому времени около тридцати лет занимавшийся исследованием интервенции и Гражданской войны на севере России, писал Пикулю:

«Вы, Валентин Саввич, допускаете в книге ряд противоречий в оценке Кетлинского: правильно показываете его в период службы царю и Временному правительству как сатрапа, а при советской власти он у вас выглядит как лояльный новой власти человек. Но этот человек был душой заговора против советской власти, он создал контрреволюционный штаб Главнамура, в котором все — от писаря до генерала — были белогвардейцами. А он у вас или в тени, или даже лояльный человек».

Так кто же такой К.Ф. Кетлинский? Сатрап с «Аскольда» или дисциплинированный офицер, прогрессивная личность? Удивительно, но факт: роман Валентина Пикуля стал поводом к тому, чтобы по этому вопросу спустя полвека в схватку вступили потомки враждующих сторон.

Свою точку зрения отстаивали участники революционных событий на Севере, доказывая, что Кетлинский участвовал в заговоре против советской власти.

Эту точку зрения поддерживал и академик Кедров, автор книги «От Тулона до Мурмана», и ряд историков и литераторов, но, главное, те, кто знал Кетлинского по Мурману. К. Козловский, участник тех событий, писал автору «Из тупика»: «…В деятельности Кетлинского в Мурманске есть много скрытых, закулисных и темных сторон, о которых Вера Казимировна предпочитает умалчивать, а говорить о том, что ей выгодно».

Матрос-аскольдовец Седнев спустя сорок лет после смерти Кетлинского скажет о нем «Он был душой заговора против советской власти».

В письме автору романа читатель прислал четверостишие:

В другом письме участника Гражданской войны читаем: «Еще живы те, которые знают, кто фактически виновен в расстреле четырех матросов в Тулоне — фигура командира крейсера Кетлинского, сменившего Иванова 6-го была достаточно известна как махрового монархиста».

Точка в этом затянувшемся споре была поставлена документальными источниками.

Архивные документы подтверждают, что новый командир корабля (К. Кетлинский), прибывший на корабль с целью разгрома революционного движения на крейсере, активно участвовал в подборе состава суда, не раздумывая, утвердил приговор на расстрел четырех матросов: «Представленный мне на конинформацию приговор суда особой комиссии по делу о взрыве на крейсере «Аскольд»… я в силу предоставленного мне права… утверждаю.

Приговор предлагаю привести в исполнение в законный срок — немедленно» (ЦГА ВМФ. Ф. 565. Оп. 1. Д. 27. Л. 156-161).

Роман «Из тупика» вызвал такую богатую почту, что впору писать новое исследование. Остановлюсь на нескольких штрихах из писем читателей.

«Почти 60 лет своей жизни я посвятил морю, флоту и кораблям и сейчас тесно связан с судостроением. Поэтому перед моими глазами и при непосредственном участии происходили многие события, относящиеся к нашему флоту и особенно — к созданию военно-морского и транспортного флота… Ваши романы «Океанский патруль», «Из тупика» я читал и перечитывал и, как моряк и кораблестроитель, ценю очень высоко…» — писал Анатолий Александрович Моисеев из Ленинграда в 1974 году.

Из Северной Атлантики, из Дэвилова пролива с борта МБ-0451 пришло письмо от моряка и историка по образованию Петра Семкова: «Ваш роман «Из тупика» повлиял на мою отметку в дипломе по истории СССР советского периода. Я в то время учился на историческом факультете Мурманского пединститута и во время экзамена поспорил с заведующим кафедрой А.А. Киселевым по поводу исторического образа Кетлинского. Киселев был солидарен с Верой Кетлинской, которая считала своего отца «первым коммунистом на Мурмане»… Я отстаивал Вашу точку зрения по тулонскому инциденту и до сих пор считаю ее правильной…»

…Буря возмущений прокатилась и в Ленинградской писательской организации, на учете в которой Пикуль состоял, разделив «инженеров человеческих душ» на два враждующих лагеря. Писатель Николай Кондратьев из Ленинграда сообщает об одном инциденте:

«Прошлое партийное собрание было весьма бурным Выплыл… Казимир Кетлинский и рукой Александра Васильевича Грина влепил пощечину Илье Авраменко, который критиковал именитого писателя за явно пролитую слезу по адмиралу-палачу — при разборе конфликта Кетлинской и пяти правдоборцев.

Все это очень скверно, и я принял меры, чтобы примирить двух моих друзей-Александр Решетов, бичуя Кетлинского, сказал о тебе, как о выдающемся русском писателе… Так что столби! Столби литературный путь свой…»

Но не будем больше смаковать «негатив». Негативное надо уметь дозировать. Сплошное охаивание убивает веру, жизнь без которой не имеет смысла. Это твердо усвоил Валентин Саввич.

…И жизнь расставила все на свои места. Забегая вперед, скажу, что в 1987 году Пикуль был удостоен литературной премии Министерства обороны за роман «Из тупика…»

Как представляется, в настоящее время можно считать, что после 1991 года закончилась эта «гражданская война историков». Оглядываясь назад, думается, что в споре о роли Кетлинского в событиях 1917 года, по существу, правы были обе стороны. Кетлинский, как подавляющее большинство офицеров старой армии, по убеждениям был, конечно, ближе к монархистам и республиканцам, чем к радикалам-большевикам. Но это вовсе не значит, что он обязательно пошел бы за своим заместителем, лейтенантом Веселаго в сторону белого движения, возглавляемого его личным врагом Колчаком. Не меньшие основания у него были следовать за своим спасителем Беренсом, служившим, как мы знаем, верой и правдой советской власти.

Показательный момент, в Мурманске никогда не было, и в обозримом будущем вряд ли появится улица Кетлинского, зато улица Аскольдовцев имеется. Уж не в честь ли тех, кто убивал адмирала выстрелами в спину?

В целом же Казимира Филипповича Кетлинского можно считать значительной политической фигурой в революционных событиях 1917—1918 годов, стоящей в одном ряду с подавляющим большинством флотских офицеров, бывших честными патриотами России и флота. В том, что именно Кетлинский, как и его балтийский коллега Щастный, стали одними из первых трагических жертв начинающейся Гражданской войны, есть свой трагическо-логический смысл. Оба флагмана пытались остаться вне политики, вне революции и вне братоубийственной бойни и именно потому оба были сразу же сметены всесокрушающим валом тотального террора.

Как мне видится из сегодняшнего дня, взявшись в начале 60-х годов за крайне рискованную тогда тему нюансов установления советской власти на Мурмане, Валентин Саввич Пикуль уже изначально был обречен на печальные последствия для себя. Если на минуту представить, что в своем романе «Из тупика» он вывел бы образ адмирала Ветлицкого как человека честного и предельно лояльного большевистским идеям, то немедленно попал бы под уничижительный огонь официальных историков того времени, в распоряжении которых была вся партийная идеологическая машина. Дело в том, что профессора от советской истории 60-х годов рассматривали события на Мурмане в 1917—1918 годах исключительно с точки зрения марксистко-ленинской теории классовой борьбы, в которой не существовало полутонов, а были лишь «свои» и «враги». Так как К.Ф. Кетлинский объективно не мог до конца считаться «своим», следовательно, он автоматически переходил в категорию «врагов», со всеми вытекающими отсюда последствиями.