Война в Арктике. 1941—1945 - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Корякин cтр.№ 23

По объяснению командующего Северным флотом адмирала Головко, после атак немецких подлодок 21 августа у Белушьей губы (Новая Земля) «сутки спустя мы предупредили руководителей Главсевморпути о возможном появлении надводного вражеского рейдера у Новой Земли» (Головко, с 124 — 125). Правда, Головко тут же приводит важное уточнение: «Сведения о том, что крупный надводный корабль противника находится уже в районе внутренних арктических коммуникаций, флот получил только спустя полутора суток после появления его там» (Головко, с 124 — 125). Авторы монографии «Краснознаменный Северный флот» вообще не касаются проблемы предвидения действий немецкой стороны, как и крупнейший специалист по истории Арктики советского времени М.И. Белов в четвертом томе «Истории открытия и освоения Северного морского пути». Получается, что в истории с рейдом «Шеера» прав оказался И.Д. Папанин, предвидевший подобный разворот: «Николай Герасимович, — просил я наркома Военно-Морского флота адмирала Кузнецова, — отмените приказ о демонтаже батареи, оставьте пушки на Диксоне.

— Эти пушки нужнее на передней линии обороны, а у вас они год без пользы стоят.

Я понимал, что Кузнецов действует в интересах фронта, но согласиться с ним полностью не мог. Штаб Северного флота прислал на Диксон отряд артиллеристов-монтажников, подогнал туда СКР "Дежнев" и баржи, и моряки начали готовить пушки к отгрузке» (Козлов, Шломин, с. 283). Все дальнейшее является иллюстрацией того, как адмирал с церковно-приходским образованием (но на своем месте), оказался провидцем там, где спасовали его несомненно более образованные и, главное, обладавшие военным опытом оппоненты. Как обычно, ошибки руководства исправляют, не жалея себя, рядовые: так было на суше в 1941-м, повторялось в конвое PQ-17, так же получилось в Карском море в августе 1942 года.

Тем временем немцы продолжали отвлекать внимание наших военных от Карского моря, где предстояло развернуться основным событиям операции «Вундерланд», для чего приступили к бомбежкам Архангельска, результаты которых в документах обкома ВКП(б) отражены следующим образом: «При воздушном налете противника на город Архангельск ночью с 24 на 25 августа сброшенными зажигательными бомбами вызван ряд пожаров, которыми уничтожены Канатная и Трикотажная фабрики, 65 домов, 23 других строения. Кроме того, фугасными бомбами причинены серьезные повреждения телеграфной, телефонной и трамвайным линиям. Убиты 51 и ранены 102 человека. Благодаря принятым мерам большинство очагов пожаров ликвидированы в начале их возникновения и наиболее крупные пожары были потушены к 6 часам утра 25 августа» (Северные конвои, 2000, с 264 — 265).

Рядовые архангелогородцы воспринимали бомбежки эмоционально, однако не теряя рассудка, что важно для военных условий. Вечером 24 августа молоденькая учительница Зина Щеголихина приготовилась высаживаться с рейсового пароходика на Красную пристань в центре Архангельска: «А там вдруг из громкоговорителей несется: "Воздушная тревога! Воздушная тревога!" Быстро появляется трап. Пассажиров торопят с выходом, предлагают немедленно пройти в бомбоубежище… Первые, кто открыл туда дверь, отпрянули. Бомбоубежище была загажено и оттуда шла ужасная вонь. Тогда нас заставили лечь с правой стороны управления порта. Здание дрожит, около нас падают осколки зенитных снарядов. Страшно. Земля сырая. Кто-то пытается встать, но нас опять заставляют лечь. Кажется, здание рухнет и погребет всех под собой. Но, удивительно, многие считают, что эта тревога учебная.

Вдруг стало светло. Это зависли яркие "фонарики", осветительные и зажигательные бомбы. Они медленно пускались на город. В глубине города вспыхнуло огромное пламя, а потом раздался страшный взрыв. По-моему, это территория канатной фабрики. Через несколько минут в разных частях города появляются новые очаги пожаров и слышны глухие разрывы фугасных бомб… Там мой дом! Вдруг разбомбили?

Лишь около четырех часов утра объявили отбой воздушной тревоги. После шестичасового лежания на земле едва стою на ногах, но тревога за родных заставляет спешить… Не успела дойти до дома, как загудели сирены, и снова воздушная тревога. Опять гул самолетов, хлопки зениток. Улица опустела. Дежурные опять пытаются задержать меня… Подхожу к калитке. Постояла с закрытыми глазами, наконец, вошла во двор. Там, дрожа от страха, сидят на узлах мама и сестра.. За нашим домом сгорело много построек. Исчезли многие дома на улице Холмогорской» (Барашков, с 114). Кинооператор Владислав А4икоша, снимавший борьбу горожан с пожарами, стал свидетелем другой сцены: «Мое внимание привлек Дом профсоюза моряков, на нем во весь фасад висел огромный портрет Сталина Из окружавших окон языки пламени со всех сторон набросились на его лицо, и оно, к моему ужасу, будто бы от страшной боли в судорогах, наморщив лоб и брови, стало коробиться, а рот из-под охваченных пламенем усов взывал о помощи» (там же, с 115).

Между тем в самом центре Карского моря операция «Вундерланд» приближалась к своей кульминации. Поскольку боевое столкновение сторон происходило на фоне очевидных взаимных упущений, в мемуарах и позднейших исследованиях эти события представлены в очевидной попытке представить свои действия в выгодном свете.

«Шеер» оставил Нарвик еще 15 августа с эскортом из четырех эсминцев, с которыми расстался у острова Медвежий. Отсюда он направился к северным пределам Новой Земли, где спустя трое суток встретился с U-601, сообщившей командиру «Шеера» капитану 1-го ранга Мендсен-Болькену сведения о ледовой обстановке. Продолжив поход в центральную часть Карского моря и встретившись с многочисленными ледовыми полями, к своему удивлению, он убедился в отсутствии активного судоходства Молчал и эфир на волнах советских станций. Ничего не подозревающее советское руководство между тем отправило с Диксона еще 18 августа конвой из восьми транспортов и двух танкеров в сопровождении двух ледоколов («Красин» и «Ленин» с английским танкером «Хопмаунт») в направлении пролива Вилькицкого без какого-либо воздушного или военного сопровождения. Уже 20 августа немецкий корабельный воздушный разведчик «Арадо» обнаружил конвой в районе острова Кравкова, и в другой ситуации судьба конвоя могла бы оказаться трагической. Однако немцы неверно определили направление его движения, а кроме того, явно путались в оценке непривычной обстановки, прежде всего ледовой, так что практически трехдневные воздушные разведки не привели к конкретному результату. Кроме того, Мендсен-Болькен получил от своего командования сведения о приближении каравана с востока, и, казалось бы, все его усилия должны были бы быть направлены к проливу Вилькицкого, чего, однако, не произошло по совокупности опять-таки сугубо арктических причин, включая туман, не позволявший немцам определить даже собственное местоположение. В результате они теряли драгоценное время вместе со своим воздушным разведчиком, который, потерпев аварию, был уничтожен огнем с борта «Шеера». По сути, немецкое руководство на исходе августа должно было расписаться в неготовности в использовании крупных надводных кораблей в условиях Арктики, но им повезло — у острова Белухи в архипелаге Норденшельда в полдень 25 августа с улучшением видимости сигнальщики «Шеера» увидали одинокое советское судно.

Практически одновременно на Диксоне с «Сибирякова» было принято сообщение о встрече с неизвестным военным кораблем, текст которого в разных изданиях несколько отличается, оставаясь однозначным по сути: в Карском море — противник, что однозначно раскрывало суть операции «Вундерланд». Первым переговоры противников опубликовал Е.М. Сузюмов, находившийся в это время на Диксоне в штабе морских операций: «В 13.17 Диксон и другие арктические радиоцентры приняли от "Сибирякова" тревожную радиограмму. Радист сообщал, что впереди обнаружен неизвестный крейсер, и просил следить за ними.