Ржевская дуга генерала Белова - читать онлайн книгу. Автор: Александр Пинченков cтр.№ 70

— не верил в прорыв своей группы на наиболее вероятном направлении, т.е. южнее Городец (предполагая подготовленность к отражению атаки немцами этого участка);

— был подавлен и отстранен, а реальные приказы отдавали не очень-то военные — стоявшие рядом комиссары типа Владимирова или особист Камбург.

На карте читается планировавшаяся штабом Ефремова ось движения от Нов. Михайловки: Ключик — Костюково — Некрасове. Форсировать Угру в лоб на деревню — не зная обстановки в Костюково (кровь! + подавленность выживших), идти дальше уже без внезапности для врага, причем несколько километров — это разумно? Дальше, у Некрасово — отнюдь не плацдарм, а форсировать р. Ворю, все еще в зоне огня противника, то же — и в 2 км севернее, у д. Вавуленки. Причем именно по западному берегу Вори немецкие солдаты из 17-й ПД и окопались, отбивая все атаки с востока. Два форсирования по весеннему льду под огнем врага, да еще 4—5 км между ними. О чем думал генерал?

Что прорыв через Костюково на Некрасово — не наш вымысел, подтверждается фактами. Сержант Щуковский, между прочим, из охраны генерала Ефремова, пробился в ходе боя в Костюково на восток и перешел линию фронта . Лейтенант Качалин в этом же бою попал в плен уже на восточном берегу Угры. Десяткам, если не больше, пришлось умыть кровью потрескавшийся лед и пойму Угры у Антипова рва. Немецкая 17-я ПД отбила атаки в Костюково, а подошедшие с юга другие части откинули ефремовцев с дороги Хохловка — Большое Виселево.

С момента отражения врагом натиска ефремовского авангарда на участке Костюково — Хохловка организованные действия единой группировки М.Г. Ефремова следует считать завершенными. Если к Угре на участок Костюково — Городец вышли более-менее единой многосотенной массой, то все, что происходило с окруженными дальше, шло уже вне каких-либо приказов войскам командования группы и личного контроля командарма. Подчеркнем: рвавшуюся из окружения единую группировку М.Г. Ефремова не разбил противник. Она в какой-то момент просто окончательно распалась. Спасались, кто как может. Шли спонтанно возникшими группами, руководствуясь собственными предпочтениями и собственным анализом быстро меняющейся обстановки.

Такова же была оставшаяся при командарме группа в несколько десятков человек. Ее действия интересны не только связью с судьбой командарма, но и проявленной в маршруте растерянностью, массой тактических ошибок — несмотря на присутствие в ее составе высоких командно-начальствующих лиц. Причиной трагичности судьбы группы — вовсе не расторопность и боевитость врага, нет: усталость, психический надлом. Отупение, в последнюю минуту переросшее в равнодушие к собственной судьбе.

И это было не только настроение одного лишь Ефремова, спровоцированное, например, его ранением. Находившийся, если ему верить, в группе командарма Анатолий Сизов увидел, как застрелился М.Г. Ефремов, затем слышал еще несколько выстрелов: «Рядом с ним у сосны сидел мертвый комиссар (…). У соседней сосны — еще три командира. И они были мертвые. Теперь Толя понял, что значили те выстрелы» . Впрочем, не будем забегать вперед.

Отупение комначсостава и их безразличие к происходившему подтверждается и анализом конкретики обстоятельств последних суток действий группы командарма. Обязательно с картой. Только с конкретикой хорошей карты местности, причем того времени, можно разобраться в произошедшем, по крайней мере, достичь принципиальной констатации.

Достоверно известное место, где находился командарм М.Г. Ефремов 15 апреля 1942 года — лес севернее Новой Михайловки (район в 4—5 км северо-восточнее крупного поныне существующего села Слободка). Здесь же, около километра к северо-востоку от Нов. Михайловки — существовавшая в 1942-м деревушка Ключик. Так вот, направление дальнейшего движения группы командарма М.Г. Ефремова — единственное, что может свидетельствовать о намерении командарма. От Нов. Михайловки часть группировки попыталась пройти на северо-восток через Угру в районе Костюково. Безотносительно к тому, был или не был сам командарм здесь, на берегу Угры, важно, что этот вариант не сработал, вражеский огонь и разлившаяся Угра сорвали этот замысел окруженных. Осталось ли после этой неудачи намерение прорваться на «Большую землю»? Если да, то и к чему сводилось соответствующее решение? Здесь приходится разбить весь полусферический участок от Нов. Михайловки (северо-восток/восток/юг/юго-запад) на сегменты. Разбивка — по занятым противником тогдашним населенным пунктам, отделяющим группу от советских войск основного фронта. Ясно, брать деревни в последнем рывке незачем, предпочтительнее идти между ними. Вариантов для планомерного выхода М.Г. Ефремова к советскому переднему краю оставалось всего два:

— удар на восток лесным районом в дефиле деревень Хохловка, Жары: выход к 43-й армии на ее плацдарм у д. Бол. Устье;

— удар на юго-восток в дефиле деревень Жары, Тарасовка: выход к 49-й армии на ее плацдарм у д. Павлове

Любые другие направления удара — южное, юго-западное — к советским позициям основного фронта не выводили, более того, были гибельны в связи с прохождением именно здесь самого густозаселенного участка вяземско-юхновского большака. Именно здесь вплотную друг к другу два крупнейших местных села: Слободка и Климов Завод. М.Г. Ефремов и прежде-то отверг прорыв на юг к партизанам через этот большак в более лесном районе западнее. Три километра между крупнейшими селами, а прежде — прикрывающая этот отрезок выхода к большаку деревня Горнево. И что же? Ефремов идет именно сюда!

Исследователи истории ефремовской катастрофы, подходя к необходимости описания этого последнего рывка группы командарма, либо скромненько умолкают, либо вдруг теряют способность ко внятным объяснениям:

— В.Д. Шерстнев, книга «Командармы» (2006), с. 207— 208, полностью избегает описания скользкого момента: никакого поворота от Угры, от участка Рупасово — Бол. Виселево на юг решительно не описывается, и точка!

— С.Е. Михеенков, книга «Армия, которую предали» (2010), с. 242: «После неудачной попытки переправиться через реку Угру у деревни Костюково группа командарма отошла к деревне Жары. Здесь-то, в сосняке, и произошел тот последний бой, который провел генерал Ефремов…» Наблюдаем искажения. Во-первых, не к Горнево, не к Тарасовке, а именно «к деревне Жары», то есть якобы гораздо восточнее, к самой восточной, последней вражеской деревне перед линией фронта. Вроде как к фронту, не от него. В три километра «неточность», а в результате — вместо южного восточное направление, полное искажение значения действительного маршрута. Во-вторых, формулировка предполагает как бы временный отход («…отошла…», и все тут), а не смену направления маршрута. Это к вражескому большаку-то «отошла»? Зачем «отошла», исследователь не уточняет. Может, для отдыха, к вражеским гарнизонам под бок? Улыбаться не приходится. Все проще: «отошла» — единственный способ не сказать направилась. Иначе пришлось бы отвечать — зачем направилась. А это уже вопрос не для ответа.

Попытка пройти на восток была, правда, не к деревне Жары, а от д. Ключик на Городец. Согласно воспоминаниям в одном из писем С.Д. Митягину бывшего офицера связи штаба 113-й СД А.П. Ахромкина, группа командарма следовала из района д. Ключик на северо-восток 600—700 м до некоего поля, а далее 200—300 м этим полем. Если ориентировались верно и пройденное расстояние передано А.П. Ахромкиным верно, то отсюда М.Г. Ефремову до линии фронта оставалось лишь 2 километра! Никакой тут немецкой системы обороны на пути прорывавшихся не было, ни отдельных хотя бы огневых точек, кроме как в самом Ключике. Но неподалеку оказались три вражеских танка.