Тайны Третьего Рейха. Рай для немцев - читать онлайн книгу. Автор: Олег Пленков cтр.№ 101

В целом же, свастика для адептов нацизма имела весьма путаный смысл, о котором существовала масса суждений, и каждое претендовало на правоту. В этом отношении столь же психологически смутный смысл имел в советской символике и серп. Серп — символ крестьянского труда, но для труда крестьян важно многое: качество почвы, время года, разнообразие орудий труда, социальная организация, политическая ситуация, — и все же труд символизировал серп — простейшее орудие, давно вышедшее из употребления. Предмет совершенно незначительный служит символом значительного явления — точно так же, как в случае со свастикой. Для того, чтобы воспринимать «серп» как символ, можно не иметь ни малейшего представления об истории земледелия, о развитии и формах крестьянского труда. Достаточно знать, что серп был типичным сельскохозяйственным орудием. Вместе с тем, этот пример показывает, что для восприятия символов как таковых необходимо только минимальное знание истории, дающее ощущение полноты знания и высокой степени посвященности, за которой, на поверку, ничего не стоит.

Свастика, как удачно подметил Конрад Гейден, своим видом возбуждает желание самому намалевать ее на чем-либо. Нарисованная мелом или краской свастика покрывала стены домов, с максимальной краткостью и стенографической ясностью напоминая о существовании нацистов . Конрад Гейден указывал, что для пропаганды нельзя придумать более подходящего символа: в нем есть нечто грозное и в тоже время гармоническое, его ни с чем нельзя перепутать, он сразу запоминается . Вильгельм Рейх объяснял притягательную силу этого символа тем, что он действует на подсознание как обозначение двух человеческих тел во время полового акта, иным словами, по мнению известного неортодоксального фрейдиста — это символ продолжения жизни . По В. Рейху, указанное воздействие свастики на подсознание, естественно, не было причиной, но всего лишь вспомогательным средством в развитии нацистской массовой пропаганды. Рейх писал, что индикативные опросы показали, что почти никто из людей различного возраста, пола и социального происхождения не осознавал сексуальный смысл свастики, но при длительном созерцании этот тайный смысл начинал до них доходить. Также В. Рейх указывал, что было бы неверно полагать, что после осознания тайного сексуального смысла свастики его воздействие на подсознание уменьшается — наоборот, люди в своем подсознании стремятся морально преодолеть это ощущение, что усиливает воздействие символа свастики . Вероятно, такие суждения могут вызвать улыбку и недоверие, но это хоть какое-то объяснение действительно магической силы воздействия этого символа на немцев.

Весьма любопытную интерпретацию свастики предложил большой знаток религиозной традиции Элиас Канет-ти. Он указывал, что даже семантически слово Hakenkreuz (понемецки: крюкастый крест, свастика) воплощает самую жестокую часть христианского предания — казнь через распятие. Помимо прочего, «Накеп» — это и козлы, на которых наказывали провинившихся мальчиков в школе, это слово своим звучанием напоминало о необходимости призвать виновных к ответу. «Накеп» в немецком языке созвучно выражению, обозначающему цокот подковы, копыт, щелканье каблуков. «В этом символе, — указывал Канетти, — самым коварным образом соединяются угроза жестоких наказаний за неповиновение или неисполнение долга со скрытым напоминанием о военной дисциплине и ритуале» . Может быть, именно по перечисленным причинам никогда еще в истории политических течений символ не утверждался столь последовательно, как свастика. О серьезном отношении нацистов к своему символу свидетельствует то, что вскоре после 1933 г. был выпущен закон «о защите национальных символов», который запрещал использование символики на игрушках. Один мемуарист передавал, правда, что вскоре после 30 января 1933 г. в магазине игрушек он видел детский мячик с изображением свастики .

Ярким и узнаваемым символом движения нацисты сделали старинное готское приветствие «Hei», которое было широко распространено в немецком молодежном движении еще до войны. Распространенные в старину приветствия «Iт deutschen Namen Heil», «Heil und Sieg» нацисты переделали в короткое и звонкое «Sieg Hei». От итальянских фашистов нацисты переняли «древнеримское» приветствие путем поднятия под небольшим углом правой руки и униформирование членов партии, а от коммунистов — обращение «товарищ» (Parteigenosse). Все эти символы, знаки и узнаваемые приметы придавали нацистскому движению цвет, страсть, динамику и размах; они были чрезвычайно важным средством мобилизации, организации, театрализации нацистского движения и, в конечном счете, немаловажной причиной его сенсационного и беспрецедентного успеха. Более того — живой смысл символики нацизма состоял в возможности контроля над настроениями; например, гитлеровское приветствие было обязательно для всех государственных служащих, позже (с 1944 г.) оно было введено в армии. Приспособление к этим условностям составляло акт унижения для людей с чувством собственного достоинства и помогало режиму наиболее полно осуществить общественную унификацию. При этом неофиты выказывали гораздо большее рвение, дабы доказать свою лояльность. Приват-доцент Кильского института мировой экономики Рудольф Хеберле вспоминал, что студенты-ветераны нацистского движения продолжали приветствовать его наклоном головы или поклоном, а новички партии — обязательным «Неil Hitler» и поднятием правой руки .

В заключении главы о символике Третьего Рейха следует еще раз подчеркнуть, что вразумительное объяснение нацизма — при исключении иррациональных мотивов и феноменов — невозможно в том числе и по той причине, что нацисты их интенсивно использовали. Алан Буллок в своем сравнительном жизнеописании Гитлера и Сталина указывал, что не только речи Гитлера, но и все атрибуты движения, которое относилось к политике как к драматической смеси театра и религии, были нацелены на возбуждение не рациональных, а эмоциональных и иррациональных эмоций и реакций. Собственно, наиболее оригинальным достижением Гитлера является создание движения, специально рассчитанного на подчеркивание с помощью всех возможных приемов — символов, языка, иерархии, ритуалов — верховенства в политике динамичных иррациональных факторов, таких, как борьба, воля, сила, жертвенность, дисциплина, товарищество, раса . Муссолини в свое время заметил: «Идеология фашизма не содержит ничего нового, она является результатом кризиса нашего времени, вы можете его определить как иррационализм» .

Немецкий антрополог Людвиг Вольтман писал, что рабство было необходимо, чтобы породить в сознании человека практическое понятие социального труда, аристократия — для утверждения практического понятия о социальной свободе. Интересно, а для чего был нужен тоталитаризм, как нам, потомкам, использовать его в процессе политического воспитания? По всей видимости, для того, чтобы отвратить нас от единомыслия и единообразия в наших оценках и нашей политической практике, а также избавить от цезаризма, который в XX веке оказался не столь безобидным (как и предрекали О. Шпенглер и К. Буркхардт). В этом и состоит значение преодоления тоталитаризма для политического воспитания современного мира.