Тайны Третьего Рейха. Спартанцы Гитлера - читать онлайн книгу. Автор: Олег Пленков cтр.№ 38

Таким образом, Гитлер смог показать, что отказ от внутрипартийной дискуссии и необходимость в процессе партийного строительства полного и абсолютного авторитета вождя является собственно тем специфическим, что отделяет НСДАП от других политических партий. Символично, что рожденное на Веймарском съезде партии 1926 г. молодежное нацистское движение окрестили в честь фюрера «Гитлерюгенд». По причине отказа от обсуждения принимаемых решений, съезды партии (с 1927 г. они ежегодно, за исключением военных лет, проводились в Нюрнберге) превратились в своего рода смотры СА, СС и других подразделений партии: они торжественным маршем проходили мимо трибуны, на которой стоял Гитлер. Это дефиле со временем становилось все более продолжительным, торжественным и пышным и представляло собой великолепно организованный массовый карнавал, который развивался по тщательному разработанному регламенту. Английский посол Н. Гендерсон отмечал, что «тот, кто не подвергся воздействию особой атмосферы партийных съездов, длившихся целую неделю, тот не может утверждать, что имеет представление о национал-социализме» . Американский журналист Ширер так описывал, как на партийном съезде 1934 г. проходили подразделения ДАФ с лопатами: «Их слаженный марш был настолько четким, что удовлетворил бы, наверно, даже старого прусского фельдфебеля, а огромная толпа на съезде просто дрожала от восторга» .

Ни в чем характер нацистского движения не проявлялся столь отчетливо, как в партийных съездах. Не случайно по протоколу государство стояло на третьем месте, на втором — вермахт, а на первом — партия . Ни один германский религиозный праздник не мог сравняться с партийными съездами в Нюрнберге, в котором в те времена проживало 400 тыс. человек: в городе звонили колокола всех соборов — сначала когда фюрер прибывал на вокзал города, а потом — через неделю, когда он отъезжал, провожаемый сотнями тысяч боготворивших его членов партии, собравшихся со всей Германии. Гитлер медленно проезжал по улицам, забитым людьми, которые пребывали в экстазе от происходящего.

Ни одна группа правых не обладала столь мощным и развитым аппаратом партии, поэтому прочие правые и не могли конкурировать с КПГ и СДПГ в борьбе за влияние в массах. Некоторые приемы борьбы за влияние нацисты позаимствовали у коммунистов — например, создание уличных и производственных партийных ячеек (НСБО), от которых, впрочем, по приходу к власти пришлось отказаться по причине сильного левого влияния в них. Самым существенным организационным отличием от левой партийной организации и структуры было то, что в НСДАП местные партийные боссы — гауляйтеры — обладали в своей политической работе обширными полномочиями; суверенитет отдельных гауляйтеров часто простирался до устанавливаемых ими самими пределов. Гитлер чрезвычайно ценил огромный масштаб активизма, вызванный работой гауляйтеров, и всегда стремился поддерживать с ними наилучшие отношения; во конфликтах компетенций он почти был всегда на их стороне, — даже в таких сложных случаях, как череда инцидентов с Иозефом Бюркелем, гауляйтером Рейнпфальца. Бюркель, имея сложившиеся представления о необходимости автономной и сильной, максимально независимой от государства власти на местах, выступал, по существу, за «рефеодализацию» государства и его структур . Таким образом он хотел преодолеть дуализм партии и государства.

Очень вероятно, что именно благодаря автономии гауляйтеров НСДАП смогла «обскакать» коммунистов во влиянии, ведь у последних «всякая инициатива являлась наказуемой» (как гласила циничная, но реалистичная советская максима), что снижало эффективность партийной работы. Благодаря необычайно действенной и динамичной организационной доктрине НСДАП, благодаря сильной харизме фюрера и беспрекословной дисциплине отдельных партийных лидеров нацистская партия еще до 1933 г. смогла стать самой мощной политической партией Германии. Назначенный в 1928 г. начальником организационного отдела партии Грегор Штрассер, несмотря на свои левые убеждения, а, может быть, благодаря им, провел в 1932 г. последовательную перестройку партийного руководства: 1-й отдел был занят внутрипартийными оргвопросами и Штрассер заведовал им сам; 2-й отдел — внутренними и экономическими вопросами будущего «национального» (в терминах нацистов) правительства (право, культура, финансы, торговля, социальная политика, занятость); 3-й отдел — народное образование, пресса; 4-й отдел — экономика; 5-й отдел — сельское хозяйство; 6-й отдел — производственные ячейки НСДАП; 7-й отдел — чиновники; 8-й отдел — женщины; 9-й отдел — ветераны войны. Иными словами, партийное руководство стремилось дублировать функции правительства; из этого стремления логически вытекала и пресловутая борьба компетенций внутри верхушки Третьего Рейха.

Помимо прочего, причина беспрецедентного в немецкой и мировой политической истории взлета НСДАП находилась в самой партии: она «просто» довела до логического конца то, о чем на каждом углу кричали агитаторы. Известный немецкий либеральный мыслитель Теодор Хойсс, впоследствии президент ФРГ, был прав, когда указывал на то, что «полная отдача в агитационной работе и вызванный Гитлером энтузиазм в выполнении партийной работы, собственно, и были тем новым, что принес нацизм в политику» . Именно потому, что невиданный доселе энтузиазм, мобилизация и энергия были главной чертой нацизма, левые интеллектуалы клеймили и его глупость, и стадные рефлексы толпы, но сами они ничего, кроме высокомерного презрения (оскорблявшего ко всему прочему простых людей), этому напору и энтузиазму противопоставить не смогли.

Острота конкуренции (не только политической, но и силовой — каждая партия имела собственную армию) между отдельными партиями была острой, причем эта борьба и противостояние политических партий отражались во всех сферах — даже предметы потребления использовались в пропагандистских целях. Например, коммунисты, социал-демократы и нацисты имели даже свои марки сигарет: только их должны были курить верные приверженцы этих течений. Интересно, что нацисты, как самофинансирующаяся партия, за пачку требовали на 1 или на 0,5 пфеннига больше, чем другие партии .

В свое время остро дискутировался вопрос об источниках финансирования нацистской партии; в левой историографии подозрения часто падали на промышленность. Нужно отметить, что это обвинение справедливо лишь отчасти. Например, Крупп фон Болен унд Гольбах, Фридрих фон Сименс, Карл Бош (из ИГ — Фарбен), Карл Бюхер (из АЭГ) были убежденными сторонниками демократии и не симпатизировали нацистам. Что касается Гугенберга, активно помогавшего нацистам, то он не был полным собственником концерна, названного его именем: он располагал доходами от тяжелой промышленности, которая дотациями политическим партиям хотела избежать клейма отрасли, нажившейся на войне и военных поставках. Промышленники передоверяли распоряжение этими средствами Гутенбергу, который не был независим в расходовании денег, но должен был согласовывать свои намерения со специально созданным комитетом кураторов. Из общей суммы денег промышленников только 10–15% шло НСДАП, а остальные средства предназначались соперникам нацистов. В ноябре 1932 г. 339 представителей крупной промышленности высказались за правительство Папена и лишь 20 в петиции президенту Гинденбургу требовали назначить Гитлера канцлером . Если крупных промышленников и есть в чем упрекнуть, так это в том, что они предоставили событиям развиваться своим ходом, не пытаясь активно на них воздействовать. В принципе, в Веймарскую республику такая практика была общепринятой: деньги на избирательные кампании промышленные фирмы и банки давали всем, кроме коммунистов и социал-демократов. Размеры выплат нацистам часто преувеличивают: НСДАП была партией самофинансируемой, гораздо больше денег от промышленности получали Немецкая Национальная Народная партия и Немецкая Народная партия, но они никаких результатов добиться не смогли, что указывает на то, что не деньги были главной причиной взлета НСДАП и ее побед на выборах. Для того, чтобы покончить с финансовыми проблемами в партии, после 1933 г. Гитлер распорядился ввести в пользу партии налог в 0,5%, что составляло 30 млн. марок ; для содержания партийного аппарата этого оказалось достаточно.