Асы и пропаганда. Мифы подводной войны - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Дрожжин cтр.№ 154

Можно поставить вопрос так: кого (что) труднее потопить (попасть торпедой) — громадный и неповоротливый, длиной до нескольких десятков метров (а нередко и за 100 м), с большой осадкой и идущий медленной скоростью транспорт или небольшое, мелкосидящее, значительно меньшее по водоизмещению и более маневренное судно? То же относится к кораблям ПЛО. Порой потопить небольшой противолодочный корабль, имеющий на вооружении то же, а порой и большее количество глубинных бомб, быстрый и маневренный, значительно труднее, чем большой корабль, вооруженный мощным артиллерийским оружием.

Бессильными от торпедных ударов подводных лодок оказались и авианосцы, и линейные корабли, и крейсера, которых немало ушло на дно во время как Первой, так и Второй мировых войн.

Да и уклоняться от атак глубинными бомбами малых противолодочных кораблей значительно труднее. Не случайно некоторые малые противолодочные корабли официально назвали «охотниками за подводными лодками».

А нашим подводным лодкам, как правило, пришлось действовать именно против таких кораблей ПЛО. 12. Еще одно существенное отличие было в действиях немецких и советских подводников, что облегчало действия немецких командиров лодок и значительно осложняло действия наших. В «Кригсмарине» уже в конце 1940 г. приказом главнокомандующего были отменены все ограничения на потопления нейтральных судов. Со ссылкой на нарушение Лондонского (1930 г.) протокола англичанами командирам немецких подводных лодок было дано разрешение «топить всех — вести неограниченную подводную войну». Наши командиры лодок ничего подобного не имели. Наоборот, они были строжайше предупреждены придерживаться правил международного соглашения и ни в коем случае не топить суда, если есть малейшее сомнение в их принадлежности к воюющей стороне. Например, наши подводники вынуждены были отказываться от атак судов, идущих под норвежским или шведским флагом, хотя они хорошо знали, что на них ведется перевозка стратегического сырья для промышленности Германии. В общей сложности командиры наших лодок около 200 (!) раз вынуждены были отказываться от атак по этой причине.

Прежде чем делать заключение о том, как воевали наши подводники по сравнению с немецкими именно с точки зрения оценки их мастерства, отваги и мужества, подчеркну, что речь идет не о значении боевых действий лодок и влиянии их на ход войны (хотя частично и об этом было сказано), а именно о качестве подводников в самом высоком смысле этого понятия.

Гросс-адмирал К. Дениц в своих мемуарах ссылается при подведении итогов действий своих подводных асов на адмирала Нельсона, который любил говорить: «Давайте посчитаем…»

Так вот и мы давайте кое-что посчитаем. Только прежде чем считать, определим критерий, по которому будем оценивать действия подводников с точки зрения их качества. Нужно выбрать именно такой критерий, который включал бы в себя и оперативно-тактическое мастерство, и терпение, отвагу, выдержку, самоотверженность, способность к самопожертвованию. Даже не будем обращать внимание на условия боевых действий, о которых говорилось выше.

1. На мой взгляд, для сравнения и оценки подводников подойдет такой вполне объективный критерий, который назову обобщенным коэффициентом боевой эффективности за все время войны без разделения его на этапы. Этот обобщенный коэффициент выразим отношением числа потопленных кораблей и судов противника к числу погибших подводных лодок от воздействия противника. Итак, посчитаем.

Данные о немецких потерях беру из книги «Стальные гробы» Герберта А. Вернера, который ссылается на авторитетного историка «Кригсмарине» Алекса Нестле. Общее число потопленных немецкими подводными лодками судов союзников и нейтральных стран — 2882. Кроме того, потоплено 175 военных кораблей. Итого, немецкие лодки отправили на дно в общей сложности 3057 судов и кораблей противника.

Общая численность немецких подводных лодок, укомплектованных личным составом, составила 1150 единиц. Из них противником были потоплены 779 подводных лодок. Кроме того, две подводные лодки попали в плен. Речь — не идет о потопленных самими экипажами или сдавшихся в плен подводных лодках по приказу Деница в конце войны. Речь идет только о лодках, потерянных в результате боевых действий.

Исходя из этой статистики, получим: обобщенный коэффициент боевой эффективности для немецких подводных лодок — 3,9.

Наши подводники потопили 463 судна и корабля врага. Потери нашего подводного флота от воздействия противника составили 86 лодок. Обобщенный коэффициент наших подводных лодок — 5,4.

Даже если возьмем данные по победам и потерям немецких подводных лодок по Деницу (2759 потопленных судов и кораблей и 630 погибших лодок), то и в этом случае этот коэффициент для немецких лодок оказывается ниже, чем у наших, — всего лишь 4,6.

Скептикам, ссылающимся на то, что «немцы действовали в океане, в длительном отрыве от баз», скажу, что длительно отрывались от баз и действовали в отдаленных районах океана (Южная Атлантика, Индийский океан) лишь около 5% всех немецких лодок. Если сюда же присовокупить временные действия в течение 2 периодов войны у Восточного побережья США и в Карибском море, то и в этом случае общее число таких длительных походов лодок не превышает 10%. В основном средний срок автономного плавания немецких лодок в Северной и Центральной Атлантике не превышал сроков боевого патрулирования наших подводных лодок на Балтике и Севере. Исключение составляли черноморские лодки.

К тому же выше было показано, что боевые действия в глубинных районах океана несравнимы с трудностями действия в мелководных и шхерных районах, в зоне досягаемости не только береговой авиации, но нередко и в зоне береговой артиллерии.

Не выдерживает никакой критики аргумент, что в океане было труднее плавать из-за гидрометеорологических условий и сложности навигационного ориентирования.

Во-первых, гидрометеорологические условия на Балтике, и особенно на Севере, зачастую не менее суровые, чем в Атлантике. Во-вторых, плавание в закрытых районах Балтийского моря, изобилующего мелями и банками, и в шхерных районах Севера при отсутствии навигационных ориентиров (огней, маяков, радиомаяков, навигационных знаков, не работающих во время войны) более трудное, чем в открытом океане.

К тому же при производстве торпедных или артиллерийских атак знание места в абсолютных координатах вовсе не требуется (это не стрельба баллистическими ракетами). Вся атака проходит в относительных координатах атакующей лодки и цели. Наибольшее требование к точности места предъявляется при постановке минных банок, которые в глубоководных океанских районах (вдали от береговой черты) не ставятся. Естественно, нужно как можно точнее знать свое место при подходе к базе. О случаях грубых ошибок и промахов немецких подводных асов разговор был в I главе. Таких фактов было более чем достаточно.

Ну а со всех других точек зрения (особенно при уклонении от атак противолодочных сил) боевые действия в океане значительно облегчены по сравнению с действиями в ограниченных и мелководных районах морей. О противолодочных сетевых и минных заграждениях речь вообще не идет, т.к. в океанах их никто и никогда не ставил. К тому же ни по глубине места, ни по направлению (360 градусов) на отрыв от сил ПЛО никаких ограничений нет: атаковал и отрывайся, куда тебе подсказывает опыт, мастерство и интуиция. 2. В начале книги я приводил примеры навигационных аварий и столкновений, случившихся с подводными лодками «Кригсмарине». Разумеется, и в нашем подводном флоте были такие происшествия, причем с гибелью ПЛ (ПЛ под командованием Шуйского). За эту аварию командир ПЛ вместе с капитаном рыболовного траулера, по чьей вине произошло столкновение, был приговорен к расстрелу. Позже расстрел был заменен 25-летним заключением. После обращения с письмом к Сталину (под письмом подписались все командиры лодок) Шуйский был возвращен на флот. Был старшим помощником и командиром лодки. Погиб вместе со своей лодкой, выполняя боевое задание.