Перл-Харбор. Ошибка или провокация? - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Маслов, Сергей Зубков cтр.№ 121

В тот же день морское министерство направило «предупреждение» адмиралу Киммелю: «Данная депеша должна рассматриваться как военное предупреждение. Переговоры с Японией о стабилизации ситуации в Тихоокеанском регионе провалились, и агрессивные шаги ожидаются со стороны Японии в течение ближайших нескольких дней. Количество и оснащенность японских войск и организация оперативных соединений флота показывают возможные десантные операции против Филиппин, полуострова Кра или, возможно, Борнео. Приведите в действие оборонительные меры, предусмотренные ВПЛ-46. Проинформируйте командование округа и армии ^[781]. Подобное предупреждение рассылается военным министерством. Проинформируйте англичан. Наземным округам Гуама и Самоа приказано принять соответствующие меры против саботажа» ^[782] .

В соответствии с распоряжением Шорт привел Гавайский военный округ в боеготовность №1 и известил ключевых офицеров своего штаба. Киммеля и Блоха в известность о своих действиях он ставить даже не собирался. Но это еще не все. Во всех армиях мира боевая готовность №1 — эта высшая степень боеготовности. Американские вооруженные силы этого правила тоже придерживались, за исключением одного военного округа — Гавайского. 5 ноября 1941 г. Шорт ввел в действие новое расписание. В нем первая готовность была самой низкой: то была система мер, направленных на предупреждение диверсий и саботажа. Вот такой парадокс. Все меры свелись к усилению патрулей 30 офицерами и 1012 солдатами. Самолеты на аэродромах были сконцентрированы в центре — так их легче охранять от диверсантов, зато теперь они стали великолепной мишенью. Лишь в одном отошел генерал от предписанных готовностью №1 мер. Он приказал армейским радарам работать с 4-х до 11-ти утра (время наибольшей вероятности воздушного налета корабельной авиации противника) ^[783]. Впоследствии Шорт так и не смог внятно объяснить ни готовность №1, ни свой приказ по поводу радаров.

Отдав приказания, генерал отрапортовал в Вашингтон. Утром гавайская пресса напечатала: «Весь Гавайский округ ночью был приведен в боевую готовность по обычной учебной тревоге» ^[784]. 28 ноября Шорт и командующий авиацией Гавайского военного округа получили по еще одной депеше, в которых говорилось об особенной необходимости принятия мер против саботажа. Генерал был доволен — значит, введение боевой готовности №1 удовлетворяло военное министерство. Но он даже и не предполагал, что его вчерашнее донесение еще в пути. В военное министерство оно поступит только 1 декабря. Поразительная скорость передачи секретных документов огромной стратегической важности! Армейская служба связи работала «из рук вон», уж если телеграмма по закрытым каналам связи идет пять дней, то о какой оперативности и согласованности действий может идти речь.

Что произошло с докладом Шорта от 27 ноября в министерстве, неясно, известно одно: никаких дополнительных предупреждений или приказов об изменении статуса боевой готовности генерал не получил. Коль скоро Маршалл молчал, командующий Гавайским округом успокоился и решил, что все правильно сделал. В свою очередь, начальник главного штаба армии считал, что «предупреждения» более чем достаточно. У него и в мыслях не было, что подобную депешу можно трактовать иначе, чем введение полной готовности. В 1942 г. по этому поводу он скажет: «Тем не менее мне непонятно, как атака могла стать такой мощной, такой абсолютно неожиданной. Заранее были посланы предупреждения. Они не следовали приказам. Они были неаккуратны и чересчур самоуверенны — фатальная ошибка» ^[785].

Более того, четко следуя приказу, Шорт известил о «предупреждении» только самых ключевых офицеров. Даже командиры дивизий и аэродромов ничего о депеше от 27 ноября не знали. Генерал не любил советоваться со своими офицерами, точнее не считал нужным это делать. Он и только он был альфой и омегой в округе. Знай ключевые офицеры о. Оаху о «предупреждении», возможно, они сами бы, на свой страх и риск, усилили бы боеготовность. Предпосылки к тому были. Приведем один пример. Ключевой аэродром армейских ВВС Хикам-филд был совершенно открыт для ударов с воздуха. Зенитной артиллерии там не было, за исключением нескольких расположенных на земле пулеметов, да и те предназначались больше для разгона пятой колонны, а не для стрельбы по воздушным целям. Командир авиабазы Фартиг понимал всю плачевность положения. Но он не нашел ничего удивительного или пугающего в готовности №1, на острове было действительно много японцев. Поставь Шорт этого летчика в известность о предупреждении — все бы могло измениться. Еще в августе 1941 г. Фартинг и два офицера его штаба разработали план воздушной обороны острова Оаху. Дальше читайте внимательно: план предполагал, что остров подвергнется удару сразу шести японских авианосцев ^[786]. Великолепный прогностический потенциал, вот только бы его использовать по назначению.

Но здесь есть еще один момент: в тот же день, 27 ноября, командующим на Гавайях было приказано перебростиь до 50% истребительной авиации армии на более удаленные форпосты острова Уэйк и Мидуэй. Вот и пойми этих вашингтонских начальников.

28 ноября Киммель также получил еще одну депешу от Старка. Начальник штаба ВМС крайне волновался, он забыл написать в «военном предупреждении» следующую фразу: «Если враждебных акций не избежать, повторяю, не избежать, Соединенные Штаты желают, чтобы Япония совершила акт агрессии первой». Новое предупреждение в первой его части было точной копией «предупреждения» от 27 ноября, полученного Шортом, с той лишь разницей, что в конце документа Киммелю запрещались активные наступательные действия в случае войны ^[787]. Столь строгие рекомендации имели свои основания. Главком Тихоокеанского флота спал и видел себя новым Нельсоном. Знавший его Старк предпочел перестраховаться, не дай Бог еще в море выйдет.

Подобные предупреждения были разосланы всем командующим армейскими и морскими округами и соединениями ВМС. Из девяти генералов и адмиралов высшую степень боеготовности не ввели только двое — Киммель и Шорт. Уже 28 ноября в зоне Панамского канала военные корабли вышли на патрулирование, сухопутные части были приведены в полную боевую готовность, радары работали круглосуточно. Что тут скажешь? Остается только предположить, что на Гавайях все адмиралы и генералы, допущенные до сверхсекретных приказов, в одночасье разучились читать или думать, возможно, и то и другое сразу.

Киммеля и Шорта можно было оправдать, если бы их коллеги поступили так же, как они. Но ведь этого не было, другие офицеры поняли смысл «предупреждения» — война. Киммель и Шорт так никогда и не признали себя виновными в неисполнении прямых приказов. Они предпочли обвинить своих непосредственных начальников, а заодно и друзей, Старка и Маршалла. Мол, начальники штабов не прислали четких инструкций. В этой ситуации Шорт выглядит куда презентабельнее главкома ВМФ, он хотя бы первую степень ввел и отчитался перед начальством. Ну, не вина дуболома генерала в том, что его начальники не читают или не понимают его отчетов. А вот адмирал вообще ничего не сделал, он только отдал приказ об уничтожении любой неопознанной субмарины в водах Пёрл-Харбора. Действительно, человек, подходящий под описание: инициативный, работоспособный и компетентный офицер — именно такими эпитетами снабжал его Старк в феврале 1941 г.