Морская битва двух империй. Нельсон против Бонапарта - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Иванов cтр.№ 15

Французские корабли подняли флаги на мачтах, в знак объявления тревоги. Моряки потянулись в направлении шлюпок. Они не спешили, поскольку не видели на море никакой опасности: английские суда находились вне их поля зрения. Несколько сотен человек, посланных на шлюпках в Александрию и Розетту за оснасткой, а также рисом, бобами и овощами, не успели вернуться на суда.

За прошедший месяц французские моряки снискали дурную славу. «Все донесения из Александрии, — вспоминает Наполеон, — содержали жалобы на эскадру; в ней не было дисциплины, матросов отпускали на берег и на пляж, порты Александрии и Розетты были загромождены корабельными шлюпками; на судах прекратились учения, никогда не объявлялась тревога; в море не был выслан легкий отряд или даже хоть один фрегат; каждый день на горизонте появлялись подозрительные суда, причем за ними не посылалось погони; служба была поставлена таким образом, что каждую минуту эскадру могли захватить врасплох».

Генерал Клебер, губернатор города и провинции, был страшно возмущен поведением моряков. После ряда их стычек с аборигенами Клебер запретил пускать матросов на берег, но те не считали себя связанными приказами сухопутного генерала.

На кораблях французского флота не хватало людей, и во время подготовки к экспедиции вербовщики призывали портовых рыбаков, бродяг и даже бывших арестантов. При этом экипажи остались неукомплектованными: на некоторых судах не хватало трети людей от положенной по штату численности.

Французские моряки, в большинстве своем юноши моложе восемнадцати лет, отличались мужеством и любовью к родине. Оказавшись за тысячи километров от дома, они готовы были принять вызов любого врага. Они знали о том, что армия генерала Бонапарта одержала несколько громких побед в Египте, и страстно желали быть достойными славы французских воинов.

Между тем Брюэйс продолжал наблюдать за тем, как английские суда неумолимо приближались. В тропиках рано темнеет, и к четырем часам дня тени, оставляемые предметами, начали удлиняться.

Британские суда двигались к востоку, вдоль береговой линии, не придерживаясь специального порядка. Они растянулись на несколько миль.

Брюэйс полагал, что англичане бросят якоря, чтобы отдохнуть перед сражением, а затем начнут его рано утром. И опытнейший 45-летний морской командир отказывался верить своим глазам: британские суда шли в сторону мелководья и будто собирались немедленно атаковать — в условиях сгущавшихся сумерек и темноты, когда свои суда можно принять за вражеские!

Нельсон вышел из состояния депрессии, и у него были резоны начать бой без промедления. Во-первых, северо-западный ветер должен был помочь ему войта в бухту Абукир. Если же он отложит начало битвы, то ветер может перемениться. Во-вторых, он не хотел давать французам времени на подготовку к бою. И менее всего он хотел, чтобы они снова ушли от него.

Позднее он вспоминал:

«Когда я увидел их [французские корабли], я не мог на них насмотреться, вновь и вновь выглядывая из окна (хотя меня мучила чертова головная боль). Изучая их позицию, я слышал разговор двух моряков, сидевших на пушке вблизи от меня: "Черт их побери, — говорил один другому, — посмотри на них. Они здесь, Джек, и если мы не побьем их, то они побьют нас". Я был уверен в своих силах и поэтому пошел в атаку, имея лишь несколько кораблей, совершенно не сомневаясь в том, что другие последуют за мной, хотя было почти темно и у них могли найтись причины, мешающие этому, однако все они в течение двух часов нашли глубокие места».

Нельсон был уверен в том, что каждый капитан знает свой маневр. В течение долгих недель погони за французами он многократно беседовал с подчиненными и требовал от них обосновать план действий в предстоявшем бою.

И этот план был таков: атаковать не всю линию вражеских кораблей, а лишь ее часть, создавая численный перевес на каждом участке боя. Самое лучшее средство для этого — зажать вражеские суда с двух сторон.

Он полностью доверял капитанам и полагался на их искусство, их храбрость и инициативу. Это те качества, которые позволили ему самому подняться до вершин успеха.

«Самые смелые действия являются самыми безопасными». «Подпусти врага поближе». Нельсон любил повторять эти максимы. Поступать так на деле — значит иметь крепкие нервы, предельную выдержку и бесстрашие в ближнем бою. Так он действовал, когда штурмовал крепость Кальви и брал суда на абордаж при Сент-Винсенте. Его капитаны прониклись этой философией мужества и духом победы.

В три часа пополудни Нельсон дал приказ, разосланный по судам эскадры с помощью сигналов, подававшихся с флагманского корабля «Вэнгвард»: «Приготовиться к бою».

Ветер помогал движению его судов, и они перемещались со скоростью четыре узла. Спустя еще час, когда корабли огибали точку входа в бухту Абукир, он выпустил следующий приказ: «Приготовиться бросить якоря...»

Этот приказ означал, что британские суда должны встать в линию, параллельную линии французских судов, и также бросить якоря. При этом Нельсон выбрал способ крепления кораблей, который позволял им сохранять маневренность и наносить удары по наиболее уязвимым частям неприятельских судов, таким, как нос и корма ^[5].

Это было почти все, что он мог сказать заранее. А далее будет битва, взаимный обстрел смертоносными снарядами, и невозможно предсказать, чем он закончится.

Нельсон пригласил офицеров за обеденный стол. он поднял бокал и провозгласил тост, обещая своим боевым товарищам, что следующим утром он будет «в палате лордов или в Вестминстерском аббатстве».

Иными словами, он либо станет лордом, либо погибнет в бою. Но, чтобы быть погребенным в Вестминстерском аббатстве, нужно стать великим англичанином, нужно одержать яркую победу.

Матросы на «Вэнгварде» и других кораблях готовились к бою. Эти люди, приученные к строгой дисциплине, действовали но командам своих офицеров.

Порой они бунтовали и тогда ненавидели начальников больше, чем врага. За проступки они подвергались телесным наказаниям, публичным избиениям плетью. Крики и содранная кожа этих несчастных служили суровым предостережением остальным.

В то утро, когда эскадра подошла к Александрии, три человека на борту «Беллерофона» — корабля, которому еще суждено было сыграть важную роль в жизни Наполеона, — получили но двенадцать ударов плетьми за пьянство.

Опыт мятежей на флоте заставлял командиров задумываться об их причинах, и условия жизни матросов менялись. На нескольких кораблях эскадры Нельсона находились женщины, и это были вовсе не офицерские жены.

Джон Никол с корабля «Голиаф» вспоминал, что на судне было несколько женщин: «жена комендора ^[6]... одна женщина из Лейта, другая из Эдинбурга» и т.д.