Осколки детских травм. Почему мы болеем и как это остановить - читать онлайн книгу. Автор: Донна Джексон Наказава cтр.№ 13

Те, кому повезло и их детство было безоблачным, могут испытать такой же скачок кортизола, но они быстро возвращаются в состояние покоя. У них все в порядке с системой «напряжение – отбой». Совсем иначе дело обстоит у переживших травму. «Ось напряжения» у них всегда начеку. Происходит что-то совсем незначительное (ссора с сестрой быстро забудется), а иммунная система уже набирает максимальные обороты. Адреналин зашкаливает, однако гены, которые должны приказать системе восприятия стресса вернуться в состояние покоя, свою работу не выполняют.

Несоответствие между затяжным периодом восстановления и бурным всплеском эмоций оказывает значительное влияние на наше здоровье, и с течением времени это может сильно испортить жизнь.

Взрослые, столкнувшиеся в детстве с негативным опытом, каким бы он ни был, всегда находятся в состоянии боевой готовности. Привычка ждать худшего формируется не от хорошей жизни и вполне объяснима. Это тоже реакция на стресс.

После жуткой болезни Мишель никогда не чувствовала себя спокойной.

– Я боялась, что меня может застать врасплох малейший казус. Обычный насморк становился для меня источником страхов: а вдруг что-то пойдет не так.

Работа Лоры предполагает молниеносное принятие решений и повышенную внимательность. И то и другое у нее хорошо получается, потому что в детстве она всегда была начеку, учитывая переменчивое настроение матери.

– Я стала экспертом по определению того, что от нее можно ждать. И я, конечно, всегда думала о том, как бы ускользнуть от обидных нападок. Если у мамы слегка сужались зрачки, это означало, что сейчас она на повышенных тонах начнет читать нотации – например, что я съела лишний сэндвич или слишком долго шнурую свои ботинки. На самом деле это ужасно – жить так. Я постоянно ждала, что сейчас мне достанется. Интуитивно – ведь мне было всего-то девять лет – я старалась не касаться «острых краев» эмоций своей матери.

С точки зрения Лоры, ее мать всегда была источником угрозы.

– Я знала, что мама никогда не причинит мне физического вреда, – объясняет она. – Но я была напугана и внутренне сжималась, даже когда у нее было хорошее настроение. Только ночью, когда я слышала ее легкий храп, я переводила дух.

Ну и как вам ее рассказ? Не надо быть специалистом, чтобы понять, во что это должно было вылиться. Казалось бы, Лора была «как все», она училась в школе, у нее была семья, пусть и неполная, кров, еда и одежда. Но она чувствовала себя так, будто ее жизнь поставлена на карту. Страх преследовал ее на клеточном уровне, изменяя биологию и способствуя развитию болезней. Источником страха был главный человек в ее жизни – родная мать. Лора была полностью зависима от ее настроения.

Повзрослев, Лора «вышколила» (это ее слова) в себе веру в то, что ее детский опыт был не таким уж плохим.

– В конце концов, моя мать не была алкоголичкой, и она никогда не поднимала на меня руку.

Она продолжает повторять себе, что с детскими проблемами покончено. Но ее тело рассудило по-другому.

А у Мишель «тревожная сигнализация» работает на полную мощность, и она не знает, как ее отключить.

Негативный опыт может быть разным. Лора переживала систематические унижения со стороны матери-истерички, Кэт Херли стала невольной свидетельницей убийства матери с последующими подробностями, о которых мне не хочется говорить еще раз. Казалось бы, история Кэт куда более драматична и последствия на биологическом уровне должны быть другими. Но нет, все одинаково. Любой травмирующий опыт наносит одинаковый вред.

Давайте познакомимся с Элли из тихого пригорода Филадельфии. Она была четвертой из пяти детей. Элли говорит, что у нее были очень близкие отношения с родителями, но назвать свою семью благополучной она не может.

– Я очень рано почувствовала, что у нас что-то не так. Два моих старших брата были подобны взрывчатке. Всегда на взводе… Если за обеденным столом разговор заходил о политике, они заводились с полуоборота, даже подраться могли. Иногда я просыпалась ночью оттого, что родители и братья орали друг на друга. Потом мать заходила к нам с сестрой и говорила, что все в порядке. «Ничего себе в порядке!» – думала я.

У братьев Элли были проблемы с алкоголем и наркотиками, и старший брат в итоге попал в тюрьму.

Согласно исследованию ACE, если кто-то из членов семьи отбывает наказание, это многократно усиливает шансы подрыва здоровья во взрослом возрасте.

Элли неплохо училась в школе, а потом поступила в колледж в Калифорнии. Но после колледжа ее все чаще стали посещать мысли о суициде. С этим она справилась, но в возрасте двадцати четырех лет она заболела острым аутоиммунным псориазом.

– Мое тело атаковало себя…

* * *

Истории, рассказанные на страницах этой книги, разные, но организм всех героев этих историй отреагировал схожим образом: постоянный стресс привел к серьезным заболеваниям. Лора говорит, что она уже по зрачкам матери научилась предсказывать очередную вспышку гнева. Однако это не совсем так. Ребенок всегда надеется на лучшее – что «этого» не произойдет. И на самом деле стресс для ребенка непредсказуем, он не может наверняка предугадать, когда и откуда придет следующий эмоциональный или физический удар. При этом, повторим, он живет в состоянии аномальной для детства боевой готовности, что уже само по себе является стрессом.

Ученые классифицируют такое состояние как «хронический непредсказуемый стресс», и его изучение началось задолго до исследований Феличчи и Энды.

Например, уже знакомая вам Маргарет МакКарти подвергала самцов и самок крыс непредсказуемому стрессу в течение трех недель. Каждый день что-нибудь происходило: то клетка начинала вращаться, то крыс бросали в воду на пять минут, то их держали без еды в течение суток или, скажем, в течение тридцати минут клетка освещалась пульсирующими лампами.

Три недели спустя МакКарти осмотрела крыс, чтобы оценить изменения в мозге подопытных животных. Были обнаружены значительные изменения в рецепторах гиппокампа – в части мозга, связанной с эмоциями, которая обычно помогает продуцировать гормоны стресса и тормозит чувство тревоги после того, как воздействие стрессовых факторов прекращается. Крысы, подвергавшиеся непредсказуемому стрессу, не могли «выключить» стрессовую реакцию, и спустя время их организм давал сбой.

Другую группу крыс подвергли предсказуемому стрессу – в сопровождении резкого громкого звука лапы грызунов раздражали слабым разрядом электрического тока, но предсказуемый стресс не спровоцировал точно таких же изменений мозга.

– Крысы, подвергшиеся воздействию гораздо более травмирующего стрессового фактора, привыкали к нему, если это происходило в одно и то же время и одинаковым образом изо дня в день, – объясняет МакКарти. – Они знали, что будет больно и неприятно, но потом пройдет. Ни воспалений, ни заболеваний у них мы не нашли.