Картонная пуля - читать онлайн книгу. Автор: Александр Духнов cтр.№ 16

Публика, между тем, подобралась вся в галстуках, в том числе даже и одна женщина была в галстуке, ей-богу, не вру. Интеллигентные люди, но многие предпочитали не коньяк, а водочку. Наверное, чтобы быть ближе к народу. Между прочим, присутствовал и ректор академии госслужбы, который мне, конечно, никакая не родня, чтобы его выделять; просто, когда объявили, что он произнесет очередной тост в пользу именинника, я вспомнил Настю.

Ректор и сам на меня глазел в самом начале. Впрочем, как и все остальные. Уж больно я от них отличался, как негр — от белых медведей: в дешевых черных джинсах, сером джемпере и при этом в ярко-голубой, как весеннее небо, вязаной шапочке на голове. Я уж не говорю про желтые круги вокруг интеллигентных глаз.

Терехин, когда меня увидел, так вообще чуть не лопнул от злости — как это я после всех тапочек решился прийти. Это он внутри чуть не лопнул, а снаружи сохранил застывшую улыбку радушного хозяина. И сквозь резиновые губы прошипел:

— Привет, привет. Чертовски рад… Ты хоть бы шапку эту снял, что ли…

— Другой нет. А без шапки еще хуже будет, уж поверь… Поговорить бы надо…

— Не сейчас, не сейчас…

…Минут через двадцать после первого тоста среди присутствующих произошел легкий водоворот, словно ветерок над полем пшеницы, пролетело мурлыканье: мэр, мэр, мэр приехал.

В сопровождении двух или трех человек появился мэр, которого до сегодняшнего дня я видел только по телевизору. Терехин тотчас вручил ему фужер с шампанским. Мэр откликнулся длинным тостом, в котором напирал на цивилизованные методы ведения политической борьбы, в том смысле, что пока методы у нас нецивилизованные, а благодаря Центру политических технологий, несомненно, должны измениться в лучшую сторону. Впрочем, я особо не прислушивался.

Нас таких двое оказалось, кто не прислушивался, — я и Хальзов. Народ подтянулся, в смысле животы подтянул, как на конкурсе красоты ЗЖБИ-4, прекратил жевать, и даже официанты выстроились возле своей двери, чтобы не пропустить ни одного слова. В почтительной тишине, сопровождавшей спич, далекий от политики доктор, обрадовавшись, что ему никто не мешает, набуцкал себе полстакана водки, начал выпивать и… то ли пожадничал, то ли поторопился, но только вдруг его охватил такой надсадный кашель, какой редко услышишь даже от больного туберкулезом на последней стадии, за три дня до смерти.

Надо отдать должное, мэр, видимо приученный ко всякого рода неожиданностям, даже бровью не повел в сторону погибающего от удушья стоматолога и, ловко завершив тост многочисленными пожеланиями, отпил глоток шампанского. Терехин стоял рядом красный. Терехину было нестерпимо стыдно за своих друзей — за одного и за другого. Терехин с горьким сожалением вспоминал те два дня в своей жизни, когда судьба столкнула его сначала со мной, а потом с Хальзовым… Но продолжал улыбаться! Великий человек!

Мэр закусывать не стал — что он, икры, что ли, не видел? — перекинулся парой слов с парой присутствующих и удалился в сопровождении короткой свиты так же стремительно, как и появился.

Кстати, насчет ЗЖБИ никакой ошибки нет. Каждый год там, действительно, проводят конкурс на звание «Мисс Железобетон». Сам я ни разу не видел, но один информированный знакомый рассказывал, как там сражаются за призы тети, достойные титула… А еще на одном новосибирском заводе проводили конкурс «Мисс Мягкая кровля». Не вру, чтоб мне подавиться, как Хальзову! Остроумные люди населяют суровый край Сибирь!

Публика начала разогреваться, но не прошло и двадцати минут, как где-то далеко за дверью зародился рокот, вновь заставивший всех допивать и дожевывать начатое, дабы ничто не отвлекало от главного… Терехин никогда не говорил, что дружит с губернатором.

Губернатор, которого я, также как и мэра, первый раз увидел живьем, да еще на расстоянии вытянутой руки, чем-то неуловимо напоминал трактор. То ли уверенной манерой двигаться, то ли неподвижным квадратным лицом… Да ему и по должности положено издавать лязгающие тракторные звуки — губеррр…наторрр…

— Они с мэром никогда не пересекаются, — зашептала поблизости от меня дама, оказавшаяся впоследствии Людмилой Викторовной. — Ходят на разные мероприятия, а если, как сейчас, нужно обоим побывать, то всегда по времени разводятся. Наверное, при них люди специальные есть — хронометристы.

— Почему не пересекаются? — живо заинтересовался крендель, к которому обращалась дама.

— Потому, — с готовностью объяснила будущая Людмила Викторовна, бросая в мою сторону горделивые взгляды сведущего человека, — что их поссорил бюджет. Город дает в бюджет основные деньги, а распоряжается ими область. Какому мэру это понравится? В Екатеринбурге Россель с Чернецким уже чуть не стреляются. А Кресс с Макаровым? Друг для друга — враги номер один. Я уж не говорю про Наздратенко и Черепкова…

Я, конечно, не знаю, что такое Кресс и Россель, зато я знаю, что такое «Ростсельмаш», но это совсем не значит, что я стану демонстрировать свои глубокие футбольные познания перед первым встречным. Скромнее Надо быть, тогда люди к тебе и потянутся.

Губернатор без труда проложил гусеницами дорогу к столу, оставляя позади вывороченную с корнями траву. Губернатору подали водки. Терехин беспокойно озирался, стараясь не выпускать из виду ни меня, ни Хальзова. Я-то еще ничего, я не пил, правда, голубая шапочка на фоне поголовных смокингов может смутить любого политика. А Хальзов, непредсказуемая фигура, вполне способен был на глазах у изумленной публики повторить действие, перпендикулярное выпивке.

Губернатор оказался деловым человеком, в отличие от мэра, не стал разводить антимонии, коротко и веско прошелся по цивилизованным и нецивилизованным методам политической борьбы, хлопнул водки и быстро закусил огурчиком, не оставив, таким образом, стоматологу времени на какую-либо антиобщественную выходку. И как видно, в ходе тоста пошутил. Смысла шутки я не уловил, но гости вокруг подобострастно захихикали. Терехин продолжал угрюмо улыбаться.

Тракторрр…наторрр… не постеснялся ради хорошей компании раздавить еще рюмочку — на посошок. И уполз, лязгая гусеницами, очевидно, на очередной раут, согласно расписанию.

…Вот тут-то ко мне и подгребла давешняя дама, знаток бюджета и специалист в области межличностных отношений.

— Я давно за вами наблюдаю, — призналась она жеманно.

— А я за вами.

Не знаю, зачем я это брякнул, но дама тут же оживилась. Ей можно было бы дать лет тридцать пять-тридцать восемь. Вот, собственно, и все, что я могу сказать о ее внешности. Таких людей только покойничек Гоголь Николай Васильевич умел описывать — не высокая, не низкая, не толстая, не тонкая, не уродина и не красавица… И лишь одну особую примету можно было внести в милицейскую ориентировку, если бы однажды кому-то пришло в голову ее составить — пронизывающий взгляд умной женщины, давно успевшей утвердиться в мысли, что окружающие мужчины есть низший разряд существ, пригодный разве что для удовлетворения ее сексуальных потребностей.

— Вас как зовут? — тут же спросила она.