Расшифрованная жизнь. Мой геном, моя жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Крейг Вентер cтр.№ 100

Ари вновь заверил меня в том, что гарантирует неофициальный характер любых обсуждений между ним, Коллинзом и мною. Я подумал, а вдруг это поможет мне улучшить отношения с Белым домом, и согласился к нему заехать.

Ари жил в типичном трехэтажном таунхаусе с комнатой для семейного отдыха, где уже дожидался Фрэнсис. Хозяин сразу стал потчевать нас пивом, но атмосфера была неспокойна. Разговор начинался медленно и был посвящен банальностям, словно наша встреча действительно была случайной. После нескольких порций спиртного беседа приняла более серьезный характер. Мы затронули возможность совместного объявления о расшифровке генома в Белом доме или, по крайней мере, с привлечением президента. Обсуждалась также целесообразность совместной публикации в журнале Science. Никто не принимал на себя никаких обязательств, кроме обещания сохранить эту встречу в тайне. После еще нескольких порций спиртного мы с Фрэнсисом ушли вместе, причем шутили, что в кустах наверняка притаился фотограф.

Когда я рассказал о произошедшем Клэр, она резко ответила, что принимать участие в подобных дискуссиях – чистое безумство. Дискуссии, тем не менее, продолжались, и Клэр была не единственной их противницей. Хизер, ставшая моим другом и одним из главных советников, так сердилась на меня, что либо просто орала, либо вообще отказывалась говорить на эту тему. Я, однако, продолжал гнуть свою линию, чувствуя, что у Коллинза теперь нет иного выбора, кроме как отнестись к моей позиции всерьез.

Несмотря на то, что Коллинз не обсуждал своих планов ни с руководством Wellcome Trust, ни с Уотерстоном и Ландером, мы поставили перед собой простую задачу: сделать совместное заявление с участием президента Клинтона в Белом доме, когда Celera завершит первую сборку генома человека. При этом участники государственной программы выступят с докладом о своих работах, и мы объявим о намерении опубликовать совместную статью в журнале Science. Мы зашли настолько далеко, что даже связались с Дональдом Кеннеди, главным редактором журнала, чтобы узнать, как он отнесется к будущим статьям и, разумеется, к требованию Celera тем или иным образом ограничить доступ своих коммерческих конкурентов к скачиванию и перепродаже ее результатов. (В Европе этой трудности бы не возникло, поскольку там уже были приняты новые законы, устанавливающие авторское право на уникальные базы данных. Конгресс США до сих пор сражался с этой проблемой, и никакой резолюции пока не предвиделось.) Кеннеди очень воодушевился возможностью первым опубликовать статью об историческом научном достижении.

Вопрос о сохранении секретности вскоре стал еще более острым. Ведущие специалисты моей компании, разумеется, выступали против того, чтобы Celera жертвовала своим преимуществом, своими шансами получить награду. Хизер считала, что я сошел с ума. Хэм и Джин чувствовали себя неловко и по-прежнему не доверяли государственной программе – что, в сущности, было неудивительно, если вспомнить обо всех испытаниях, выпавших на нашу долю. Как и я сам, они опасались, что битва за пиар с государственной программой «Геном человека» украдет у нас время, необходимое для рассортировки полученных данных, проверки их качества и анализа их значения. По иронии судьбы нам теперь требовалось больше времени для решения этих задач, поскольку данные государственной программы отличались неодинаковым качеством.

Возможность компромисса вызывала неприятие не только у моих коллег, но и у моих друзей. На одном ужине в ресторане «Ла-Хойя» с Ричардом Лернером, руководителем Научно-исследовательского института Скриппса, мы заговорили о заключительной фазе гонки за расшифровку генома. Услышав, что я размышляю о совместном заявлении с участниками государственного проекта, он пришел в ярость и сравнил ситуацию с олимпийским марафоном, в котором опередивший всех бегун остановился бы перед самым финишем, чтобы позволить следующему спортсмену догнать себя, а потом взяться за руки и пересечь линию финиша вместе. Он считал, что НИЗ и правительству следует преподать урок за их высокомерие, и своей уступкой я подведу тысячи сторонников, ожидающих от меня мести правительству за его несправедливость по отношению к научному сообществу.

Представители Белого дома спросили меня, когда я надеюсь завершить первую сборку и сделать публичное объявление. Обсудив сроки с Джином Майерсом и группой биоинформатики, я сообщил свою оценку, добавил к ней щедрый, как мне казалось, резервный период. Однако эта конкретная дата уже занята, и мне предложили другую, на несколько недель раньше, что только усилило панику моей команды. По мере продолжения дискуссий в гостиной у Ари (его жена и дети уже обижались на то, что их выгоняют оттуда каждый раз, когда приходим мы с Фрэнсисом) выкристаллизовалась окончательная дата – 26 июня. Наличие крайнего срока заставило моих ребят работать еще интенсивнее, хотя они выбивались из сил и до этого. Имелась реальная опасность, что мы истощим всю свою энергию, не завершив исследований. В разговорах с Ари и Фрэнсисом за пиццей и пивом мы решили, что председателем на церемонии должен быть президент Клинтон, а Тони Блэр примет в ней участие по видеосвязи из Лондона. Вначале будет говорить президент, за ним – Блэр, затем Коллинз, а после этого – я. Каждый оратор выступит с примерно десятиминутным заявлением, тексты будут распространяться заранее. Хотя церемония меня вполне устраивала, я по-прежнему беспокоился о том, какие слова на ней прозвучат и как будет освещаться работа Celera, ведь вслед за последним публичным выступлением Клинтона и Блэра по данному вопросу курс ее акций упал более чем на 100 долларов. Не хотелось бы, чтоб снова произошло нечто подобное.

За неделю до знаменательного события «высокопоставленные работники администрации» сообщили прессе, что мы с Коллинзом выступим с заявлением об окончательной расшифровке последовательности генома, возможно, в присутствии президента Клинтона ^{190}. Газета The Wall Street Journal отмечала: «Совместное заявление о завершении расшифровки в Белом доме послужит мощным сигналом того, что государство и частный сектор способны вместе вести работу над столь важными проектами, подчеркнул представитель администрации, добавив, что соглашение о совместном заявлении стало результатом нескольких недель переговоров» ^{191}. В статье далее указывалось, что «совместная церемония совпадет с другими переговорами, направленными на координирование публикаций научных статей каждой из групп в конце года, хотя нет никаких гарантий, что такое соглашение будет достигнуто».

По мере приближения назначенной даты напряжение росло, но к тому времени процесс уже стал необратим. После того, как я согласился на ничью, мы стремились объявить об этом в Белом доме как можно скорее, не дожидаясь вполне возможного возобновления взаимной вражды. Либо Патринос, либо Лейн каждый день спрашивали меня по телефону, завершилась ли сборка. Я заверял их, что ждать осталось недолго, и чуть ли не ежечасно проверял ход вычислений. Мы использовали новейшие чипы компании Compaq, которые, тем не менее, едва справлялись с выпавшим на их долю объемом вычислений. Перегруженные компьютеры часто отказывали, и их приходилось перезапускать. Джин и его сотрудники проводили бессонные ночи, проверяя каждую стадию сборки. Первоначальная сборка, завершившаяся за несколько недель до моего выступления, основывалась не на полном геноме, а на так называемой методологии отсеков, то есть проводилась не в один этап для всего генома, а путем организации кластеров данных в сотни небольших фрагментов, которые затем помещались на правильный участок генома с помощью общедоступных данных по картированию. Поскольку эти данные отличались неполнотой, мы по-прежнему стремились выполнить процесс расшифровки всего генома. Момент, когда мы поняли, что используемый для этого алгоритм действительно может справиться с поставленной задачей, наступил всего за день или два до запланированного выступления.