Как вылечить все. Параллельная медицина - читать онлайн книгу. Автор: Александр Никонов cтр.№ 30

Тот же диабет – что это такое? Это значит, что человек засахарился! У нас так варенье и мед засахариваются, если слишком долго стоят. То есть причина – застой. Ну так двигайтесь, и не будет диабета!

А если вы не двигаетесь и жрете все подряд, у вас продукты распада не выводятся, а откладываются в суставных сумках, бурсах. Вы знаете, сколько в человеке полостей? Море! Если человек не потеет от упражнений, не ходит в баню, организм распихивает всю эту дрянь по суставам.

Но есть и хорошие новости! Мышцы – такой орган, который восстанавливается в любом возрасте, если создать механизм сокращений и расслаблений.

– И с какими болезнями к вам приходят?

– Да с какими только не приходят!.. Вот у меня на тренировках группа 65–75 лет. У них, помимо остеохондрозов, артрозов и грыж межпозвоночных дисков, еще и опущение органов… А когда у человека опущение органов, обычная медицина почему-то запрещает ему нагрузки, хотя опущение и случилось как раз из-за дистрофии поддерживающей мышечной ткани. Хирурги в таких случаях берут и подшивают опустившиеся органы к брюшной полости, чтобы они висели на нитках. Не дикость разве?… И еще у всех гипертония. Все глотают таблетки, потому что им прописывают. Зачем? Покажите мне хоть одного человека на свете, который бы избавился от гипертонии, принимая таблетки! А я могу без всяких таблеток убрать гипертонию, нормализовать ритм сердца после инфаркта и инсульта.

Я говорю группе: вы сегодня все у меня на занятиях будете бежать, идти в гору, плавать и даже прыгать сверху вниз, и все это – лежа на полу, с помощью тренажера, который позволяет создать условия для работы мышц, не перегружая при этом суставы. По 360 разных упражнений на тренажерах они у меня делают. На первом же занятии! А в конце занятия я этим гипертоникам меряю давление. И оно со 180на110 падает до 125на85. Без всяких таблеток.

Ну и почему врачи, которые прописывают бесполезные и вредные таблетки, должны меня любить?… Хотя, когда я сам стал доктором наук, профессора начали ко мне ходить здоровье поправлять. Раньше им западло было, а теперь я им как бы равный стал, не зазорно…

Короче говоря. причина всех болезней – мышечная дистрофия. При этом кардиология запугала весь мир ишемической болезнью, инфарктами, инсультами. Онкология запугала весь мир миомами, аденомами и мастопатиями. Неврология запугала весь мир грыжами межпозвоночных дисков, которые никакого отношения к болевому синдрому не имеют…

– Как не имеют? Что вы такое говорите, безобразник? Там же хрящевые шайбы вылазят между позвонками и зажимают нервные корешки. Всем известно.

– Чупуха! Анатомически уже доказано, что корешковая теория несостоятельна. Болят только мышцы. А нервы лишь сигнализируют, какая именно мышца болит. Артерия, нерв, лимфатический проток пережимаются воспаленной мышцей. Отсюда атрофия, боли. Эти боли медицина снимает всякими диклофенаками и прочими нестероидными противовоспалительными препаратами. Противовоспалительными! И срабатывает. Значит, есть воспаление! Но где оно – в кости или хряще? Оно в мягких тканях – в мышце!.. Вообще, это давний теоретический спор. Но я своей практикой доказал, что это именно мышечное воспаление, и оно развивается так. Сначала – альтерация, то есть мышечная дистрофия. Было в мышце десять работающих капилляров, условно говоря, а осталось два. И вдруг однажды в эту мышцу поступает сигнал на такую нагрузку, которую она уже не может выполнить. Соответственно, не срабатывает транспортная система по подвозу-вывозу, и возникает экссудация – воспалительный отек. И болевые рецепторы сигнализируют о неполадке.

Сейчас человека с болью отправляют на операцию, и хирурги удаляют выперший меж позвонками хрящ. И что там остается? Дыра! Зона рубцов и спаек без капилляров, без кровоснабжения. Поэтому через непродолжительное время начинают умирать соседние диски. И на снимке через год я вижу остеопороз, потому что кальций не проходит в эту несчастную кость.

– Но боль-то после операции реально уходит.

– Потому что был операционный наркоз и потом горсть таблеток, которые прописали. Плюс корсет, чтобы, не дай бог, не спровоцировать больную мышцу. На самом деле хирурги скальпелем ничего не делают для ликвидации боли. Я это называю просто отвлекающей медициной.

А иногда это и просто вредит: я часто наблюдаю парез стопы, то есть ее полную обездвиженность после удаления грыжы диска поясничного отдела – просто во время операции травмировали нерв.

– Так что же – не делать такие операции?

– Не делать! Это вредительство. Знаете, сколько людей стали колясочниками после незначительных компрессионных переломов, когда им хирурги поставили пластину на позвоночник? Я считаю: когда хирурги трогают металлом позвоночник, выключая из работы глубокие околопозвоночные мышцы, они наносят прямой ущерб организму! Единственное, что может спасти человека после такой вот работы хирурга, – вовремя сделанная реабилитация. У меня на ралли «Париж – Дакар» пилоты продолжали вести машину с компрессионным переломом позвоночника.

– Да вы просто какой-то расстрига от медицины, разрушитель устоев! Как же вы дошли до жизни такой? Подозреваю, что путь был нелегким…

– Если бы я в 22 года не умер, мы бы сейчас с вами не разговаривали… Я ведь не собирался быть врачом. Закончил педагогический институт, факультет физвоспитания, хотел стать учителем физкультуры. У меня, кстати, папа – учитель. А мама – фармаколог, при этом ни одной таблетки она мне в жизни не давала… Но на последнем курсе меня забрали в армию. Я попал в войска связи, и за четыре месяца до дембеля меня раздавило – наша машина попала в аварию. Я был сержантом, командиром машины, сидел справа. Водитель уснул и врезался в другую машину – лобовое столкновение на скорости 80 км/ч. Меня раздавило полностью, в блин, потому что удар пришелся как раз на мою сторону. Хорошо, что это случилось неподалеку от одинцовского военного госпиталя, куда меня быстро доставили. Но за этот час после аварии я потерял ведро крови – вытекло все плюс тяжелейшая черепно-мозговая травма, клиническая смерть.

Друзья меня уже похоронили, им сказали: «Бубновский не выживет». Выжил. Здоровья хватило. Вот не зря говорят, что здоровья много не бывает! Всегда нужно иметь запас… Меня комиссовали, дали вторую группу инвалидности. Вернулся домой и увидел, что родители поседели. Потому что они вторую похоронку на меня, считай, получили за три года. Первый раз у меня случилась тяжелая травма в Германии, где мы работали в стройотряде. Я упал с высоты на кучу мусора и сильно изрезал сосуды на руке, потерял много крови. Все студенты вернулась домой, а я нет. Родители стали узнавать, где я, а наши комсомольские идиоты ответили: «А ваш сын не вернется…» Наверное, им врачи что-то необнадеживающее сказали, потому как я действительно на волосок от смерти висел. А вот во второй раз, в армии, уже через волосок этот переступил.

Когда меня из госпиталя выписывали, военные хирурги были оптимистичны, сказали: ерунда, заживет, а через три года и боли постепенно пройдут. И тогда я, молодой дурак, начал делать то, что сейчас своим пациентам категорически запрещаю, – кинулся в спорт. Штанга, карате, футбол, волейбол. Я не знал, что с компрессионным переломом позвоночника – а у меня три позвонка переломанных, оторван ахилл, травмы тазобедренных суставов – нельзя делать все то, что я делал. И потому за три года этим спортом я себя буквально разрушил. Я превратился в развалину. Я перестал полноценно ходить – приходилось просчитывать каждый шаг, по десять минут не мог выйти из машины. И боль – изнуряющая боль с утра до вечера.