Стеклобой - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Паволга, Михаил Перловский cтр.№ 43

Иван распахнул окно мансарды, прошелся по покатой крыше, и сначала услышал тяжелые шаги внизу, а потом увидел грузного городового. Он появился из подворотни, которая усиливала любой звук втрое. Вдалеке послышался топот еще нескольких пар ног.

— Эх, жаль терять такое удобное местечко, никто незамеченным не пробирался. Больше мне таких подворотен не найти, — сказал Иван сам себе. — По чью же ты душу, родненький мой? — спрашивал Иван приближавшегося к парадному городового, заталкивая последние вещи в карманы. — Да уж мы дожидаться ответа не станем. — Он схватил свой баул и перемахнул мансардный выступ.

До прямого воровства Иван и правда почти никогда не доводил. Он умел ловко устроить так, что деньги и прочие ценности сами собой оказывались в его руках. Обстоятельства, подчиняясь Ивану, складывались в его пользу, сама жизнь запутывалась в его ловушках. Часто бывало, что люди добровольно отдавали ему нажитое и оставались при том довольны, к слову, некоторые из них не замечали подвоха до конца дней своих. Он виртуозно очаровывал и заманивал, льстил и городил небылицы, строил воздушные замки и пек небесные кренделя. Способность эту он заприметил в себе в раннем совсем детстве, выманив у незнакомого мальчика петушка на палочке и дав ему взамен три волшебных желудя, исполняющих желания. Волна куража, на которой он поднимался в минуты своих махинаций или представлений, с каждым годом становилась все выше — ему было смертельно скучно, если он не рисковал предельно. Из родительского дома он сбежал, уговорив маменькину горничную прибрать шкатулку с деньгами, которые, как знали все, копились на домашний театр. Папенька же лишился арабского скакуна Витязя, белоснежного, с добрыми глазами, изогнутой шеей, а главное — с большими перспективами на грядущих скачках, а потому цены немалой.

Иван проворно спустился по загодя приготовленной лестнице, оглянулся на бывшее свое жилье, прислушался, нету ли погони, и направился на привокзальную площадь.

Привокзальная площадь была центром событий, все стекалось к ней. Скучная площадь в центре города, где помещалась городская управа, а также был разбит цветник и выстроен фонтан, не выдерживала никакого сравнения с этим местом, пульсирующим жизнью. Иван прошелся вдоль лотков, светло улыбнулся барышням-продавщицам, раскланялся с цветочницей и купил на последние деньги горячий бублик. Он осматривал площадь, как полководец — будущее поле сражений, или как шахматист, просчитывающий выгодные комбинации. Задача была одна — исчезнуть из города незаметно и под прикрытием, так, чтобы безопасно сойти на какой-нибудь отдаленной станции с набитым рублями карманом.

Он прошелся и по билетным кассам, и вдоль перронов, краем глаза заметил, но еще раньше почуял какое-то движение в толпе провожающих. Почти на самом краю платформы стоял растяпа Митенька, отчаянно отмахиваясь одной рукой от здоровенного подвыпившего детины, другой рукой прикрывая очки. За сценой наблюдали еще два юноши, также нетрезвых и готовых принять участие в действе.

— Отстань же, Григорий! Я уж сказал тебе, что денег нету! — срываясь на петуха, кричал очкастый.

— Миииитька, ты ж мне кузен, а воротишь нос, — детина противно тянул слова и норовил присесть и поднырнуть под подбородок своей жертвы.

— Да ты, погляди, пьян совершенно, вот сейчас я крикну городового. — Митенька приближался к краю платформы и сжимал что-то под мышкой внутри короткого пальто.

Через секунду Иван уже принял решение. Он потер руками щеки, брызнул в лицо водой из колонки, расстегнул ворот рубахи, распахнул пальто и стремительно направился к этой компании.

Вода щекотно стекала за шиворот, прохладный ветерок забрался под рубаху, полы пальто распахнулись. Молниеносно вклинившись в группу молодчиков, наседавших на Митеньку, он пнул главного под коленки, тут же поймал его, схватив под руки, и усадил под фонарь. Детина успел только охнуть и оглянуться на товарищей. Те, растерявшись, закрутили головами, ища, не сопровождает ли кто кудрявого разгоряченного господина, а господин уже замахнулся, чтобы через секунду влепить ошарашенному Митеньке звонкую пощечину.

— Твою-то богу душу, паразит! — заорал Иван на очкастого. — Щенок ты плешивый, жабенок ты безногий, вот я ж тебя хорошенько отхожу! — Он схватил его за руку, и дернул со всей силы, уводя за собой. Вокзальная публика охотно запричитала.

— Папаша с дядьями в вагоне дожидаются, сейчас я их обрадую новостями!

Иван отпустил Митенькину руку и толкал его перед собой, продолжая покрикивать. Между выкриками же почти шепотом, но очень внятно, он говорил совершенно другое: «Дмитрий Алексеевич, не оглядывайтесь, пригнитесь. Захарий, сучий потрох, сгорел, через минуту здесь будет полиция. Григорий ваш с ними заодно». Митенька, окончательно сбитый с толку, перебирал ногами и всем своим существом желал исчезнуть с лица земли навсегда.

Все кругом что-то требовали от него. И маменька, и грозный папаша, и приходской поп, и друзья-товарищи по революционному кружку, и вот теперь больно пихающий его локтем в спину Иван Андреевич. Митенька без желания вступил в кружок, смутно понимая его назначение, но секретарем и связной в нем была такая дивная барышня, что Митенька нес туда свои и отцовские деньги, бегал по подворотням, пряча в тайниках записки, и заседал ночами в полуподвале. Всего этого он боялся и делал без лихости, неумело и медленно, на чем не раз попадался. Тот случай, когда он бросил в окно полицейского участка дымовую шашку, но промахнулся и уронил ее себе под ноги, переполнил чашу семейного терпения. Решено было отправить его к тетке Марье, хотя бы на полгода, подальше от революционных кружков и барышень.

Иван втолкнул его в вагон, усадил на жесткий диван, задернул занавеску и строго посмотрел в глаза.

— Сойдешь на четвертой станции. Домой не писать. Скрываться месяц, затем вернуться и забыть все, что ты видел и слышал. — Он похлопал Митеньку по карманам, нащупал сверток под мышкой. — Доставай, — повелительно сказал Иван, — живее!

Митенька залепетал про тетку и путаясь в собственных пальцах, принялся расстегивать пальто. Когда с пуговицами было наконец покончено, Иван нетерпеливо просунул руку в недра Митенькиных одежд и выдернул оттуда коричневый сверток. Не успев его развернуть, Иван уже знал, денег там нет — ни вес, ни форма не походили на то, что ожидала ощутить его ладонь. Разочарование не замедлило подкрепиться — внутри оказались ломоть холодной телятины и калач. Юноша продолжал говорить на одной ноте, весьма унылой, в то время как Иван сдерживался изо всех сил, чтобы не съездить калачом Митеньке в глаз.

— На четвертой станции не сходить, ехать к тетке, забыть обо всем, и обо мне в особенности, — Иван хлопнул Митеньку по плечу с такой силой, что очки у того подпрыгнув, съехали на самый кончик носа, откуда и так норовила упасть блестящая капля.

Иван быстро прошел по вагону до конца, спрыгнул с подножки, оглянулся, увидел бледное Митенькино лицо, выглядывающее из-за занавески. Нахмурив брови, сделал ему знак не высовываться и отправился искать подходящий поезд.