Ремейк кошмара - читать онлайн книгу. Автор: Антон Леонтьев cтр.№ 27

Мчась по МКАДу, Юлия подумала о том, что любовь к скорости ей передалась от мамы. И это стало для нее роковым. Ведь отцу в тот день повезло — вообще-то он должен был находиться в автомобиле с мамой, однако по причине экстренного звонка одного из менеджеров он решил остаться в Москве, и в особняк мама отправилась в одиночестве.

Иначе бы она потеряла родителей в один день. А так в течение трех с небольшим месяцев. Отец, полностью ушедший в себя и забросивший бизнес, который все эти годы был его детищем, с дочерью практически не общался и жил в особняке один. Юлия опасалась, как бы это вынужденное одиночество не привело бы к чему-то трагическому.

Привело.

В самом начале июня, когда отец, несмотря на множество звонков, так и не объявился, Юлия направилась в особняк — и нашла его в ванной: мертвым. С момента смерти прошло уже не меньше двенадцати часов. Врачи сошлись на том, что отец, страдавший диабетом, не успел вовремя сделать себе инъекцию инсулина, что привело к коме и смерти.

Юлия же исходила из того, что он, не вынеся боли из-за смерти жены, решил таким образом покончить с собой, не прибегая к ядам, огнестрельному оружию или веревке. А просто не сделал инъекцию — и умер.

Когда она завела об этом речь с Романом, тот попытался ее успокоить и даже заметил, что подобная смерть, пусть в реальности и самоубийство, является выражением его беззаветной любви к жене, ее матери.

Но, получается, что отец ради мамы отказался от нее, своего единственного ребенка и горячо любимой дочери?

Обо всем этом Юлия размышляла, пока ехала в родительский особняк. И к своему удивлению — и даже радости — отметила, что в течение целого часа не думала ни о Великом Белке, ни о чертовой девочке.

Правда, отвлекший ее от подобного рода мыслей повод был уж слишком мрачный. И с каким бы удовольствием она бы повернула время вспять. Но в этом-то и суть — изменить ничего было нельзя.

Открывая входную дверь и снимая особняк с сигнализации, Юлия почувствовала легкий затхлый запах. Сколько она уже не была здесь?

Наверное, не меньше месяца. И вспомнила, что завтра же сорок дней со дня смерти папы. Его отпевали в местном храме и похоронили вместе с мамой, на подмосковном кладбище. Но родители, в особенности отец, не были религиозными людьми и мало придавали значения традициям и ритуалам.

Юлия подумала, что все равно было бы правильно пригласить немногочисленных родственников и многочисленных друзей родителей в ресторан. Однако она до такой степени увлеклась собственными проблемами, что начисто забыла об этой черной дате.

А теперь было уже слишком поздно.

Можно было позвонить Веронике Ильиничне и попросить ее, она в лепешку разобьется, но исполнит поручение. Или подключить Романа.

Но Юлия не хотела ни того, ни другого. Что же, родители на нее будут не в обиде, она это знала. Однако, не исключено, в обиде будет она сама.

Закрыв дверь, она включила свет: несмотря на царившее за окном лето, в доме было прохладно и сумрачно.

Когда-то здесь царило веселье, текла счастливая семейная жизнь, слышался смех, звенели бокалы с шампанским…

А теперь…

Юлия прошлась по первому этажу и, чувствуя неприятный запах, открыла холодильник. Так и есть, продукты давно испортились. Она хотела заняться разборкой родительских вещей уже давно, однако практически сразу после смерти отца у нее стали проявляться эти странные симптомы…

Вероника с большим рвением вылизала бы родительский дом, однако Юлия несколько побаивалась ее энергии и не дала согласия, когда она напрямую спросила ее об этом.

Лучше сделать все самой.

Поэтому, засучив рукава, отыскав резиновые перчатки и найдя рулон пластиковых мешков, Юлия принялась за работу.

Внезапно она увидела на одной из полок черствую сайку, початую палку копченой колбасы, несколько яблок и головку чеснока.

Тот спартанский набор, который она видела и в холодильнике Квазимодо в бункере.

Юлии сделалось страшно. Больше всего ее угнетала тишина, поэтому, дабы рассеять зыбкие кошмары, она включила на мобильном музыку. А потом, через какое-то время (кухня уже приняла божеский вид), нашла какую-то радиопрограмму.

— …слав Бэлкловский в гостях. Скажите, что нам стоит ожидать в ближайшие месяцы на политическом Олимпе?

Юлия, державшая в руках грязную тряпку, напряглась. Интервью давал тот самый велеречивый околополитический комментатор, который странным образом затесался в ее кошмар.

— Зороастрийский календарь в этом отношении абсолютно однозначен… — вальяжно грассируя, завел свою любимую пластинку комментатор, а Юлия, рассмеявшись, переключила программу.

А затем, бросив тряпку в ведро и стянув резиновые перчатки, стала лихорадочно вбивать что-то в поисковик.

Не зря прицепился к ней этот политолог, умело троллящий журналистов и слушателей постоянными ссылками на зороастрийский календарь.

Потому что в зороастрийском гороскопе в самом деле имелась белка.

Юлия пробежала глазами характеристику человека-белки. Нет, никакой патологии или угроз. Да и не верила она в подобную чепуху, потому что все это дуриловка и муть, как считал ее отец, по образованию физик.

Мама в этом отношении не была столь категорична, считая, что отец во многом выказывает свое упрямство, столь свойственное родившимся под знаком Тельца.

Дрожащими пальцами Юлия набрала в графах дату рождения отца — и с облегчением вздохнула, когда Интернет выплюнул результат, что по зороастрийскому календарю отец был орлом.

Мама оказалась дельфином, а она сама слоном. Испытывая особое чувство вины, Юлия ввела дату рождения Романа.

Интернет как назло завис, Юлии сделалось не по себе. Неужели это знак свыше, неужели ее муж был по зороастрийскому гороскопу… белкой.

А даже если и так, то что это означало?

Однако Роман оказался ежом. Юлия рассмеялась. Нет, еж — это скорее она сама, колючий и пыхтящий.

На всякий случай она зашла на другой сайт и перепроверила результаты, которые, однако, оказались теми же самыми.

Никто в их семье не был белкой.

Как ни пыталась, Юлия не могла вспомнить точную дату рождения Вероники Ильиничны. И год точно не помнила (та любила напустить туману относительно своего возраста, естественно, занижая его), ни даже точную дату. Что-то в двадцатых числах марта…

А что, если белка — это Вероника? Значило ли это, что она и была… И была Великим Белком?

Если Великий Белк вообще существовал. Он и существовал — во всяком случае, в ее собственном воображении и в ее персональных кошмарах.

Тогда Юлия стала вводить даты рождения своих родных и знакомых. Ворон, лань, верблюд, еще один ворон (ворон ворону, что называется, глаз не выклюет!), лисица, черепаха, паук, вепрь и целых три белых медведя.