Обречённый странник - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Софронов cтр.№ 5

Иван помолчал, прошелся по комнате и потом, резко остановившись, заговорил:

— Когда в Москве был, с одним человеком познакомился, в сыске служит. Не столько служит, как добрых людей обирает, даром, что государев человек. А ты хочешь, чтоб и я в лавке сидел да по четвертачку, по полушке с каждого в свой карман клал? Чем же я от него отличаться буду? Нет, не бывать тому: или пан — или пропал. И ты меня не разжалобишь! Коль найду рудники, кинусь государыне в ноги, пожалует она меня дворянством, вот тогда совсем иная жизнь начнется, а так… Нет, не могу этак дальше жить!

Антонина, пока Иван говорил, все испуганно смотрела на него, хлопала густыми, длинными ресницами и не понимала, шутит ли он, пытаясь обидеть, испытать ее, или действительно так думает. Ей о многом хотелось поговорить с мужем, выплакаться о потерянном дитяте, почувствовать на себе ласки Ивана, но он словно ничего не видел перед собой и говорил, говорил лишь о том, как разыщет руду, построит там заводик, выйдет в большие люди. Потом, не простившись, ушел в родительскую комнату, и она не видела его больше до следующего дня.

А на другой день, ближе к обеду, во двор к Зубаревым потянулись мужики из купцов и мещан, у которых Василий Павлович некогда занимал деньги. У кого–то были на руках при себе его расписки, но многие давали взаймы под честное слово. Иван с тестем принимали их на крыльце, не приглашая в дом, ссылаясь на то, что больна мать, старались побыстрее выпроводить, просили заходить попозже, когда управятся с делами.

— Я почти тыщу рублей по распискам насчитал, — сокрушенно сообщил, пожевав сухими губами, Андрей Андреевич Карамышев, когда они остались одни.

— Где же я столько денег найду? — развел руками Иван. — Если даже и дом, и лавку, и все товары продать, вряд ли столько наберется. Разве что деревеньку заодно заложить?

— Про нее и забудь! — сердито сверкнул глазами Карамышев. — Она на мне записана, и продать ее тебе ни за что не дам!

— Никак про уговор с отцом уже и забыли? — спросил Иван.

— А какой уговор? — недоуменно развел руками Карамышев. — Может, ты, зятек, чего забыл?

— Да вы… да ты… — задохнулся Иван, — сговорились, что ли, все супротив меня? Не бывать по–вашему, все одно, как лето придет, на рудники поеду.

Через два дня Иван Васильевич Зубарев добился приема у губернатора Сухарева и выложил перед ним выхлопотанную в Сенате бумагу, с разрешением на поиск руды в башкирских землях.

— Чего от меня–то хочешь? — недовольно спросил Сухарев, — зимой собрался ехать? Поезжай, держать не стану. Только мне уже донесли про долги отца твоего, смотри, коль не разочтешься со всеми, за долги в острог упеку и не погляжу, что у тебя сенатская бумага на руках.

— Да не о том речь, ваше высокопревосходительство, разберусь с должниками. Все продам, кафтан с себя сниму, разочтусь. Мне бы сейчас человека найти, который в рудном деле чего понимал.

— Так ты и впрямь руду нашел или только дым в глаза пускаешь?

— Стал бы я попусту в Москву ездить да этакие деньжища тратить, коль серебра не нашел бы. Есть оно, серебро, мастер нужен, плавку сделать.

— Есть, говоришь, — чуть смягчился губернатор, — а мой в том какой интерес?

— А бумага из Сената? — удивленно воззрился на него Зубарев.

— В той бумаге про меня ничего не написано, — Сухарев еще раз взял и поднес близко к глазам уже изрядно засаленную, согнутую во многих местах грамоту, и, пошевелив губами, прочел: "Дается Ивану Васильеву, сыну Зубареву на поиск руд в землях башкирских". — Видишь, про тебя писано, а про меня и слова не сказано.

— Как руду найду, могу и вас, высокопревосходительство, в компаньоны вписать. Только сделайте милость, укажите человека, который сведущ был бы в литейном деле, да в рудознатстве понятие имел.

— Есть у меня такой человек на твое счастье, да слова к делу не пришьешь, пиши расписку, что четверть, нет, треть от найденного тобой причитается тобольскому губернатору Алексею Михайловичу Сухареву.

— Третья часть? — недоуменно поднял брови Иван. — Я буду их искать–сыскивать, руды те, а вы, в кабинете сидючи, этакий прибыток себе в карман положите, пальцем не шевельнув?! Не по–божески оно выходит, ваше высокопревосходительство.

— Зато по–людски, — рассмеялся Сухарев. — Пиши расписку, иначе не видать тебе мастера, как своих ушей.

Иван, чуть подумав, поглядел внимательно в непроницаемые глаза губернатора и, махнув рукой, взял со стола перо, обмакнул его в чернильницу и, придвинув к себе поданный Сухаревым большой лист александрийской бумаги, четко вывел на ней: "За сим свидетельствую, быть одной третьей от дохода найденных мной серебряных руд отданными в пользу Тобольского губернатора Алексея Михайлова, сына Сухарева, коль он мне повсеместно в предприятии моем помощь оказывать станет". Затем размашисто расписался и, издали помахивая листом, презрительно скривясь, спросил:

— Теперь довольны, ваше высокопревосходительство? Все по–вашему? Сказывайте, где мне того мастера сыскать.

— Дай–ка прочесть вначале, чего ты тут понаписал, — взял Сухарев в руки расписку, — а то, может, нацарапал там непонятно что.

— Я свое слово завсегда держу. Теперь ваша очередь, скажите про мастера, и задерживать вас не стану.

— Вот сукин сын, — побагровел Сухарев. — Играть вздумал! Дай, кому говорю!

— Сперва ваше слово, потом моя бумага, — и не думал сдаваться Зубарев.

— Пусть будет по–твоему, — согласился губернатор. — Если что не так написал, я тебя и в Москве, и в Петербурге сыщу, не обрадуешься. Найдешь в казенной палате форлейфера Тимофея Леврина, что с Колыванских заводов по казенной надобности до нас прибыл. Скажи ему, что мной послан. А уж дальше сам с ним дело веди.

Иван молча положил перед Сухаревым свою расписку и, не поклонившись, вышел. Прямо из губернаторского дома он направился в сторону казенной управы, где без труда нашел Тимофея Леврина. Тот оказался подвижным человеком невысокого росточка, черноглазым, с кудрявыми, вьющимися по–цыгански волосами. Когда Иван объяснил ему причину своего визита, Леврин весело рассмеялся и спросил:

— А как же ты, братец, руду свою плавить собираешься?

— В печи, — растерянно ответил Иван.

— В русской, поди? — еще громче захохотал Леврин.

— А в какой надо? У меня другой нет.

Отсмеявшись, Леврин терпеливо объяснил, что печь для выплавки руды требуется особая, какие бывают на рудоплавильных заводах, а без таковой печи и думать нечего пытаться расплавить руду. Иван озадаченно почесал в голове и спросил:

— А там, на заводах, печи люди делают?

— Знамо дело, люди. И горшки не боги обжигают.

— Так, может, попробуем и мы такую в Тобольске выложить? Сам–то сможешь?

— Почему не смочь, смогу, коль помощников ко мне приставишь и материал нужный весь достанешь.