Бронебойщик - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Орлов cтр.№ 13

Робот недолго испытывал терпение беглецов, получив какое-то указание, он зажужжал подачей и пошел прочь, то ли в глубину лесной зоны, то ли на другую сторону дюны. А Ферлин и Джек посидели еще минуту, прежде чем двинуться дальше — незаметность и бесшумность такого часового произвела на них впечатление.

Если бы он не играл пушкой, они могли попасться.

Какое-то время после этой встречи компаньоны шли медленно, но затем вернулись к прежнему темпу и прошагали так еще полтора часа. Ферлин уже стал подумывать о том, что главный патруль ушел с дюны, признав поиски бесперспективными, но в то же время он понимал, что поддаваться этому чувству нельзя, каким бы желанным это ни казалось. Случалось, что на передовой, измотавшись в боях и маршах, солдаты подсознательно отключали осторожность, переходя в выдуманную ими безопасную реальность. Обычно таких людей госпитализировали, если, конечно, успевали.

Ферлин постоянно себя одергивал, настораживал, предупреждал, и это ему помогло, он первым услышал приближающийся патруль, а не патруль его.

Сначала дали о себе знать вездеходы, гусеницы которых стрекотали слишком громко. Обе машины двигались вдоль наружной стороны дюны, где стояла дискорама.

По уже отработанной схеме Ферлин и Джек спрятались в не слишком густом кустарнике под самым склоном, предоставляя солдатам подозревать какие угодно кусты, только не их убежище.

В этом патруле солдат оказалось значительно больше, чем в первом, поэтому шли они частой цепью и больше уделяли внимание склонам.

Ферлин устал от этой игры и надеялся, что патруль пройдет быстро, однако наверху что-то пошло не так.

— Очень интересно, кто это там прячется? — словно из пушки, прогремело над головами беглецов.

Джек и Ферлин переглянулись, затем старший компаньон стал быстро сматывать с ружья ветошь. Потом тихо, без щелчка, вставил магазин с четырьмя патронами и, взяв у Джека мешок, прошептал:

— Сейчас я выстрелю и побегу, ведь они не знают, что нас двое. А если меня поймают, то найдут объектив, и все свяжется воедино. Ты же останешься ни при чем.

— Ну что, сам выберешься или мне твою задницу свинцом нашпиговать? — настаивали сверху, и Ферлин понял, что тянуть больше нельзя, иначе убьют обоих.

Это секундное замешательство спасло его. Наверху раздался смех, и уже другой голос произнес:

— Ну что, Браницкий, не работает твой театр!

— Что значит не работает? Если бы там кто-то был, он бы уже выскочил и сдался.

— Что-то пока никто не выскакивал, хотя ты за два часа уже целый спектакль сыграл.

Снова послышались смех и обиженный голос Браницкого:

— В любом случае, сэр, это лучше, чем палить по кустам и потом объясняться с капитаном.

— Ну ты еще поучи меня, артист…

Потратив на обратный путь слишком много времени, компаньоны в полной темноте добрались до холмов и устроились на ночлег под невысоким деревом, выгнав из-под него целое семейство крыс.

— Вот здесь и устроимся, а уже завтра, с утреца, рванем домой.

— Ох, да… — произнес Джек и не сел на землю, а обрушился, словно подмытый водой глиняный берег.

— Хорошо, что тут песок, даже подстилки не нужно, — заметил Ферлин.

— Мне все равно. Я усну как угодно.

— А ужин, Джек?

— Какой ужин, ты что, издеваешься? Спроси меня, как я себя чувствую?

— Ну и как ты себя чувствуешь?

— Никак не чувствую… Никак, и все тут…

— Разуваться будешь? — спросил Ферлин, снимая сапоги.

— А смысл? Не сниму сапоги, ноги буду сырыми, сниму сапоги — ноги замерзнут. В тот раз хоть трава была сухая, а сейчас только песок.

— Снимай, здесь теплее, чем в низине да возле воды.

— Ох, совсем не хочется двигаться, — простонал Джек, лежа под деревом.

— Может, все же сыру? А то ведь времени поесть не было.

— Да я про еду даже не вспомнил. Пока не стемнело, так и думал, что сейчас выскочат из засады и начнут палить. Ужас просто.

Ферлин улыбнулся. Его и самого до самых холмов не отпускала эта тревога. Будь начальник в дискораме поумнее, он оставил бы до ночи засаду, и дело было бы сделано. А так только шум один.

Достав сыр, Ферлин отрезал два ломтя и отметил, что еды хватит еще и на завтрак. Один кусок он подал Джеку, и тот стал нехотя жевать.

— Нет, Ферлин, больше я на твои уговоры не поддамся. Я думал, охота на маронского гуся, думал, мяса поем, а тут настоящий фронт. Передовая!

— Ну, до передовой далеко, однако временами порохом попахивало. А мяса ты все равно наешься. Если я обещал, значит, так и будет.

Дожевывали сыр они молча. Потом допили воду из фляжки, и Джек спросил:

— Точно дашь мяса?

— Точно.

— А откуда возьмешь?

— У меня уже добыча поймана.

— А какая добыча, большая?

— Большая, мать будет довольна. Наварит тебе, нажарит, и будешь ты кушать и говорить: «Ай да Ферлин, ай, спасибо ему за мясо нежное, словно у курицы».

— У курицы? — оживился Джек и сел.

— Ну курица, и что?

— Ты ел курицу, Ферлин?

— Да, ел. Мы тогда стояли под Кюнстином, городок такой был. Там имелась собственная куриная ферма, и нам через день давали на ужин по куску курицы.

— Ух ты, счастливчик! — восхищенно произнес Джек и подвинулся к Ферлину. — Ну и как она?

— Очень вкусно. Мне нравилось, я всегда добавки просил.

— И давали?

— Конечно.

— Ух ты!

Сонливость и усталость Джека как рукой сняло. Информации о курице в их краях было мало, хотя он слышал, что в Ловенбрее несколько кур живут в вольере в зоопарке.

Говорили даже, что их специально охраняют, потому что много раз на них покушались похитители. А еще в деревне говорили, будто один богач выкупил у зоопарка одну курицу за десять тысяч лир и сожрал ее в одиночку.

— Однажды я видел кино, где ели курицу, — признался Джек. — Но ее показывали совсем недолго, что-то там на тарелке. Я этот момент четыре раза пересматривал, но так ничего и не разглядел. А мужчина и женщина, которые там за столом обедали, так ничего про эту курицу и не сказали, только про любовь да про любовь. Кому это интересно?

— Только не говори мне, что ты хочешь попасть в армию именно для того, чтобы поесть курицы, — с усмешкой произнес Ферлин.

— Ну нет, конечно, не только из-за курицы, а ради заработка. Но о курице я тоже думал. А вот скажи мне, — Джек снова заерзал, пододвигаясь к Ферлину, — вот скажи, курица, она какая?