Башня у моря - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзан Ховач cтр.№ 144

Он оглядел меня с ног до головы, и я чуть ли не слышал, как он думает: бог ты мой, что мне с ним делать?

– Вы умеете читать и писать? – спросил он наконец с сомнением в голосе.

Ты саксонский сукин сын, подумал я, на тебя посмотришь – сразу видно: наследник Кромвеля.

– Я учился в лучшей школе к западу от Шаннона, – заявил я, – и завершил образование в Королевском сельскохозяйственном колледже в Дублине.

Он едва заметно усмехнулся и сказал, что найдет мне работу клерка в собственной конторе на Уолл-стрит.

– Хорошо, – согласился я. – Я возьму месячное жалованье авансом и, пожалуй, переменю свое мнение о благотворительности. Как насчет вознаграждения в двести долларов за мои курьерские услуги?

Он встал:

– Послушайте, Драммонд…

– Я думаю, вам следует проявить ко мне побольше щедрости, – перебил его я. – Саре очень не понравится, если она узнает, что со мной обошлись не как с другом семьи.

Он на моих глазах побагровел. Когда же снова смог заговорить, голос его звучал с гораздо большей гнусавостью, чем прежде:

– Я не знаю, каковы ваши отношения с моей сестрой, очень сомневаюсь, что она давала вам разрешение называть ее по имени…

Я рассмеялся. Он побагровел еще сильнее:

– …но со мной вы никак не связаны, и я никоим образом не обязан вам помогать. Вам это ясно? Я могу вышвырнуть вас в сточную канаву, если захочу, и для вашего сведения: нигде нет таких грязных сточных канав, как в Нью-Йорке. Так что вы получите от меня месячное жалованье авансом и ни гроша больше, и если вы ко времени прибытия моей сестры не хотите превратиться в нищего, то примите, что я даю, и благодарите меня за это.

Признаю, никак не думал, что ему хватит духу говорить со мной в таком тоне, а потому был слегка ошарашен. Но постарался не показать этого. Я пожал плечами, сказал, что ж, если он так предпочитает обходиться с гостем, который приехал в его страну, и другом его сестры, то пусть Господь его судит, а не я.

– Поэтому я говорю спасибо и больше ни слова об этом. – А потом добавил: – Я не из тех людей, кто носит в душе обиду.

Это неправда, но чутье твердило мне, что я должен умаслить его, пока он окончательно не вышел из себя и не отозвал своего предложения насчет работы и денег.

Следующие две недели стали для меня очень тяжелыми. Чарльз Мариотт сыграл свою роль. Он написал лорду де Салису, что хочет увидеть свою сестру и племянников, напоминал своему зятю, что он богатый человек с бесплодной женой. Я не сомневаюсь, все это было высказано самым изящным языком, но Макгоуан, несомненно, не мог упустить пункт, касающийся финансов. Денег в Кашельмаре после голода 1879 года не хватало, как сообщила мне Сара, а Макгоуан был не из тех людей, которые откажутся от денег, если увидят возможность их получить.

Так что Чарльз Мариотт играл свою роль, а мне приходилось играть свою – работать в его конторе, или офисе, как он его называл. Но мне такая работа была ненавистна, и я ушел через неделю. Я привык быть сам себе голова и проводить все дни на открытом воздухе; мне невыносимо сидеть дни напролет на высоком стуле и переписывать ряды цифр. Понять не могу, как можно жить такой жизнью? И я сказал об этом Чарльзу Мариотту и ушел.

– И как же вы собираетесь зарабатывать себе на жизнь? – поинтересовался он с очень саркастичной интонацией.

– Да не стоит вам беспокоиться, мистер Мариотт. Не думайте об этом, потому что не ваше это дело и нечего в него нос совать.

– Только не приходите ко мне, когда будете голодать, – бросил он.

Я и не пришел – потому что не голодал.

К тому времени я познакомился с другими ирландцами и вскоре знал ирландские бары, ирландские столовые и ирландские группировки, а потому нашел подходящую для меня работу. Был такой человек – Джим О’Мэлли, вероятно моя родня, и мы оба потомки королевы Грейс. Он владел заведением к югу от Канал-стрит, с игровым залом позади и девочками наверху. Ему нужен был человек, чтобы поддерживать порядок, если клиенты вдруг начнут буянить. Я обзавелся револьвером, разузнал все, что нужно знать об игре в покер, и вскоре жил себе припеваючи – имел два новых костюма, снял квартиру получше и каждый день ужинал мясом. Жилось мне неплохо, тут ничего не скажешь, но Сара все еще оставалась в Кашельмаре.

Лорд де Салис под диктовку Макгоуана (я в этом ничуточки не сомневался) написал, что не может отпустить четырех маленьких детей в столь далекое и трудное путешествие, а его жена ни в коем случае не согласится уехать без них. Но если Чарльз Мариотт сам захочет пересечь Атлантику…

Чарльз Мариотт написал, что никак не может оставить свой бизнес, а дети не такие уж и маленькие и им, возможно, морское путешествие очень понравится. Он надеется увидеть их и Сару в Нью-Йорке до конца осени.

Лорд де Салис в ответ прислал новое письмо с очередными отговорками, и я в ярости понял, что эта переписка может продолжаться бесконечно. Но Чарльз Мариотт обладал не только терпением, но и хваткой. И он не собирался легко сдаваться, а то и вообще мог пуститься через Атлантику и устроить большой скандал.

– Это вопрос времени, Драммонд, – заявил он во время одного из моих еженедельных визитов: я приходил к нему узнать, есть ли какие новости. – У него когда-нибудь закончатся отговорки. Или деньги.

Время шло. Джим О’Мэлли купил устричный салун близ Бродвея, очень модный, и вложился в шикарный бордель, а О’Флаерти принялись на него наезжать, так что дел у меня хватало. Эти О’Флаерти всегда были бешеные – кто побывал в Голуэй-сити, тот знает. А в Нью-Йорке они совсем взбесились. Тут у всех свои группировки, и если ты оказывался среди тех, кто брал верх, то мог заработать хорошие деньги. Единственный раз, когда мы хоть как-то сотрудничали с О’Флаерти, – это когда немцы начали теснить нас всех, но мы жили в забавном мире: все дни недели готовы были перерезать глотки всем О’Флаерти, а по воскресеньям ходили с ними на мессу. Я вспоминал наши домашние распри между О’Мэлли и Джойсами, когда мы молотили друг друга до потери сознания, а на следующее утро мирно шли бок о бок в церковь. Я вообще часто вспоминал о доме – обычно когда ходил в церковь или когда лил дождь. В Нью-Йорке дожди шли не по-нашему, проливные. Здесь не бывало мягких ирландских туманов, и я ходил не по влажным зеленым полям, а по темным, грязным городским улицам. Я возненавидел этот город. Всегда его ненавидел, даже когда зарабатывал неплохие деньги, и день за днем все сильнее тосковал по дому и Саре.

Лорд де Салис написал: он очень рад, что Чарльз Мариотт так беспокоится о его имении, и если у него найдутся свободные двадцать тысяч долларов, то он вполне может вложить их в Кашельмару. Чарльз Мариотт ответил, что да, он вполне может вложить эти деньги в Кашельмару и непременно обсудит этот вопрос с Сарой, когда она с детьми весной приедет в Нью-Йорк.

Вы можете подумать, что со временем я стал меньше тосковать по Саре, но нет – я тосковал по ней все больше. Даже перестал рассказывать священнику о своих нехороших снах, потому что вскоре мне надоело потрясать его своими исповедями.