Монстролог. Дневники смерти (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Рик Янси cтр.№ 30

– Я не советовала бы прикасаться к нему, – предупредила она. – Капитан Варнер ненавидит, когда его трогают руками. Не так ли, Капитан Варнер?

Он ничего не ответил. Хотя глаза его тонули в глубоких морщинах, я видел, что они открыты. Кончиком языка – серым, как и кожа, – он облизнул губы. На его подбородке, узелком приткнувшемся между шеей и нижней губой, блестела слюна.

Уортроп долгим взглядом посмотрел на несчастный объект своих поисков. Он ничего не говорил и ничем не выдавал своих чувств. Потом он, казалось, стряхнул с себя чары и резко обернулся к старой женщине.

– Оставьте нас, – сказал он.

– Не могу, – резко бросила она, – это против правил.

Доктор повторил команду, даже не повышая голоса, но медленно произнося слова – так, словно в первый раз она плохо его расслышала:

– Оставьте нас.

Она что-то почувствовала в его взгляде, и это что-то напугало ее, ибо она тотчас посмотрела в сторону, яростно затрясла ключами – символом своей власти – и сказала:

– Доктору будет об этом доложено.

Уортроп уже повернулся к ней спиной и смотрел на выброшенного на берег бегемота, лежащего в постели. Звук бряцающих ключей растаял вдалеке; дверь старуха оставила приоткрытой. Доктор велел мне закрыть ее. А когда я закрыл ее и оперся о твердую, успокаивающую поверхность, Уортроп склонился над постелью и приблизил свое лицо почти вплотную к лицу больного. Громким четким голосом он произнес:

– Варнер! Капитан!

Варнер не отвечал. Он неотрывно смотрел на потолок; рот его был открыт; язык без устали облизывал нижнюю губу и возвращался к исследованию беззубой челюсти. Из глубины его груди вырывался не то хрип, не то стон. Но кроме языка, он не шевелил ни одной мышцей (если мышцы вообще остались у него под толстым слоем жира).

– Варнер, вы меня слышите? – спросил Доктор. Он ждал ответа: спина напряжена, зубы плотно сжаты. Только слышно, как мухи жужжат и бьются о стекло. Запах хлорки и духота становились невыносимы. Я часто и неглубоко дышал и думал, рассердится ли Доктор, если я попрошу открыть окно, чтобы впустить немного свежего воздуха.

Уортроп повысил голос и буквально проорал в лицо Капитана:

– Вы знаете, кто я, Варнер? Вам сказали, кто пришел навестить вас сегодня?

Тучный больной издал стон. Доктор вздохнул и посмотрел на меня.

– Боюсь, мы пришли слишком поздно, – сказал он.

– Кто… – простонал старый моряк, словно решил разубедить Доктора. – Кто пришел?

– Уортроп, – ответил монстролог. – Меня зовут Уортроп.

– Уортроп! – воскликнул Капитан.

При упоминании этого имени его глаза вдруг задвигались так же беспокойно, как язык – вправо, влево, – но Варнер никак не мог сфокусироваться на лице Доктора. Его взгляд блуждал по потолку – там, где раздробленная тень Уортропа танцевала в свете керосиновой лампы прямо над Варнером, словно нечистый дух – темный, нелепый и огромный.

– Вам знакомо это имя, – сказал Доктор.

Огромная голова с трудом кивнула.

– Да сжалится надо мною Небо – да. Мне знакомо имя Уортроп, – прозвучал гортанный голос, захлебываясь слюной. – Все это было дело рук Уортропа, дьявольское отродье – он и весь его род!

– Проклятие – лишь одно из объяснений, – сухо сказал Доктор. – Хотя я больше придерживаюсь теории Дарвина. Сейчас доказательства на моей стороне, хотя время может показать, что я ошибался, а вы, Хезекия Варнер, – нет. Алистер Уортроп был моим отцом.

Ответа не последовало – только странные, подавляемые и все ж вырывающиеся стоны.

– Мой отец, – продолжал монстролог, – тот, кто нанял вас отплыть в конце шестьдесят третьего или начале шестьдесят четвертого года на корабле в Западную Африку, возможно в Сенегамбию или Нижнюю Гвинею, и вернуться с грузом, который имел для него особое значение. Да? Так было дело?

– Нет… – пробормотал старик.

– Нет? – эхом отозвался Доктор, хмурясь.

– Не Сенегамбия и не Гвинея. Бенин, – простонал он. – Королевство Бенин! Дом безбожного подражания знати и проклятый правитель этой проклятой земли по имени Оба. И я клянусь, не найдется язычника более мерзкого и распутника более страшного ни в одном уголке мира!

– Этот Оба, король Бенина, захватил в плен весь род Антропофагов? – спросил Доктор.

Казалось, его осенила страшная догадка.

– Целое племя этих страшных чудовищ жило в специальной камере прямо под его дворцом.

– Но Антропофаги не могут жить в плену. Они бы умерли с голоду.

– Не эти, Уортроп, – выдохнул старый контрабандист. – Эти монстры были жирными и счастливыми, благодарю покорно! Я видел это собственными глазами, и, если бы я был более храбрым человеком, я выбил бы всем глаза за их преступления.

– Их кормили? – скептически спросил Доктор. – Чем?

– В основном детьми. Двенадцати- и тринадцатилетними девочками. Девочками, вот-вот готовыми стать женщинами. Иногда и младше. Бывало, им закидывали в дыру и пищащих младенцев. Там в центре дворца есть шахта, соединенная туннелем с камерой Антропофагов. В эту шахту их священники бросают девушку; я видел это, Уортроп, я видел это! Она пролетает двадцать футов и падает на дно, где она кидается на стены пропасти для жертвоприношений, царапает их ногтями в поисках выхода или опоры, но их, конечно, нет. Оттуда никуда не деться! Главный священник подает сигнал; огромная деревянная заслонка поднимается, и появляются они. Сначала слышен только их запах – гнилое зловоние самой смерти, потом слышится громкое пыхтение и щелканье острых клыков. Они приближаются, а невинная жертва начинает визжать и кричать, призывая невидимых судей, что находятся наверху, пощадить ее. Пощадить, Уортроп! Она молит их о милосердии, а они пялятся на нее сверху вниз с каменными лицами, и, когда чудовище врывается в яму, ужас лишает ее последних остатков достоинства: она испражняется, ее кишечник сдается. Она падает в грязь, покрытая собственными нечистотами, а они бросаются к ней со всех сил – самые крупные животные прыгают в тридцати футах от входа в туннель, где лежит она, ягненок на заклание. А над ней – язычники-властители, чья сумасшедшая причуда приговорила ее к судьбе, негодной даже для самого отъявленного преступника. Но жаждущие крови боги требуют и получают свое. Голова – самый желанный приз. Первый, кто добирается до головы, хватает ее и отрывает от туловища, а все еще бьющееся сердце жертвы гонит кровь, и она хлещет через отверстие; дымящийся гейзер забрызгивает их, окрашивая в темно-красный цвет их алебастровые тела. Они с рычанием и хрустом сражаются за кусок мяса; да, теперь она – мясо, она не человек больше. Куски ее плоти летят во все стороны, иногда подскакивая кверху и обрызгивая зрителей кровью, чистой и девственной. Я потерял ее из виду в рукопашной схватке, но то была благословенная слепота после проклятого зрелища. Никакое адское видение не превзойдет этого, Уортроп. Никакой образ или слово, рожденное человеческим сознанием, не выразит того, что увидел я в тот день!