XX век как жизнь. Воспоминания - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бовин cтр.№ 127

Фундаментальное значение имеет судьба милитаризма. По всей вероятности, сохранение милитаризма будет, с одной стороны, тормозить приспособление общества к новому этапу научно-технической революции, а с другой — создавать предрасположенность к ограничениям демократии, к радикализации правых движений. Это — тот самый вариант, который будет способствовать усилению конфронтации и гонки вооружений.

Наконец, судьбы „третьего мира“. К 2000 году из семи миллиардов человек пять будут проживать в развивающихся странах и иметь ВВП на душу населения около 200 долларов. В развитых странах — около 8500 долларов. Это к масштабу проблемы. Так как „третий мир“ слишком инерционен, то вряд ли до конца века произойдут какие-нибудь крупные подвижки. Может быть, несколько снизятся частота кризисов и конфликтов, темпы гонки вооружений, чуть легче станет с питанием.

При положительных переменах в СССР и КНР „третий мир“ будет постепенно накапливать потенциал некапиталистического развития. Или, что вероятнее, в обозримом будущем будет расти удельный вес переходных форм разного рода, объединяющих рыночную и нерыночную экономику при общей ориентации на усиление элементов социальной справедливости.

Если же нам не удастся осуществить задуманные преобразования, не исключен заметный поворот в сторону капиталистических ориентиров».

Бумага датирована 26 января 1987 года. Повторяю, это последнее мое сочинение по заказу начальства и от имени начальства.

* * *

Содержание бумаги показывает, что многие иллюзии еще сохранялись, что не хватало мужества посмотреть правде в глаза. И не хватало времени, чтобы спокойно подумать, вернее даже — чтобы спокойно додумать то, что беспокоило, тревожило, ставило в тупик после разгрома чехословацкой революции надежд. Чем мы должны заниматься? Текущий ремонт? Капитальный ремонт? Не говорю — «евроремонт», ибо такого зверя тогда не знали.

Судя по XXVII съезду КПСС, по слухам, доносившимся из окружения Горбачева, партия ориентировалась на текущий ремонт. Добротный, качественный, с элементами капитального, но в целом — все же текущий. Принципиальные вопросы политики (демократия) и экономики (рынок) еще не были осмыслены. Начались поиски волшебной палочки, взмахнув которой можно было бы сотворить чудо. Когда-то на эту роль претендовали торфо-перегнойные горшочки. Потом — кукуруза. Теперь ухватились за госприемку…

Лихорадило и трясло газету. Были завоеваны, захвачены первые плацдармы свободы слова, гласности. Мои коллеги, которые писали на внутренние темы, получили возможность приближаться к правде гораздо ближе, чем позволялось раньше. И хотя в каждом конкретном случае трудностей, колебаний, страха божьего было немало, дышать стало легче. Но это не относилось к международникам. Здесь все сохранялось по-прежнему. А мне так стало хуже. Раньше на меня работало мое положение при начальстве. Теперь «зонт безопасности» был закрыт, и мои материалы ложились на общий обрубочный стол в МИДе. Это их не улучшало.

Читатели это чувствовали. Для атмосферы тех дней характерно письмо В. Григорьева из Москвы, которое он прислал редактору отдела писем В. Надеину для оглашения на летучке. Тогда письмо не огласили. Исправляю ошибку.

«Уважаемый тов. В. Надеин!

Пишу на Ваше имя, хотя Вы никакого отношения к теме моего письма не имеете, разве что являетесь редактором отдела писем; просто я по Вашим статьям составил мнение о Вас и решил, может быть наивно, что, прочтя, сочтете небезынтересным мнение читателя и для редакционной коллегии.

Нелегко мне сформулировать тему моего письма, хотя она не оставляет меня в последний год. Большую пищу для размышлений дает наша действительность и то, как ее отражает наша пресса. Не у меня одного радостно становится на душе оттого, что правда возвращается в нашу жизнь и на страницы наших газет и вера в наш строй и в наши идеалы становится аргументированной, обоснованной, становится крепче.

И все-таки остается еще отдел в редакциях газет, куда правде все еще вход закрыт, пробирается она туда с трудом и появляется изрядно помятая. Отдел этот — международной жизни.

Читаешь материалы 4–5-й страниц „Известий“, „Правды“ и, если оторвана дата, не определить, какого года номер газеты — 1960-го, 1971-го или 87-го… Все те же пустопорожние корреспонденции собкоров о фавелах и „каравеллах“, те же обличения нехороших транснациональных монополий, то же беспринципное, недостойно-лакейское заигрывание с „революционными лидерами“ типа черных полковников, Иди Амина и Нимейри — в недалеком прошлом или Каддафи — в настоящем, такая же „принципиальность“, а точнее, многократное виляние по отношению к Маркосу и Хомейни… Все так же под заголовком „Выступление президента“ помещаются не мысли и аргументы оратора, а толкование самой редакцией отдельных, произвольно выхваченных положений, причем сделанное с „ловкостью“ говорящего попугая („…в то время, как известно, что… между тем как… хотя хорошо известно, что… Президент вопреки всем фактам утверждал, что Советский Союз якобы…“ и т. д.), уныло и безнадежно талдычащего затверженный текст. Все те же, из года в год, гремящие, как жестянки на собачьем хвосте, памфлеты Мэлора Стуруа, с единственным, осточертевшим за десятки лет приемом, непременным и стереотипным — обыгрыванием какого-нибудь слова-понятия, подтягиванием к нему аналогий, ассоциаций и глумливым обсасыванием со всех сторон… Все те же „первые корреспонденции нашего нового собкора в…“, построенные по кем-то когда-то установленному канону — 5 строчек о природе, 5 строчек о погоде и „ловкий“ переход: „Ярко светит солнце, но на душе у простого… пасмурно… Как сказал мне таксист (докер, рикша, продавец газет, сосед и т. п.)“, — и следует 490 строк о безвыходном экономическом положении и остром политическом кризисе в стране… Читателя подводят к мысли о неизбежности краха в ближайшие месяцы… Но вспоминаются „первые корреспонденции“ предшественников „нашего нового собкора“ и охватывает острая досада: вот так десятилетиями заставляют нас думать, что в капиталистическом мире одна только безработица, стагнация, инфляция, деградация, проституция и наркомания… Ну, еще, в порядке исключения, пара одобрительных слов о японской технике или о фестивале в Каннах…

Читаю газеты. Изо дня в день. Ищу признаки нового мышления в ядерный век. Увы. Мне представляется, что вся практика освещения газетами (в данном случае моими любимыми „Известиями“) международных событий противоречит страстному призыву М. С. Горбачева к новому мышлению. А оно, в применении к нашей теме, состоит в том, как мне кажется, чтобы, ни в коем случае не сходя с классовых позиций, придерживаясь своих классовых симпатий и антипатий, постараться все же шире открыть глаза, ощутить себя частью мирового сообщества, постараться у наших оппонентов заметить кроме 7 процентов безработных еще и 93 процента нормальных трудящихся — искусных рабочих и строителей, инженеров, блестящих ученых, первоклассных врачей (дай нам бог таких!..), артистов, скромных тружеников, „обслуги“! Как они живут, любят, воспитывают детей, о чем мечтают, как проводят время, отдыхают, развлекаются? Как бы увидеть нам их, простых людей, хоть и тоже плохо информированных, сбитых с толку своей желтой прессой?