Вишня во льду - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Мартова cтр.№ 5

* * *

Борис Грамазин был доволен. Очень доволен. Наконец-то его коллекция пополнилась новым экспонатом, причем воистину бесценным, хотя бы потому, что он достался ему даром. Нет, за некоторые жемчужины своего собрания он платил деньги, причем, по его меркам, немалые, другие же находил по случаю, получая за бесценок или вообще даром. Такие он ценил особо.

Как и все коллекционеры, он мог часами смотреть на свои сокровища, перебирать их, каталогизировать, оценивать, смаковать воспоминания о том, как они были приобретены. Борис Грамазин был страстной натурой, хотя его внешний облик мало соответствовал такому определению.

Глядя на его сутулую фигуру, печально поникший длинный нос, впалые щеки, по которым струились давно не стриженные сальные патлы, слыша монотонный, чуть визгливый голос, ловя сонный, ничего не выражающий взгляд, никто не мог даже догадаться о том, какой силы страсти бушуют внутри этого человека.

Он был по-настоящему одержим идеей пополнения своей коллекции и ради этого ничем не гнушался. Если бы ему кто-то сказал, что его деятельность аморальна, то Грамазин очень бы удивился подобной постановке вопроса. Цель оправдывает средства, в этом он был убежден совершенно искренне, а мораль и нравственность, как фундаментальные философские категории, находящиеся в ведении этики, не брал в расчет совершенно. В конце концов, этика – это наука, а значит, отношения к реальной жизни не имеет.

Грамазин закрыл тетрадочку, в которой только что тщательно зафиксировал пополнение своей коллекции, и довольно улыбнулся, как наевшийся сметаны кот. Впрочем, улыбка тут же исчезла с его лица, как будто ее стерли тряпкой. Мужик, припершийся к старухе, мог существенно подпортить ему всю малину.

Секрет, переставая быть таковым, утрачивал всяческую ценность. Это грозило потерей экспоната, а значит, надо было хорошенько постараться, чтобы этого не допустить. Вот только как?

Его раздумья прервал звонок в дверь. Борис Петрович удивился, поскольку уже много лет никого не ждал. Старчески шаркая по полу ногами, обутыми в разношенные войлочные тапки, спадающие чуть ли не на каждом шаге, он прошел к двери и посмотрел в глазок.

Чуть искаженная оптическими линзами фигура была ему хорошо знакома, но Грамазин не имел ни малейшего представления о том, чем был вызван этот внезапный визит. Ему казалось, что с этим человеком они обо всем договорили. Недоуменно пожав плечами, он открыл дверь.

– Здравствуйте, не ожидал вас у себя увидеть.

– Я могу пройти?

– Конечно. – Борис Петрович посторонился, пропуская нежданного визитера в прихожую. – Впрочем, если вы собираетесь снова уговаривать меня, то все это понапрасну. Я уже объяснил вам, что ничего не отдам. У меня коллекция. Она не так велика, чтобы я разбрасывался ее экспонатами. Поймите, ничего личного. Но то, что принадлежит мне, у меня и останется.

– Принадлежит вам? – В голосе прозвучала легкая ирония, слегка неуместная в затхлых стенах узкого, захламленного коридора.

– Не придирайтесь к словам. То, что находится у меня… Какая разница?

– Существенная. То, что находится у вас, на самом деле принадлежит мне, и я в последний раз предлагаю вам вернуть мне то, что вы называете «экспонатом». Уверяю вас, у меня к этому совершенно иное отношение. Вы ведете речь о своей дурацкой коллекции, а я – о своей семье, которая для меня, признаюсь, священна.

– Ваше отношение к своей семье весьма похвально. – У Грамазина вдруг пропал голос, и он был вынужден откашляться. – Вот только ко мне и моему скромному увлечению не имеет никакого отношения. По-моему, я вам уже это объяснял. Надеюсь, что этот наш разговор последний.

– Надеетесь? – Голос теперь звучал совсем недобро. – А я так в этом совершенно уверен.

Борис Петрович Грамазин хотел уточнить, что имеет в виду его неожиданный визави, однако не успел.

Стук падения тела был негромким, уж точно не слышным с лестницы. Человек, только что совершивший убийство, прошел в комнату, в которой уже освоился ранний декабрьский вечер, огляделся по сторонам, подошел к столу, не снимая перчаток, вытащил верхний ящик. Он был готов к долгому, обстоятельному осмотру, так как знал, что ему совершенно точно никто не помешает.

Взгляд его упал на поверхность стола, и человек довольно засмеялся. То, за чем он пришел, не нужно было искать. «Экспонаты» были разложены прямо на столешнице. Он взял нужный, тщательно убрал в перекинутую через плечо сумку, не забыв прихватить лежащую рядом тощую тетрадку – каталог.

Все. Больше в этой квартире ему было нечего делать. Мягко стукнула захлопнувшаяся за одетой в черное фигурой входная дверь, щелкнул язычок английского замка. Тусклый свет давно немытой лампочки безучастно освещал лежащее на полу тело и отлетевший в сторону старый войлочный тапок с дыркой на месте большого пальца.

* * *

Обложившись бумагами, Дорошин изучал все, что смог найти в Интернете по поводу этюда Куинджи «Днепр». История, рассказанная Склонской, его увлекала все больше и больше. То, что Мария Викентьевна сказала правду, он нисколько не сомневался. В том, что картина действительно пропала, а не переложена случайно с места на место, тоже. Весь накопленный за годы работы опыт твердил о том, что Куинджи украден.

По просьбе Дорошина Склонская составила список работников галереи, имеющих допуск в хранилище. Помимо ее самой, Ксении Стекловой, Елены Золотаревой и Бориса Грамазина, о которых полковник уже был наслышан, в список вошли директор музея Арина Морозова, старший научный сотрудник Андрей Калюжный, младший научный сотрудник Алена Богданова, уборщица Светлана Попова и ремонтных дел мастер Ильдар Газаев. В штате картинной галереи кроме них посменно трудились еще две гардеробщицы и четыре смотрительницы залов, однако специального ключа, открывающего двери в хранилища, они не имели. Итого, вынести картину могли девять человек. Не так уж и мало.

Мария Викентьевна рассказала Дорошину все, что знала. Пропажа Куинджи выяснилась случайно. Ее внучке, студентке филфака, задали доклад о творчестве Куинджи, и девочка решила вставить в него раздел о наличии подлинников художника в их городе. Склонская принесла ей каталог, изданный картинной галереей в две тысячи четвертом году, в котором черным по белому значилось, что в ее запасниках хранится два этюда знаменитого мастера – «Закат в лесу» и «Днепр», переданные в дар Обществом имени Куинджи в 1995 году.

– Эта работа была написана в промежуток с 1898 по 1900 год, – рассказывала Дорошину Склонская. – Она небольшая, размером одиннадцать на семнадцать сантиметров. На ее обороте был штамп общества Куинджи и подписи входящих в него художников Рылова и Бухгольца, а также присвоенный картине инвентарный номер.

Внучка Склонской также попросила бабушку сфотографировать картину на телефон, чтобы иметь ее «живое» изображение, однако когда Мария Викентьевна спустилась в хранилище, то в положенном месте картину не нашла. Обращение за помощью к Грамазину тоже не дало результатов. Борис Петрович не смог сказать, ни где находится картина, ни когда он видел ее в последний раз.