Застывший огонь - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Орлов cтр.№ 47

— Понятное дело. Телегу сейчас покатим?

— Оставь здесь, — устало махнул рукой Фил. — Завтра доставим, а то у меня сил уже никаких…

— И то верно, — согласился Финшер, вешая на шею автомат и беря под мышку тыкву. — Ну пошли, товарищ.

Лейтенант Хаммер стоял возле окна и отстраненно наблюдал за проходившим во дворе разводом.

«Еще два дня свободных, а потом снова в наряд…» — подумал Хаммер и, обернувшись, посмотрел на настенные часы. Они показывали половину третьего. До ежедневного похода к реке оставалось полтора часа. Лейтенант вздохнул и, подойдя к письменному столу, выдвинул верхний ящик.

В ящике лежал шестидесятикратный полевой бинокль активного действия. За два года службы на Танжере этот инструмент стал неотъемлемой частью лейтенанта Хаммера.

Лейтенант взялся за бинокль и ощутил его приятную тяжесть. Удивительно, но даже прикосновение к этому, казалось бы, неживому предмету рождало в ощущениях Хаммера некоторый трепетный настрой, который полностью овладевал им в момент безосязательных свиданий на берегу.

Подойдя к окну, лейтенант поднял бинокль и посмотрел на реку. Причала видно не было, его скрывали забор и здание арсенала, но часть косы и лес, росший на острове, можно было рассмотреть во всех подробностях.

Вот на реке появилось малое судно. Это был Б-67, посланный за Финшером и Кансеном. Мерзавцы разбили свой катер и утверждали, что его угонял террорист.

«Возможно, это так, но скорее всего — подлое вранье…» Лейтенант не склонен был верить солдатам. Он не склонен был верить никому.

Катер стал притормаживать и уходить к берегу. Хаммер усмехнулся. Ему было ясно, что солдаты притащили новую партию спиртовых тыкв.

«Может, пойти и перехватить этих мерзавцев? Разбить тыквы о землю и посмотреть на эти унылые рожи», — лениво подумал Хаммер и перевел бинокль на штабной двор.

Сегодня дежурным по базе был капитан Пакгауз. Сейчас он важно расхаживал перед новой сменой наряда и давал последние указания. Хаммер настроил бинокль и увидел лицо капитана совсем близко. Так близко, что показалось, будто капитан дышит Хаммеру в лицо. Лейтенант намеренно сосредоточил внимание на ушах Пакгауза. Они двигались в строгом соответствии с произносимой капитаном речью, в то время как его жирные щеки сотрясались в такт шагов.

Лейтенант Хаммер попробовал осмыслить увиденное, но понял, что бредит от невыносимой духоты и нетерпения, желания поскорее оказаться на берегу. Он снова посмотрел на часы и с сожалением отметил, что прошло только десять минут. Лейтенант опять приложился к биноклю и стал рассматривать далекие, росшие на острове деревья.

«Кто знает, может, под одним из этих деревьев она собирает ягоды или расчесывает косы и поет песню?..» — попробовал пофантазировать он. Но во всех его фантазиях радужные картинки кончались очень плохо. В конце концов появлялся соперник и занимался с девушкой Хаммера любовью.

Видимо, эта картинка приходила из той части сознания, где хранилось опасение, что когда-нибудь девушка выйдет замуж. И у нее будут семья, дети…

«Тогда я накрою этот проклятый остров из минометов…» — в который раз дал себе обещание Хаммер. Он не собирался делиться своей мечтой и искажать ее тупым влиянием обыденности.

«Да, в любой момент я уничтожу этот остров», — насладился своим всесильем лейтенант и вспомнил майора Рейнольдса.

Майор Рейнольде был начальником базы. В прошлом он командовал артиллерийской станцией где-то между Крымом и Револьтой. За все время службы ему ни разу не удалось пострелять по реальным целям — только компьютерный тренинг, и больше ничего. Хаммер помнил, как убеждал майора не уничтожать деревню живших на острове аборигенов. И все почему? Потому, что там была она — единственная и неповторимая. Элеонора — такое имя ей дал сам лейтенант Хаммер. Возможно, это имя более подходило для названия стирального порошка, но, как говорится, любовь зла, и лейтенант присвоил это имя своей мечте.

«Стоит мне только намекнуть, и старик Рейнольде расстреляет весь боезапас», — усмехнулся Хаммер, представляя себе командовавшего батареями Рейнольдса.

«Вот только что тогда делать по вечерам? Куда ходить ежедневно, ровно в шестнадцать ноль-ноль?» — эта мысль посетила его впервые, и Хаммер взялся за ее обдумывание.

Один за другим он предлагал себе варианты, но всякий раз отвергал их — ничто не шло в сравнение с Элеонорой, ее появлением на берегу, ее наготой, ее смехом, который, к сожалению, не мог донести мощный бинокль.

— Кругом! Шагом, марш! — донесся со двора голос капитана Пакгауза.

Личные мысли оставили Хаммера, и он прислушался к топоту поднимавшегося по лестнице капитана.

«Сейчас он войдет и скажет свое обычное: „О Хаммер, ты тут?“» — подумал лейтенант.

— О Хаммер, а вот и я… — сказал вошедший капитан Пакгауз и быстро прошел в туалет. Спустя несколько минут он вышел обратно, счастливо улыбаясь и держа в руках свернутую портупею. — Ты слышал, через неделю на орбиту Танжера придет полковой бордель? Офицерам бесплатный билет. Поедешь?

«Если бы он знал, этот несчастный Пакгауз, что у меня есть Элеонора, а бордель — это такая низость…»

— Ну так поедешь? — переспросил капитан.

— О чем разговор? Конечно, поеду.

Большой раскаленный маятник проносился возле самого лица и всякий раз обдавал Мэнсона нестерпимым жаром, Джеф пытался закрыть лицо руками, но они не слушались, и маятник снова и снова совершал свои движения, иссушая лицо лейтенанта Мэнсона.

С реки подул легкий ветерок. Он пошевелил волосы Джефа и охладил его виски. Лейтенант открыл глаза и увидел в небе сероватые облака. Они качались в такт движениям горячего маятника, который оказался ярким солнечным диском.

Сознание снова покинуло Мэнсона, и во второй раз он очнулся уже в соломенной хижине…

Под самой крышей, собранной из жгутов речной осоки, висели пучки лесных цветов. Они источали легкие пьянящие ароматы и, по всей видимости, отгоняли насекомых. Мэнсон слышал, как за тонкой стеной гудели мухи, то ненадолго затихая, то снова затевая свои бесконечные мушиные ссоры.

Время от времени по песку кто-то проходил. То в одну, то в другую сторону. Иногда доносились едва различимые голоса, но что это были за люди и о чем они говорили, Джеф не понимал. Он немного поворочался на грубом топчане, стараясь определить свое состояние — немного ныли ребра и саднила обожженная рука, но в остальном все было в порядке.

Свет в хижину попадал сквозь небольшое отверстие в потолке. Окон не было, и, чтобы выглянуть наружу, Джефу пришлось встать и подойти к прикрытому циновкой дверному проему. Как только он взялся за занавеску, послышались шаги. Держась за ушибленные ребра, Джеф быстро вернулся на свою лежанку, и едва он закрыл глаза, как в хижину кто-то вошел.