«Дорогой Уолт, – говорилось в письме, – мне настолько
понравилось ваше последнее письмо, что я перечитывал его много раз. Должен
сразу сказать, у вас прекрасный слог. Как уже писал вам раньше, я нахожусь в
реабилитационном центре уже восемнадцать месяцев и в последнее время чувствую
себя очень одиноко. Я прячу все ваши письма под матрасом и во время невыносимо
мучительных приступов одиночества достаю их и перечитываю. Интересно, как и где
вы научились так красиво выражать свои мысли? Пожалуйста, как можно скорее
пришлите мне очередное письмо.
Если повезет, то меня в апреле выпишут отсюда, но,
откровенно говоря, я понятия не имею, что делать дальше и где найти пристанище.
Вы не можете себе представить, как это ужасно – провести почти два года в
неволе, а потом выйти на свободу и вдруг обнаружить, что в этом мире нет ни
единого человека, с которым можно было бы пообщаться и излить душу!
Надеюсь, мы не перестанем переписываться с вами до той поры.
Мне очень неловко, но вынужден обратиться к вам с одной
просьбой. Поймите меня правильно, у меня действительно нет никого на этом
свете, кто мог бы помочь мне и поддержать в трудную минуту. Только очень прошу
вас не стесняться и не бояться ответить «нет», если моя просьба будет вам в
тягость.
Мы в любом случае останемся с вами друзьями.
Так вот, дело в том, что мне позарез нужна тысяча долларов.
В нашем центре есть неплохой магазин, где продаются книги, пластинки,
видеокассеты и компакт-диски. Поначалу мне продавали нужные вещи в кредит, но в
последнее время я настолько обнищал, что теперь не могу пользоваться кредитом.
Если вы в состоянии оказать мне такую помощь, буду вам безгранично благодарен и
обязательно верну долг, как только выйду на свободу. Если же нет, то я все
пойму и не обижусь.
Я рад, что вы есть на свете, Уолт. Мне всегда становится
легче на душе, когда я вспоминаю вас и ваши теплые письма.
Последние дни живу с надеждой получить ваше очередное
письмо.
С любовью, Перси».
«Тысячу долларов? Что за чушь! За кого он меня принимает?»
Коулмен так разозлился, что изорвал письмо на мелкие кусочки и разбросал их по
всему офису. Тысячу баксов, ничего себе! Нашел идиота! Не переставая
возмущаться, он снова открыл один из последних журналов и углубился в чтение.
* * *
Торговца ювелирными изделиями из Далласа звали, разумеется,
не Кертис, а Ван Гейтс. Фамилию Кертис он придумал специально для переписки с
находящимся в реабилитационном наркологическом центре Рикки, что было вполне
разумно и объяснимо. Мистеру Гейтсу недавно исполнилось пятьдесят восемь лет, и
отметил он это событие в кругу семьи, которую все друзья и знакомые считали
образцовой – у них с женой было трое замечательных детей и двое внуков. К тому
же его семья была достаточно состоятельной: он владел шестью ювелирными
магазинами, расположенными на самых оживленных улицах Далласа. Да и банковский
счет Гейтса был внушительным – более двух миллионов долларов, что позволяло
существовать безбедно, не заботясь о каждодневных проблемах. А если учесть, что
эти деньги они с женой заработали своими силами, а не получили по наследству,
то их семейный бизнес вполне можно было считать удачным.
У Гейтсов был весьма приличный дом в пригороде Хайленд-Парк,
где у каждого члена семьи была своя спальня, а огромная кухня позволяла всем
собираться на чашку кофе.
Однако большую часть времени они проводили в гостиной, где
вместе смотрели телевизор и обсуждали события дня.
Несмотря на внешне благопристойное поведение, глава этой
замечательной семьи давно понял, что ему в жизни всегда чего-то не хватало.
Сначала он думал, что ему не хватает любви, а потом сообразил, что мечтает о
любви особого рода. С некоторых пор Гейтс стал регулярно просматривать журналы
для гомосексуалистов и в конце концов наткнулся на многообещающее объявление,
помещенное каким-то молодым парнем из наркологического реабилитационного
центра.
Гейтс арендовал на местной почте небольшой сейф для частной
корреспонденции на вымышленное имя Кертис, частенько наведывался туда, соблюдая
все возможные меры предосторожности. Да и дома он старался держать все журналы
и письма подальше от глаз жены и детей.
В тот день ничто не предвещало беды. Забрав из сейфа
последний розовый конверт, полученный на имя Кертиса, он сел в машину и с волнением
достал письмо. Как долго он ждал очередного послания от своего любимого Рикки!
«Дорогой Ван Гейтс, – прочитал он первые строки и обомлел.
Откуда он узнал его настоящее имя? – Игра окончена, мой дорогой друг. Мне
известно, что ваша фамилия не Кертис, а вот вы еще не знаете, что мое настоящее
имя не Рикки.
Более того, я никакого отношения не имею к гомосексуалистам,
а от вас мне нужна не любовь, а нечто другое. Теперь у меня нет от вас никаких
секретов, а у вас они есть, причем настолько важные, что любая огласка не
только может погубить вашу карьеру предприимчивого бизнесмена, но и разрушить
вполне удачную семью. Впрочем, выход из положения у вас все-таки есть.
Вот условия нашей сделки: вы переводите сто тысяч долларов
на счет номер 144-DXN-9593 банка «Женева траст», что в городе Нассо, на
Багамах. Перевод должен быть направлен на адрес компании «Буммер риэлти, лтд»,
номер 392844-22.
Разумеется, вам нужно немного подумать, но не советую
откладывать это дело в долгий ящик, так как любое промедление (скажем, более
десяти дней) буду воспринимать как ваш отказ и тут же разошлю копии ваших писем
и фотографий вашей бесценной супруге миссис Гленде Гейтс, а заодно всем вашим
родным и близким.
Надеюсь, вы отнесетесь к моему предупреждению с надлежащей
серьезностью и сделаете соответствующие выводы. Вы должны понять, что это не
шутка, не розыгрыш, а самое что ни на есть настоящее вымогательство.
Если же я получу требуемую сумму, то обещаю забыть о вашем
существовании и никогда больше не напоминать о себе.
С любовью, Рикки».
Ван Гейтс долго смотрел на письмо, все еще надеясь, что это
не совсем умная шутка милого проказника, а когда наконец понял, что о розыгрыше
не может быть и речи, завел машину и поехал куда глаза глядят. Через некоторое
время он обнаружил, что едет по весьма оживленному участку шоссе уже почти за
пределами города. Не долго думая Гейтс повернул назад и поехал так медленно,
что машины позади него стали громко сигналить, требуя уступить дорогу или
прибавить скорость.