Однако никакой реакции не последовало. Тедди сидел молча. Он
не удивился словам агента и даже не нахмурился, как это часто бывало, когда ему
сообщали неприятные новости.
– Еще что-нибудь? – поинтересовался он.
– Да. На прошлой неделе мы засекли в Каире одного из их
главных бойцов.
– Кто именно его засек?
– Израильтяне. Кроме того, они проследили путь доставки
огромного количества взрывчатки из Триполи в Каир. Похоже, сейчас все готово
для взрыва.
– Когда?
– Скоро.
– Как скоро?
– Судя по всему, в течение недели.
Тедди потянул мочку уха и закрыл глаза. Лафкин старался не
смотреть на шефа и не задавать ему глупых вопросов насчет предстоящего
террористического акта. Он знал: у шефа могут быть свои планы, не стоит совать
нос не в свои дела.
Через пару дней он вернется на Ближний Восток и станет
ожидать дальнейшего развития событий. А события эти могут оказаться весьма
трагическими не только для сотрудников американского посольства, но и для
многих не связанных с ним людей. Взрыв может прозвучать в любую минуту и без
какого бы то ни было предупреждения. Это означает, что число жертв может
достичь нескольких десятков человек. В самом центре Каира будет дымиться
огромная воронка от взрыва, а в самом центре Вашингтона будут ломать голову над
причинами террористического акта.
Тедди Мэйнард сидел с закрытыми глазами и, похоже, не хотел
предпринимать никаких решительных действий. Впрочем, ничего странного для
Лафкина в этом не было. За несколько лет работы в этой организации он хорошо
понял, что иногда террористические акты выгодны главе ЦРУ, так как вписываются
в его тайные планы. И многочисленные человеческие жертвы Мэйнарда не остановят.
Конечно, можно было представить и другое развитие событий.
Если операцию по обезвреживанию террористов возьмут на себя египетские
коммандос, то Соединенным Штатам достанутся лавры организаторов
антитеррористической деятельности и обладателей самой мощной в мире разведки.
– А ты уверен в этом? – неожиданно спросил Тедди.
– Да, насколько вообще можно быть уверенным в подобной
ситуации.
Разумеется, Лафкин не подозревал, что директор ЦРУ с головой
был погружен в свои дела и думал сейчас прежде всего о предстоящих
президентских выборах, от которых зависела судьба страны. Скорее всего агент
даже не слышал об Аароне Лэйке.
Откровенно говоря, он плевать хотел на президентские выборы
и на то, кто станет очередным президентом. Лафкин давно работал на Ближнем
Востоке и привык думать, что совершенно не важно, кто именно будет
разрабатывать и осуществлять американскую политику в этом регионе. Агент не
сомневался только в одном: часа через три он вылетит в Париж, где отдохнет
один-единственный денек, прежде чем вернуться в Иерусалим.
– Поезжай в Каир, – тихо произнес Тедди, не открывая глаз.
– Хорошо, и что мне там делать?
– Ждать.
– Ждать чего?
– Ждать, когда под ногами содрогнется земля. Только держись
подальше от нашего посольства.
Первая реакция Йорка на увиденное напоминала взрыв ужаса.
– Тедди, этот рекламный ролик нельзя показывать по
телевидению! – невольно воскликнул он, забыв на мгновение субординацию. –
Подобные вещи запрещены для широкого показа и должны быть помечены литерой «R».
Никогда в жизни я не видел на экране столько крови.
– А мне это нравится, – подмигнул ему Тедди, нажимая кнопку
на пульте дистанционного управления. – Реклама с таким количеством жертв – в
этом что-то есть. Она сработает хотя бы потому, что ничего подобного раньше
никто не видел.
Они снова посмотрели рекламный ролик Аарона Лэйка.
Он начинался с леденящего душу свиста бомб, потом следовали
многочисленные взрывы и душераздирающие крики пострадавших. Были показаны
бегущие в панике морские пехотинцы США в Бейруте, а вокруг дым, грохот, пыль,
выбитые оконные стекла и бездыханные тела погибших. Потом – крупным планом
окровавленное тело погибшего морского пехотинца, и в следующий миг – длинный
ряд его товарищей по несчастью, лежавших в лужах крови. Накормив зрителя
ужасными кровавыми картинками, оператор мгновенно переключился на президента
Рейгана, который высокопарно заявил, что жертвы требуют мщения и что
Соединенные Штаты не оставят это злодеяние без последствий. Но это были просто
слова и игра актера. Зритель им не верил. Следующий кадр продемонстрировал американского
солдата, стоявшего со связанными руками между двумя террористами в зловещих
черных масках. И тут же послышался угрюмый голос диктора:
– «С тысяча девятьсот восьмидесятого года сотни американских
граждан были убиты террористами по всему миру».
Вслед за этим снова прогремели взрывы, опять пыль, дым и
кровь ни в чем не повинных мирных жителей и американских граждан.
– «Мы всегда грозимся наказать преступников, – продолжал
заунывный голос за кадром, – мы всегда обещаем своим гражданам найти и покарать
террористов, ответственных за эти злодеяния…»
На экране появилось озабоченное лицо президента Буша,
который призывал к отмщению, а далее – новые взрывы, новые жертвы, новые
окровавленные тела. В ту же секунду показались скрытое маской лицо террориста,
выволакивающего из самолета тело американского солдата, и. добродушная
физиономия президента Клинтона, который в буквальном смысле выдавливал из себя
слезы по поводу очередной трагедии и почти надломленным голосом обещал
согражданам:
– «Мы не успокоимся, пока не отыщем виновников этой
трагедии».
При просмотре этих кадров у зрителей должно появиться
отвращение к тому хаосу и беспорядку, который творится не только в мире, но и в
их собственной стране.
И наконец последний аккорд – красивое и вместе с тем
необыкновенно серьезное лицо кандидата в президенты Аарона Лэйка, который
смотрит в объектив камеры спокойными честными и на редкость искренними глазами.
Такой взгляд проникает в каждый дом, в каждый город или поселок, западает в
душу, внушая надежду на спасение и возмездие.
– «Вся беда в том, – говорит Лэйк, – что это просто слова,
за которые практически никто не отвечает. Они не приводят к реальным действиям.
Реально только то, что мы без устали хороним своих сограждан и тут же забываем
о них.