Поджигатели. Ночь длинных ножей - читать онлайн книгу. Автор: Николай Шпанов cтр.№ 44

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Поджигатели. Ночь длинных ножей | Автор книги - Николай Шпанов

Cтраница 44
читать онлайн книги бесплатно

– Да, – думает Гаусс, окруженный облаками сигарного дыма, – прав был Гренер, использовав секретный прямой провод между Спа, где находилась императорская ставка, и Берлином для переговоров с Эбертом и Шейдеманом. Миссия примирения офицерского корпуса с республикой, выполненная Гинденбургом, по идее и под наблюдением Гренера, заслуживает вечной благодарности… Гренер, разумеется, не мог высказать в лицо уходящему в политическое небытие императору то, что сказал за его спиной: «Присяга на верность монарху – только идея». Он должен был сказать Вильгельму именно то, что сказал: «Ваше величество, не следует рассчитывать на то, чтобы фронтовой солдат стрелял в другого фронтовика, с которым он четыре года лежал в окопах и вместе боролся против иноземного врага». Гренер должен был помешать и помешал Вильгельму организовать поход на революционный Берлин во имя того, что он назвал «только идеей». В то время такой поход означал бы поражение армии не на фронте борьбы с внешним врагом, а на внутреннем фронте. А такое поражение повело бы к тяжким последствиям для идеи порядка, которому всегда служила, служит и во веки веков должна служить германская армия. Именно так, как поступил Гренер, и должен был поступить умный генерал: издать приказ, разрешающий образование в армии Советов солдатских депутатов.

Гаусса не была в те дни в Спа, но он ясно представляет себе, какого труда стоило Гренеру добиться от Гинденбурга, чтобы старый фельдмаршал подписал этот приказ. Гренер потом рассказывал Гауссу, как ему приходилось умолять, грозить и доказывать, что такой ход – не капитуляция, а только маневр.

– Сегодняшний день требует жертв во имя спасения того, что мы можем и должны спасти, – сказал тогда Гренер.

В эти дни у Гинденбурга был такой вид, будто он обдумывает только одно: как бы половчее увернуться ото всего и последовать за Вильгельмом в Голландию. Но слова Гренера о том, что жертва будет лишь временной и чисто формальной, что солдатские советы будут так же распущены в армии, как их разгонят в тылу при помощи Эберта и его клики, подействовали наконец на главнокомандующего.

9 ноября на вопрос Эберта по прямому проводу: «Чего вы ждете от нас?» – Гренер уже мог ответить:

– Господин фельдмаршал ждет от германского правительства, что оно поддержит офицерский корпус в его борьбе за сохранение дисциплины и строгого порядка в армии.

– Еще чего? – спросил Эберт.

– Офицерский корпус надеется, что правительство будет бороться с большевизмом. Офицерский корпус предоставляет себя в распоряжение правительства для этой борьбы.

Ответ Эберта, последовавший после недолгой паузы, определил дальнейшее в политике армии:

– Передайте господину фельдмаршалу благодарность правительства.

А самым смешным было то, что когда в Спа прибыли делегаты Центрального комитета Советов, майору Шлейхеру удалось их убедить в необходимости поскорее создать бюро солдатских депутатов в самой ставке. Это было важной победой: приказы ставки, требующие от солдат дисциплины и подчинения офицерам, стали скрепляться их собственными солдатскими депутатами.

У Гренера были основания потирать руки от удовольствия: «политический майор» действовал достаточно ловко.

Гаусс поймал себя на том, что при этом воспоминании он сам машинально потер друг о друга сухие ладони. Это движение прервало ход его мыслей. Ему даже показалось, что он напрасно все это вспоминает, что те далекие события не имеют никакого отношения к тому, в чем ему самому приходится принимать участие теперь.

Он оторвал взгляд от темного окна и достал новую сигару. Но по мере того как пальцы привычными движениями, без участия воли срывали колечко, обрезали конец сигары, зажигали спичку, всплывали все те же мысли. Только череда их стала быстрей. События сменяли друг друга. Вот Гренер дает установку: «Разбухшая миллионная армия может распадаться. Но офицерский корпус должен быть сохранен. Он должен существовать. Будущность Германии немыслима без этого ядра дисциплины и силы, без волевой энергии, заключенной в корпорации германского офицерства, без людей, умеющих командовать и повиноваться».

Много позднее в разговоре с Гауссом Гренер как-то сказал:

– Теперь вы согласитесь: нас спас приказ о разрешении образовать солдатские Советы?

Но вот наступили «критические» дни декабря 1918 года. Всегерманский съезд Советов принял решение об уничтожении погон, о запрещении носить оружие вне службы и, главное, о полном подчинении армии Совету народных уполномоченных, то есть правительству республики. Верховное командование запротестовало. Гренер заявил Эберту по прямому проводу:

– Господин фельдмаршал рассматривает решение съезда как нарушение обещаний, данных в первые дни революции.

– Позвольте, господин генерал… – пытается Эберт перебить Гренера.

Тот ничего не хочет слушать:

– Господин фельдмаршал объявляет это решение незаконным… Фельдмаршал, я и все главное командование ставят свою судьбу в зависимость от разрешения этого вопроса!..

– Прошу вас, господин генерал, успокоить господина фельдмаршала, – спешит заверить Эберт. – Мы должны попытаться ловкими переговорами уладить это неприятное дело.

Он просит Гренера приехать в Берлин на совместное заседание министров с Центральным комитетом Советов.

И вот 20 декабря берлинцы могли видеть, как по Лейпцигерштрассе, где расположено военное министерство, шагали генерал Гренер и сопровождавший его майор Шлейхер – начальник бюро первого генерал-квартирмейстера. Этот недавно еще никому не известный офицер стал фактически начальником политического штаба ставки.

На заседании Центрального комитета Гренер категорически заявил, что приведение в исполнение решения съезда повлечет за собою немедленный уход в отставку всего верховного командования. Это, в свою очередь, по его словам, приведет к неизбежному общему хаосу в армии, а значит, и в стране.

Социал-демократы добились принятия этого ультиматума и похоронили решение съезда…

Социал-демократы… Эберт…

Гаусс хорошо помнит эти фигуры. Командование не ошибалось, делая ставку именно на них. Стоит только вспомнить процесс Эберта, когда он возбудил дело против какой-то газеты, – Гаусс уже не помнит, против какой именно, но помнит, что газета была правая, – она обвиняла Эберта в том, что он был участником революции восемнадцатого года. Эберт запротестовал. Он заявил, что подобное подозрение бесчестит его и призвал в свидетели Гренера. Кто знает, послужило ли выступление Гренера к накоплению Эбертом политического капитала в социал-демократическом понимании, едва ли… Но что подозрение в революционности Эберта было снято – нет никаких сомнений.

– Мы стали союзниками в борьбе против большевизма, – заявил тогда Гренер. – Мы поддерживали телефонную связь по секретному кабелю, соединявшему ставку с канцелярией президента. Речь шла о том, чтобы вырвать власть из рук Советов рабочих и солдат. Десять дивизий должны были войти в Берлин. Эберт согласился с этим, дав одновременно согласие на стрельбу боевыми патронами. Мы разработали программу, которая предусматривала очищение Берлина после вступления в него войск. Этот вопрос также обсуждался с Эбертом, которому мы особенно благодарны…

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию