Книга про свободу. Уйти от законничества, дойти до любви - читать онлайн книгу. Автор: Сергий Овсянников cтр.№ 22

Сюда же можно добавить всякого рода зависимости: наркотики, алкоголизм, трудоголизм и прочие «голизмы». Разнообразны только цветовые приманки, которые висят на крючке, а крючок по сути один и тот же. И результат один и тот же – опустошение.

* * *

Итак, согласно первому нашему определению, страсть есть тупик на пути. В жизни это такая «отвлекалочка», которая утверждает: надо заняться этим, сюда приложить жизненные силы и таланты – это интересно или выгодно. Казалось бы, жизнь кипит, а на самом деле – обманка.

Отсюда и второе определение: страсть есть механизм (способ), который заставляет таланты работать в холостом режиме, а не в режиме творчества. В творчестве есть радость («пронзительно-радостное состояние человека», по определению Мераба Мамардашвили). Страсти подавляют творчество и крадут радость. В таком состоянии не скажешь уже ни себе, ни другим: «Здравствуй, радость моя!»

Посмотрим теперь более подробно, как это происходит – как работают страсти.

Телесные страсти и «съехавшие» стандарты

Вернемся к списку восьми основных страстей. Первые три из них иногда называют «телесные страсти», это – чревоугодие, сребролюбие и блуд.

Телесность этих страстей заключается в вовлеченности в их действие тела. Такие страсти в наше время кому-то кажутся несколько архаичными, что-то из времен Стивы Облонского и первого покорения Крыма, и потому их нередко считают за маловажные.

Но работают они по такому же принципу, как и зависимость от интернета – засасывают. И в них тоже нет дна.

* * *

Чревоугодие

Слово такое старомодное, ассоциируется с чем-то вроде средневекового развлечения – жареный кабан на вертеле, кубки с вином, гончие собаки ждут кости под длинным столом… Однако и сегодня эта страсть активна, только в нашей жизни она называется «чипсы».

Не умирает современный человек от голода, по крайней мере в развитых странах. Даже ест вполне умеренно. Но вот хочется чего-то такого, что сняло бы напряжение, развеяло дневную озабоченность. Чипсов хочется. Они не голод утоляют, но приносят отдохновение. Чипсы – ветер перемен. Остановиться, правда, трудно.

Впрочем, «чипсы» – это обобщение, есть много других вариантов. Вот типичное признание на исповеди: начинаю нервничать и тут же начинаю есть. Остановиться трудно. Конечно, трудно. Ведь пришло время для чего-то иного, а переключиться мы не сумели. Как будто тот самый «настоящий человек» в нас говорит: расслабляться нельзя, стисни зубы и ползи. А расслабляться ведь надо уметь. Невозможно жить «без устали», поскольку устает даже железо.

Расслабиться – не означает стать слабым и принять все лукавые советы, но означает, что пришла пора поменять источник жизненной энергии. И лучший способ для этого – не чипсы или пирожные, а сон.

Если вы читаете утренние молитвы, то помните, возможно, слова из 6-й молитвы святителя Василия Великого, где он благодарит и благословляет Бога: «…подавшего нам сон во упокоении немощи нашея и ослабление трудов многотрудныя плоти». То есть плоть, изрядно потрудившаяся, требует отдыха – сна. И если мы ей такого ослабления предложить не можем, то плоть забивается в какой-нибудь тупик лабиринта и начинает брать свое – пирожное, мороженое, попкорн… На то она и плоть!

Так давайте научимся вовремя переключать плоть на какое-либо отдохновение. И при этом помнить главное: надо остановиться. Остановиться не в своем сопротивлении страстям, а остановиться при перенапряжении.

Научитесь переключать регистр усилий, найдите ритм труда и сна, молитвы и любования закатом, бодрствования и вечерней музыки. И главное, не засиживайтесь в тупике. Этот – не из самых сложных.

* * *

Сребролюбие

Такое же красивое слово, как и чревоугодие. И столь же обманчивое кажущейся несовременностью.

Серебро – вот слово, отвлекающее здесь наше внимание. Дело, конечно, не в серебре. Сорока тоже собирает блестящие штучки, однако в этом случае мы не говорим, что ее одолела страсть сребролюбия. Дети тоже набивают карманы самыми невиданными штуками, за это мы их можем отругать, позабыв, что из себя представляли наши карманы в том же возрасте. Но даже и в этом случае нашего глубокого неудовольствия мы не станем винить их в страстях, разве что в пристрастиях.

Моя мама, пережив блокаду Ленинграда (безвыездно), не могла потом выбрасывать не только съестное, но и всякие прочие вещи. В начале 90-х годов все антресоли нашей квартиры были забиты пластиковыми коробочками и стаканчиками из-под йогуртов. Убедить ее, что завтра с новым йогуртом она получит и новый стаканчик, было невозможно. Это была блокадная травма и вдобавок еще традиция того времени: хорошая штука всегда может пригодиться, зачем выбрасывать! В то время дачи горожан были плотно забиты вещами, которые себя уже полностью изжили в пределах города. В городе не нужны, но не выбрасывать же! И дачи превращались в склад ненужных вещей.

Конечно, это была страсть, замешанная на голоде. Хотя в 90-е годы этой страсти было оправдание и извинение. Оправдание в том, что «грех выбрасывать то, что нужно другим людям и может еще пригодиться». Извинение – поскольку те люди пережили не только голод в блокаду, но и годы советской власти (те, кто пережил), когда действовала карточная система и вещи скорее «доставались», а не покупались.

В истоках любой страсти лежит какое-либо вполне объяснимое чувство (природное, стадное, рефлекс и так далее), но в какой-то момент это природное чувство перекрывает свободу и заводит на такую глубину, где уже нет конца, нет дна. Нет выхода из тупика. И нет свободы. Значит, если доверять только природному чувству, то можно потерять меру.

Сребролюбие – страсть, поскольку она дает команду: «Не бросай! Это твое, прижми к телу и держи!» Свобода кончилась, пришло время выполнять команду и подчиняться страсти, если не умеешь с ней обращаться. А попробуем поступить наоборот.

Митрополит Антоний Сурожский предлагал выполнять такое упражнение.

Сними свои часы и возьми в руку. А теперь попробуй этой рукой пожать руку друга или обнять возлюбленного. Не получается… Потому что ты не свободен. Лишена свободы не только твоя рука, но ты сам как личность. Ведь чувствуешь, как трудно разжать руку, легче выполнить команду: «Не бросай, это твое!»

Хочешь действительно научиться совладать со страстью – брось часы! Разожми руку – и брось. Часы жалко? Брось их на подушку, но брось. Чтобы почувствовать, что рука теперь свободна. Почувствовать, что свободной рукой можно многое сделать. Обнять, например.

* * *

Я уже говорил, что одним из самых любимых писателей нашего поколения был Джек Лондон. Есть у него рассказ «Любовь к жизни». Удивительно точная по психологическому описанию страха и яркая красками северной природы повесть о двух золотоискателях, которые остались в Клондайке без патронов и какой-либо еды. Один из них погибает. А второй на разбитых в кровь коленях, оставляя за собой красный след на мху и камнях, буквально доползает до берега моря, где его подбирает китобойный корабль. Через несколько дней он уже сидел за столом в кают-компании вместе с другими. Джек Лондон описывает это так: «Он радовался изобилию пищи, тревожно провожал взглядом каждый кусок, исчезавший в чужом рту, и его лицо выражало глубокое сожаление. Он был в здравом уме, но чувствовал ненависть ко всем сидевшим за столом. Его мучил страх, что еды не хватит». Вскоре все заметили, что постепенно человек начал поправляться, толстеть на глазах. Оказалось, что он выпрашивал у всего экипажа сухари и прятал у себя. На корабле находились несколько человек из научной экспедиции, они осмотрели его каюту и увидели, что она вся набита сухарями – койка, матрас – в каждом углу были сухари! «Однако человек был в здравом уме. Он только принимал меры на случай голодовки – вот и все. Ученые сказали, что это должно пройти. И это действительно прошло, прежде чем „Бедфорд“ стал на якорь в гавани Сан-Франциско».