Цементный сад - читать онлайн книгу. Автор: Иэн Макьюэн cтр.№ 19

– Что это ты делаешь?

Я объяснил, а потом спросил:

– А ты зачем надел юбку?

Том не ответил. Я еще несколько раз стукнул по ковру, а затем обратился к другу Тома:

– Зачем Том надел юбку?

– Мы играем, – объяснил он. – Том – Джули.

– А ты кто? – спросил я.

Мальчик не ответил. Я снова поднял палку, опустил на ковер, и в тот же миг Том проговорил:

– А он – ты.

– Как ты сказал? Он – я?

Оба кивнули. Я бросил палку и начал вытаскивать маты из чехлов.

– И что вы делаете в этой игре? – спросил я.

– Да ничего особенного, – пожал плечами друг Тома.

– Деретесь?

Я хотел услышать, что ответит Том, но он смотрел в сторону. Его друг помотал головой. Я начал складывать маты и ковер друг на друга.

– Вы в игре дружите? Держитесь за руки?

Они расцепили руки и засмеялись.

Том пошел за мной в дом, а его друг остался снаружи.

– Я пошел домой? – вопросительно крикнул он со двора. Том, не оборачиваясь, кивнул.

…На столе в гостиной стояли четыре тарелки, возле каждой – нож и вилка. В центре стола – бутылка томатного соуса и подставка для яйца, наполненная солью. Напротив тарелок к столу придвинуты четыре стула. Надо же, подумал я, все как будто по-настоящему. Том пошел наверх искать Джули и Сью, а я принялся обходить гостиную и кухню, как командор Хант обходил свой корабль. Дважды нагибался и подбирал с ковра пушинки. На крюке на двери в подвал висела авоська из яркой цветной сетки, в ней болтались два яблока и два апельсина. Я подцепил авоську пальцем, оттянул и отпустил, чтобы она закачалась, как маятник. В одну сторону она качалась куда легче, чем в другую: не сразу я понял, что дело в форме ручек. Машинально я открыл дверь в подвал, включил свет и двинулся вниз по ступенькам.

Посреди огромного круглого пятна засохшего цемента лежала лопата. Мне она напомнила часовую стрелку сломанных часов. Я попробовал вспомнить, кто из нас ее бросил, но обнаружил, что смутно помню порядок событий. Лопату я поднял и прислонил к стене. Крышка сундука была открыта – так мы его оставили, это я помнил. Я провел рукой по бетону в сундуке. Он был светло-светло серым и теплым на ощупь, и на ладони у меня осталась серая пыль. Я заметил, что по поверхности бетона наискосок идет трещина толщиной с волос, раздвоенная с одного конца. Опустившись на колени, я приблизил нос к трещине, принюхался и почувствовал отчетливый сладкий запах, но, встав, тут же понял, что пахнет жаркое наверху. Я сел на табуретку у сундука и начал думать о матери. Пытался представить ее лицо – мысленно рисовал овал и заполнял его чертами, но черты прыгали, менялись, сливались, а сам овал превращался в электрическую лампочку. Закрыв глаза, я эту лампочку ясно увидел. Лишь на один краткий миг в овале появилось лицо матери – с натянутой улыбкой, как на всех фотографиях. Я придумывал фразы и старался представить, как бы она их произнесла. Но даже самые простые предложения – «Передай мне книгу» или «Спокойной ночи» – не удавалось вложить ей в уста. Какой у нее был голос – высокий или низкий? Шутила ли она когда-нибудь? Она умерла меньше месяца назад и лежит в сундуке передо мной. Но даже в этом я был не уверен. Мне хотелось достать ее оттуда и убедиться.

Я провел пальцем по тонкой трещине. Теперь я не совсем понимал, зачем мы вообще спрятали маму в сундук. Тогда это казалось естественным – чтобы остаться вместе, сохранить семью. Но может быть, нам интереснее жилось бы по отдельности? Я не мог даже понять, что именно мы сделали – понятную ошибку, которую на нашем месте совершил бы каждый, или что-то из ряда вон выходящее, такое, что, если об этом узнают, это появится на первых полосах всех газет. А может быть, ни то ни другое, а что-то такое, о чем читаешь на последней странице газеты и тут же забываешь. О чем я ни пытался думать, каждая мысль, словно мамино лицо в овале, расплывалась и уходила в ничто.

Из-за невозможности сосредоточиться, о чем-то подумать, даже что-то почувствовать я ощутил сильную тягу к онанизму. Сунул руку в трусы и тут заметил у себя между ног что-то красное. В изумлении я вскочил. Оказывается, я сидел на ярко-красной табуретке. Табуретку эту я помнил: ее давным-давно покрасил отец. Обычно она стояла в ванной на первом этаже. Должно быть, ее принесли сюда Сью или Джули, чтобы посидеть у сундука. Странно, но эта мысль не успокоила меня, а напугала. Между собой мы почти не говорили о маме. Это был наш общий секрет. Даже Том почти не упоминал о ней и все реже и реже по ней плакал. Я оглянулся вокруг, словно надеялся увидеть нечто, что помогло бы мне восстановить в памяти черты матери. Но ничего не увидел. Тогда я пошел прочь из подвала и, поднимаясь по лестнице, увидел, что сверху стоит и смотрит на меня Сью.

– Я так и думала, что это ты, – сказала она, когда я поравнялся с ней. В руке она держала тарелку.

– Там трещина, – сказал я. – Ты видела?

– И она становится все больше, – быстро ответила Сью. – Но знаешь что?

Я пожал плечами. Она показала мне тарелку:

– У нас гости!

Я протиснулся мимо нее на кухню, но там никого не было. Сью выключила свет в подвале и заперла за мной дверь.

– Кто? – Теперь я видел, что Сью очень возбуждена.

– Дерек, – ответила она. – Парень Джули.

Вернувшись в гостиную, она поставила на стол тарелку, достала еще одну вилку и нож, затем подвела меня к лестнице, показала наверх и прошептала:

– Слышишь?

Сверху доносились голоса – один голос Джули, другой мужской. Вот они заговорили одновременно, а вот засмеялись.

– Ну и что? – сказал я Сью. – Подумаешь!

С сильно бьющимся сердцем я плюхнулся в кресло, перекинул ноги через подлокотник и принялся насвистывать. Сью тоже села и смахнула воображаемый пот со лба.

– Повезло, что мы как раз убрались, правда?

Я не ответил и продолжал свистеть – фальшиво, сбиваясь с ритма, чувствуя, как нарастает паника.

Сверху спустился Том, держа в руках, как мне сперва показалось, большого кота. Это был его парик. Том протянул его Сью и попросил надеть на него. Но та отодвинула его от себя, указала на его коленки и ладони и сказала, что не станет надевать парик, пока он не смоет всю эту грязь. Том ушел в ванную, а я спросил:

– Какой он?

– У него машина новая. Посмотри! – И она указала рукой в сторону окна. Но я не стал оборачиваться.

Вернулся Том, и Сью сказала ему:

– Если хочешь за чаем быть девочкой, может быть, наденем оранжевое платье?

Он помотал головой, и Сью надела на него парик. Том выбежал в холл, чтобы посмотреть на себя в зеркало, затем вернулся, сел напротив меня и принялся ковырять в носу. Сью взяла книгу, я снова начал насвистывать, но уже не так громко. Том вытащил из носа козявку, рассмотрел ее и сунул в щель между подушками. Я и сам иногда так делал, но только когда никто не видел, обычно в постели по утрам. Впрочем, в исполнении маленькой девочки это выглядело вполне невинно. Я подошел к окну. Там стояла спортивная машина, из старомодных – с выступающим бортиком и откидным кожаным верхом. Она была ярко-красная, с тонкой черной линией по всей длине борта.