Миром правят Ротшильды. История моей семьи - читать онлайн книгу. Автор: Ги де Ротшильд cтр.№ 37

Мне, конечно, было очень любопытно послушать о генерале и узнать, что думает де Голль о современном политическом развитии Франции. Помпиду, не скрывая своих отношений с де Голлем, оставался, однако, весьма сдержанным. Он знал мои взгляды, но никогда не стремился повлиять на них или переубедить меня. Он лишь утверждал как математическую очевидность тот факт, что де Голль был не только выдающейся исторической личностью, но и гениальным человеком, обладавшим даром предвосхищать будущее. В своем мнении Помпиду был непоколебим – он восхищался генералом, но в его восхищении не было и намека на прозелитизм, он никогда не искал встреч с де Голлем. Помпиду был убежден, что только де Голль мог еще раз спасти страну, но страна, увы, больше не слушала генерала, и, наверное, она больше не услышит его. И потому Помпиду считал – мне он это говорил неоднократно, – что генерал навсегда ушел с политической арены, что никогда, ни при каких обстоятельствах он не сможет вернуться к власти. Да и кто в то время думал иначе?

Но настал день 13 мая 1958 года, алжирская лихорадка, тот неопределенный период в жизни общества, который быстро привел к убежденности, что один де Голль сможет удержать в своих руках власть, с каждым днем расползавшуюся по швам. Что же касается секретных переговоров до и после этих событий, знаменитых «13 заговоров 13 мая», то об этом Помпиду не говорил со мной никогда. Когда он хотел что-то скрыть, ему это удавалось. Более того, ему удавалось скрывать, что есть нечто, что он скрывает.

Я до сих пор убежден, что эти якобы давно организованные заговоры – всего лишь один из мифов нашей политической истории, который, подобно морскому змею, поднимается в спокойную погоду ненадолго на поверхность из глубин, а затем исчезает.

Итак, как-то в мае Помпиду заявил мне, что поедет на один день в Коломбе. Вернувшись тем же вечером, он зашел ко мне в банк и к моему крайнему удивлению признался, что с радостью и с облегчением может констатировать изменение взглядов де Голля: у генерала нет сомнений по поводу вступления Франции в общий рынок. Меня это поразило больше, чем Помпиду! Помпиду, поработав в стенах нашего банка, стал убежденным европейцем! Он сказал мне тогда еще одну вещь: направляясь в тот день в Коломбе, он как раз и спрашивал себя, как ему начать разговор о европейских делах с генералом, поскольку полагал, что идеи де Голля по этому поводу не изменились.

Позднее, когда Жорж вернулся в банк после полугода пребывания в кресле премьер-министра, мы совершили короткое путешествие в Соединенные Штаты, и я убедился, как ценит Помпиду американцев. И если, став главой государства, он продолжал проводить политику дистанцирования и сдерживания в отношении США, завещанную его предшественником, то делал он это вовсе не по причине личной враждебности, а исходя из политических убеждений: международная роль Франции предполагала курс, направленный на преодоление лидерства Америки и отказ от блоковой политики. Таким образом, в течение своей политической карьеры Помпиду был вынужден вести все более и более проанглийскую политику – и вспомним, что при содействии Франции Англия вошла в общий рынок…

* * *

Однажды, также в мае того года, Помпиду пришел ко мне, чтобы подтвердить – генерал де Голль возвращается к власти, о чем говорили все. Он заявил мне, что принял предложение генерала возглавить его кабинет.

За завтраком, проходившим тет-а-тет, он сказал, что ни в коем случае не собирается делать политическую карьеру, а лишь намерен участвовать в подготовке новой конституции. После этого он хотел вернуться в частный бизнес.

Тогда я ответил ему:

– Если вы и захотите вернуться – видит Бог, как хочу этого я, – генерал не оставит вам такой возможности.

Он возразил мне немедленно:

– Видите ли, я ни в чем не считаю себя равным генералу де Голлю, за исключением одного… Я так же упрям, как и он!

Я тогда подумал, что он все-таки вернется, и мне не стоит искать ему замену, пока длится этот перерыв в его карьере.

Через несколько месяцев он действительно вернулся. У власти встало новое правительство, возникла новая республика, президентом которой стал де Голль, и Жорж счел свою политическую роль завершенной окончательно…

С тех пор Помпиду старался, по мере возможностей, держаться в стороне от политических игр, а еще менее хотелось ему выдвигаться на авансцену большой политики. Он предпочитал более скромную роль – «советник принца». Я знал, что иногда он встречается с членами правительства. По разговорам с ним я без труда представлял, как он, в качестве «мудрого старца», раздает советы, иронизируя над слабостями одного или над праведным гневом другого. Похоже, что он приносил трубку мира в круг шаманов, объединившихся вокруг великого вождя, выступая в роли судьи, единодушно призванного на суд из уважения к его способности судить здраво. По крайней мере раз в неделю, обычно по вечерам, он встречался с генералом де Голлем и, как он мне иногда признавался, пытался смягчить раздражение генерала, направленное против того или другого человека.

Но все же с 1958 по 1962 год Помпиду отдавал всю свою энергию банку, не выказывая ни малейшего неудовольствия, не демонстрируя никаких комплексов по поводу того, что он спустился с высот международной политики к конкретным делам, совершенно естественно приноравливаясь к обычной, несложной работе на «маленьком предприятии». Я счел своевременным уйти в отставку с поста президента компании «Сосьете д’Инвестиссман дю Нор», уступив эту должность ему.

Однако я опасался, что «муравьиная» деятельность Помпиду в окружении генерала, какой бы скромной она ни была, когда-нибудь вознесет Жоржа на большую высоту. Говоря точнее, я был убежден, что скоро он потребуется де Голлю, хотя сам Помпиду такого намерения не высказывал и как-то заметил мне: «Я всегда найду возможность уклониться». Впрочем, именно генерал обычно звонил в банк и спрашивал Помпиду…

Однажды вечером, после беседы в кругу близких друзей, де Голль загнал Помпиду в угол, не оставив ему возможностей для отказа.

Было что-то вызывающее в выдвижении на первый план человека, который никогда не участвовал в большой политике, не был ни депутатом, ни министром, но де Голлю это было свойственно. Роль тайного переговорщика, которая выпала Жоржу при подготовке Эвианских соглашений, утвердила меня в моих предчувствиях. Столь важное дело, ставившее под угрозу единство нации, было вверено неопытным рукам человека, который никогда не занимался дипломатией, – это доказывало, что генерал полностью доверял Жоржу или же не доверял профессионалам, слишком привыкшим перекраивать карту мира и утратившим чувство реальности.

Помпиду совершил мгновенный бросок с улицы Лаффит во дворец Матиньон, и легко себе представить удивление журналистов и нелицеприятные или насмешливые комментарии СМИ по этому поводу. Шутки так и сыпались; иногда среди них попадались остроумные: запомнилась газета «Канар аншене», которая по обе стороны от своего названия поместила одинаковые буквы RF, а под ними их расшифровку: слева – «Republique Franchise» (фр. «Французская Республика»), справа – «Rothschild Freres» (фр. «Братья Ротшильды»). Конечно, за этой шуткой понимающий читатель должен был угадать грядущий приход холодного и бессердечного финансового монстра, который захватывал бразды правления государственной колесницы.