Путь лапши. От Китая до Италии - читать онлайн книгу. Автор: Джен Лин-Лью cтр.№ 67

Любовь Ирана к западной еде возникла не в последнее время.

При шахе западные товары свободно поступали из Европы и Америки. Когда отмечалось две с половиной тысячи лет существования персидской монархии в 1971 году, шах привез на самолете поваров из Парижа, чтобы готовили еду для банкета. Мы с Крэйгом узнали про это событие, на празднование которого было потрачено много денег, во время экскурсии в Персеполе, древнем городе империи Ахеменидов. Господин Санджар показал нам на ряд брошенных шатров на некотором удалении и сказал, что именно там и проходил пир.

Меню включало перепелиные яйца с икрой, раковый мусс, жареную молодую баранину с трюфелями и жареных павлинов. Не было подано ни одного персидского блюда, если не считать икру из Каспийского моря и павлинов – государственный символ Ирана. Вино, включая Шато Лафит Ротшильд 1945 года, лилось рекой. Прием попал в Книгу рекордов Гиннесса как самый длинный и самый дорогой банкет в истории. Десятки мировых лидеров и знаменитостей, включая вице-президента США Спиро Агню, обедали почти шесть часов, и обошлось это в сто миллионов долларов. Восемь лет спустя яростные и кровавые демонстрации из-за некомпетентности и коррумпированности шаха наконец ослабили его власть, и он бежал из страны, опасаясь за свою жизнь.

Казалось, что отношение Ирана к Западу состоит одновременно из любви и ненависти, и это не удивляет, если учитывать постоянные вмешательства британцев, русских и американцев, которые дрались за геополитическое превосходство и нефть. Проведя какое-то время с Шахином, легко может сложиться впечатление, что Иран в беде, тем не менее нынешнему антизападному режиму удается оставаться у власти почти сорок лет. И не все, с кем я познакомилась, относятся к несогласным, даже те, кого можно считать западниками и кто богат. Во время вечеринки в частном доме в Тегеране, когда мы с Крэйгом пили виски, закусывая салями, контрабандным путем доставленными из Европы, одна иранка сказала мне: «Мы были такими европеизированными, когда росли, но мы не знали, кто мы такие как народ. Мы не знали нашу культуру, нашу историю. Теперь все идет в правильном направлении. Я с уверенностью смотрю в будущее».

* * *

На следующий день, после того как Шахин возил нас ужинать, я вернулась в кулинарную школу на очередной урок. На кухне в задней части дома Ясмин учила меня печь иранское печенье под названием беренджи, в то время как группа в другой части дома училась печь европейский хлеб. Это печенье появилось как легкая закуска для студентов – чтобы они могли перекусывать на ходу и между занятиями, но стало таким популярным, что учебное заведение открыло предприятие для его продажи дистрибьютору. У иранцев такая же долгая история выпечки и изготовления сладостей, как у жителей Центральной Азии и европейцев. Кондитерских так же много, как заведений, продающих пиццу и гамбургеры, многие из них – это семейный бизнес, который передается потомкам на протяжении нескольких поколений. В них продавалось много видов выпечки, от более плотной версии баклавы, с большим количеством фисташек, грецких орехов и сиропа, до печенья, которое пекли не только из пшеничной муки, но также из молотой стручковой фасоли и риса.

Рис так важен для иранцев, что они даже добавляют его в печенье. Ясмин достала большой контейнер компании – производителя посуды «Tаппервер», полный рисовой муки. Я знала этот ингредиент еще по Китаю, но у этой муки был совершенно отчетливый сладковатый земляной аромат. Мы отмерили необходимое количество муки на цифровых весах и смешали с овощным шортенингом, подсолнечным маслом и яйцами. Ясмин влила розовой воды и добавила чайную ложку измельченного кардамона. Мы придавали форму будущим печеньям с помощью специальных крошечных щипцов для нарезки теста, размером с большой палец, затем украсили их маком и кусочками фисташек, а потом покрыли глазурью из шафрановой воды и яичного желтка.

Когда печенье было отправлено в духовку, Ясмин спросила, как прошел вечер с ее братом. Я сказала, что мы чувствовали себя неловко из-за того, что пили перед ее родителями, и рассказала про обеспокоенность из-за того, что мы сели к нему в машину после того, как все выпили. Госпожа Солтани, которая только что объявила небольшой перерыв в своих занятиях, зашла к нам и услышала, что я говорила.

– Шахин плохой! – сказал она, качая головой и морща нос.

– Мы все за него беспокоимся, – призналась Ясмин. Ребенком он был самым умным в своем классе, но по мере взросления, как она объяснила, у него из-за его ума часто возникали проблемы. Он оспаривал власть, бросал вызов всем окружающим и не хотел идти на компромисс. Из-за его темперамента его особенно раздражает нынешнее положение дел в Иране. – Вчера вечером родители несколько раз предупреждали его, чтобы не пил и не садился за руль в пьяном виде, но он все равно это сделал, – сказала Ясмин. Шахин был упрямым, а после того, как он вбивал себе что-то в голову, ему уже было не остановиться. Родители уступили вчера вечером только потому, что не хотели устраивать скандал перед нами, почетными гостями издалека.

Я спросила у Ясмин, что она думает про желание брата уехать из Ирана. Она ответила, что тоже хочет уехать. Она надеялась иммигрировать в Канаду, именно поэтому она вчера вечером ходила на урок французского. Каждый год Квебек принимает определенное количество квалифицированных иммигрантов, которые отвечают определенным требованиям, включая хорошее знание французского языка. Она уже подала документы, которые будут обрабатываться два года. Если она будет упорно учиться и пройдет языковой тест, то у нее есть неплохой шанс перебраться в Канаду. Эта страна уже выдала визы одной родственнице Ясмин и мужу родственницы. Кроме того, там живет несколько друзей по колледжу. Первым ее выбором была Америка, но туда почти невозможно иммигрировать, если в стране уже не живут члены семьи.

Я спросила у Ясмин, почему она хочет уехать. Как и ее брат, она тоже произнесла тираду, хотя и более разумную. Она жаловалась не только на хиджаб и невозможность употреблять алкоголь. По ее словам, полиция нравов имеет неограниченную власть и может арестовывать того, кого хочет. Если мужчина и женщина не женаты, то им не разрешается даже пройтись вместе в общественных местах. Полиция врывается на вечеринки в частные дома и отправляет молодых людей в тюрьмы за то, что на них общаются представители разных полов и танцуют. Я узнала, что нас могли бы арестовать даже за включенную музыку в машине Шахина и подпевание Глории Гейнер. Да, пел он ужасно, но считать это преступлением казалось несколько выходящим за грань разумного.

– Женщины даже не должны ездить на велосипедах, – сказала Ясмин.

– На велосипедах? А что не так с велосипедами? – не поняла я.

– Не знаю, – устало ответила Ясмин. Но полиция недавно остановила дочь одной из помощниц, работающих в кулинарной школе, именно из-за этого и предупредила, что больше она не должна этого делать.

Ясмин добавила, что Шахина несколько раз арестовывали. У нее тоже были проблемы. Как раз перед окончанием колледжа они с ее парнем и несколькими друзьями отправились в пустыню и разбили там лагерь. Власти их нашли и отправили в исправительное учреждение для молодых преступников. Когда полиция позвонила ее родителям, они сказали, что Ясмин с ее парнем помолвлены, таким образом они надеялись, что она будет амнистирована. После слушания дела в суде и внесения соответствующих записей в их досье их отпустили. Но если бы у нее снова возникли проблемы, ее бы исключили из колледжа.