Жмых. Роман - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Елизарова cтр.№ 36

Остановившись возле одного из столов, Антонио запустил руку в глиняный горшочек, выудил оттуда маленькие, вкусно пахнущие ломтики мяса, апельсинов и фасоли, перемешанные в остром перцовом соусе: «Попробуй! Это моё самое любимое — фейжоаду. Нравится?». Облизнув губы, я кивнула. «Это блюдо придумали рабы. Они смешивали кусочки свинины, оставшиеся после хозяйского обеда, и корм для животных — чёрные бобы. Вроде проще некуда, но такое объеденье!»

Оборвав со скульптурной колонны гирлянду и намотав себе на шею, Антонио потащил меня танцевать. Поначалу я упиралась, но задорный, раскрепощённый ритм румбы ^[86] захватил и полностью подчинил себе. А, может, это сказывался стаканчик выпитой кайпириньи ^[87].

…«Мы танцевали аргентинское танго… всю ночь… Господи, как я была счастлива! Эта была лучшая ночь во всей моей никчёмной жизни…».

…Маргарет… Как некстати сейчас, посреди одуряющего, беспробудного веселья, это давнишнее, запылённое двумя десятилетиями дыхание смерти! Почему моя память так жестока ко мне?.. Почему я не могу раз и навсегда изгнать из своей души эти ненавистные видения, которые, как летучий голландец — предвестник беды, появляются нежданно-негаданно в самый неподходящий момент и пугают грядущими несчастьями?

…Но эта ночь, действительно, оказалась лучшей в моей жизни. Интуитивно я чувствовала, что так, как сейчас, мне не будет хорошо уже никогда, и потому изо всех сил льнула к Антонио и, как заклинание, повторяла: «Только не делай глупостей, прошу тебя!..». Антонио с лёгкостью давал любые клятвы. И с такой же лёгкостью забыл о них с первыми лучами солнца.

Утром, не найдя его рядом с собой в постели, я спустилась на нижний этаж, на цыпочках прокралась по коридору к комнате Луиса Карлоса и Ольги. «Более подробные инструкции вы получите уже в Москве…», — донёсся до меня из-за двери негромкий голос Престеса… «Когда я должен выехать?» — спросил Антонио: голос твёрдый, непоколебимый — речь шла о давно решённом деле… Я не стала дослушивать до конца. «Ну, что ж, полковник, — мелькнуло в мыслях, — вы не оставили мне иного выбора…».

Прошла в кабинет, сняла трубку телефона, набрала номер, попросила звонкоголосую тараторку на другом конце провода соединить меня с доном Хосе Меркадо, одним из постоянных клиентов моего бывшего салона, сделавшим за время нашего знакомства головокружительную карьеру: от начальника полиции Кампуса до министра юстиции Бразилии. Пришлось ждать целую вечность, пока, наконец, я не услышала его голос: «Донна Джованна, какой сюрприз! А я о вас только что вспоминал — на днях собирался заехать в „Банк Антонелли“, пополнить свой счёт…».

…Помнится, специально для него мы наполняли пеной огромную позолоченную ванну на ножках в виде толстощёких карапузов-амурчиков. Он забирал с собой сразу трёх девочек и готов был плескаться с ними целыми сутками… «У меня важное сообщение, — с ходу заявила ему я. — Дело — государственной важности».

…Через час я сидела в кабинете сеньора Меркадо и рассказывала ему всё, что знала о подполье. Он слушал внимательно, не перебивая, а когда я закончила свою исповедь, попросил изложить сказанное на бумаге. Я отказалась:

— То, что вы сейчас услышали, я поведала в частном разговоре моему старинному доброму другу, а не министру юстиции. Если он хочет предпринять какие-то меры — это его право. И служебный долг. Я же мараться об эту грязь не стану. Поэтому попрошу вас, дон Хосе, — моё имя никогда, не при каких обстоятельствах не должно всплывать в этом деле. Мы с вами понимаем друг друга?

— Разумеется, донна Джованна. Имя осведомителя будет сохранено в секрете.

Слово «осведомитель» резануло слух: в нём было что-то низкое, нечистоплотное.

— И ещё одна маленькая просьба, опять же, как к давнему приятелю, с которым меня связывают долгие годы приватной и приятной во всех отношениях дружбы, — я увидела, как его покоробило это многозначительное упоминание о дружбе. — Что бы ни случилось, мой муж Антонио Фалькао не должен пострадать.

— Это я могу вам обещать. Ваш… э… как вы изволили выразиться, муж, слишком незначительная сошка, чтобы он был нам интересен.

Я видела, что ему хочется унизить меня, но придавила в себе неприязнь, и к тому же он солировал под мой аккомпанемент.

— Вы правы, он — мелочь. В последнее время он увлёкся мексиканскими абстракционистами, а там, как вы знаете, одни левые… Антонио — натура впечатлительная, на то он и художник, но поверхностная. Политика не интересует его, он весь в искусстве.

— Даже если бы это было не так, — вкрадчиво, с бесовской елейностью проговорил дон Хосе, — мне было бы приятно оказать вам любезность. В память о нашей доброй дружбе.

«С ним надо держать ухо востро», — проведя платком по руке, к которой он на прощанье приложился губами, подумала я.

Мы условились, что я постараюсь разведать и сообщить точную дату начала восстания. Сделать это оказалось труднее, чем думалось: то ли оттого, что заговорщики не доверяли мне полностью, то ли оттого, что они и сами не могли определиться с днём, когда надлежало выступить. Я, как ни старалась, не смогла узнать ничего конкретного. Поэтому, когда мятеж всё же вспыхнул в столице штата Рио-Гранди-ду-Норти ^[88], а затем, со скоростью пламени, пробежавшего по сухому хворосту, перекинулся на Ресифи ^[89] и Рио-де-Жанейро, это было неожиданностью. Но правительственные войска, встретившие бунт в полной боевой готовности, спустя всего четыре дня жестоко подавили его. Попытки призвать народ к всеобщей забастовке в штатах Сан-Пауло ^[90], Рио-Гранди-до-Сул ^[91], Мараньян ^[92] и Параиба ^[93] потерпели крах — бунтовщиков не поддержали. Жетулио Варгас объявил Бразилию на осадном положении. Вслед за этим последовали репрессии: по всей стране активистов Бразильской Компартии и Национально-освободительного альянса хватали без разбора пачками и без суда и следствия швыряли в тюрьмы.

…Как только стало известно о разгроме восстания, Ольга, Престес и Эверты немедленно покинули мой дом. Антонио бросился за ними, и я, как не пыталась удержать его, не смогла ему помешать.

Их искали около месяца. Я сходила с ума от неизвестности и беспокойства за Антонио, и требовала у Отца Гуги, чтобы тот немедленно разыскал его и привёл ко мне. Ни о какой осторожности и предусмотрительности в отношениях с этим человеком речь уже не шла: я посвятила его во всё, что было источником моих тревог и забот, связанных с Антонио.