Эпоха Владимира Путина. К вопросу об исторической миссии второго президента России - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Кузнечевский cтр.№ 14

«По свидетельствам очевидцев, когда на этом переходном этапе руководители спецслужб решали вопрос о том, как следует раскрывать секретную информацию, касающуюся, например, ядерных технологий, для новых политиков-демократов, фамилия Примакова прозвучала не раз – он должен был быть посредником, ему доверяли. Возможно, у Примакова хватило бы ума не совершать большинства ошибок Путина. Возможно, он не окружил бы себя владельцами шубохранилищ и мог бы поставить перед своими людьми более амбициозные задач, чем личное благополучие.

Фигура Примакова олицетворяла сценарий мягкого советского реванша, могущего быть совершенным людьми, ясно понимающими, что буквальное возвращение в прошлое уже невозможно. Россия могла бы стать аналогом Китая после Дэн Сяопина – далеко, как теперь уже кажется, не самый худший из всех наших возможных вариантов. Страны без демократии, но и без клептократии, и без угроз развязать ядерную войну со всем миром. Примаков критически относился к возможностям рынка, но, думаю, в конечном итоге под давлением мирового опыта пришел бы к либеральной рыночной политике, совмещенной со стратегическими государственными инвестициями, – по китайскому образцу» ^[37].

Комментировать здесь нечего, поскольку позиция «Новой газеты» в ее зашкаливающем за все разумные пределы антипутинизме известна давно. Процитировать же позицию стоило хотя бы ради того, чтобы показать, что крайности в политике, если речь идет о стремлении к власти, у нас в России нередко сходятся. Лучше посмотреть, как на самом деле все происходило в тот момент. А Путин в то время, занимая должность и. о. президента РФ, до 7 мая 2000 года был и председателем правительства РФ. Ряд фракций в Госдуме высказывали мнение, что, чтобы избавиться от этого параллелизма во власти, на должность главы правительства страны нужно пригласить академика Е. Примакова.

И российский обыватель, и фракция КПРФ в Госдуме исходили из того, что Е. Примаков хорошо зарекомендовал себя в процессе девятимесячного руководства правительством страны, с сентября 1998 по май 1999-го. Как показывали опросы общественного мнения той поры, обыватель был убежден, что тандем Путин – Примаков вытащил бы страну из тогдашнего кризиса. Более того, еще и в 2015 году кое-кто считал, что именно этот гипотетический (добавлю – и фантастический) тандем не позволил бы России ввалиться в экономический кризис в 2014 году.

На первый, поверхностный, взгляд легенда эта звучит очень привлекательно. Е. Примаков за девять месяцев на должности главы правительства вроде бы действительно «вытащил» экономику страны из угрожавшего ей вторичного дефолта. Но взгляд этот действительно поверхностный. Мало кто обращает внимание на то, что академик Примаков в те девять месяцев своего правления ничуть не изменил вектор развития экономики страны, заданный ей правительством Ельцина – Гайдара в 1992 году, а всего лишь «подморозил» кризисные ее элементы. При том что и сделал-то это не он сам, а пригласив в самом начале сентября 1998 года на должность первого вице-премьера в свое правительство выдающегося государственного деятеля советского периода, бывшего председателя Госплана СССР Юрия Маслюкова (1937–2010). И это его, Маслюкова, а не Примакова российская пресса после майских праздников 1999 года назвала (уже после отставки) «спасителем отечества».

Коротко говоря, академик Примаков с помощью Маслюкова не просто «подморозил» ельцинско-гайдаровскую модель российской экономической системы, но попытался вернуть в права упраздненную Ельциным и Гайдаром советскую экономическую систему. Попытка эта объяснялась тем, что никакой другой системы ни Примаков, ни Маслюков не знали, да и не хотели знать.

Никто из сторонников вышеназванной легенды не обратил внимания на то, что правление Примакова вошло в неразрешимое противоречие не только с взглядами Ельцина на путь российских реформ, но и с уже набравшими необратимую инерцию самими реформами. Советско-большевистская плановая экономика к этому моменту была уже окончательно сломлена. Причем случилось это не в 1992 году, а в 1985–1991 годах. И сколько бы ни старались Примаков и Маслюков, возврат к ней был уже невозможен в силу объективных причин. Поезд советской плановой системы, о которой так скорбел Е. Примаков в своей книге «Мысли вслух» в 2011 году, вышел из Истории окончательно. Рельсы за последним вагоном этого поезда были уже разобраны, и даже шпалы выкорчеваны. Именно поэтому Б. Ельцин смог протерпеть Примакова на посту премьер-министра только девять месяцев. Не стал делать ставку на вчерашний день в лице Примакова и Путин.

В этой связи невозможно не задаться вопросом: о чем же в этот момент действительно думал Путин?

Сам президент ни тогда, ни сегодня карт своих никогда не раскрывал (такая уж у него черта характера, в наличии которой и с одобрением, и с неодобрением его «уличали» много раз, но так было и так есть). Поэтому при ответе на поставленный вопрос остается только один путь: анализ.

Известный своими блестящими эскападами по поводу современной политической антироссийской и антипутинской риторики Запада талантливый российский публицист и журналист Михаил Леонтьев однажды заметил: «Путин на вопрос, в чем он видит задачу своего третьего (президентского) срока, сухо ответил: «Изменение действующей структуры экономики».

Ответ действительно сухой, и потому Леонтьев, покопавшись во всех последующих публичных выступлениях главы государства, попробовал расшифровать эту лапидарную фразу второго президента России так: «Путин имел в виду изменение всей действующей модели, не только экономической, но и управленческой, и социальной, и политической. Проще говоря, надо бы сменить общественно-политический строй. А это – революция. Сверху. Желательно. Недаром Путин позднее заметил, что России предстоит совершить рывок, по масштабам сопоставимый с тем, что мы совершили в 30-х годах прошлого века. Заметьте, по масштабам, а не по форме и методам».

Как мне представляется, Михаилу Леонтьеву удалось ближе всех подойти к ответу на поставленный вопрос ^[38].

Президент России и сам не раз проговаривался на этот счет. «У нас ведь, – признал он два года назад, – по сути, переходная экономика, у нас политическая система еще находится в состоянии становления». Отсюда, понятно, и многие его действия продиктованы условиями этого «переходного» состояния.

Действительно, если из всего того периода, что Путин находится у власти, вычесть перерыв, когда он в точном соответствии с требованиями Основного закона РФ вынужден был на четыре года уступить верховную власть Д. Медведеву, а весной 2014 года отвлечься на воссоединение Крыма с Россией, что, естественно, отняло время и внимание от проблем внутреннего, российского, плана, то можно констатировать, что «изменением действующей структуры экономики» России Путин занимается постоянно и последовательно на протяжении всех лет нахождения во власти. А точнее сказать, последовательно пытается сменить откровенно прозападный общественно-политический курс, что в 90-х годах прошлого века навязала стране узенькая, но очень энергично действовавшая прослойка либерально-демократических революционеров (в лице Ельцина, Гайдара, Чубайса, Нечаева, Авена, Козырева, Бурбулиса, Шахрая и др.), – на национально-исторический российский.