Лувр делает Одесса - читать онлайн книгу. Автор: Елена Роговая cтр.№ 51

– Так вот вы о чем! – облегченно вздохнул Фима. – Тогда и я вам отвечу: я не работаю с макетами, я сразу работаю по металлу.

Члены комиссии многозначительно переглянулись и объявили перерыв.

После отдыха было решено дать господину Разумовскому возможность продемонстрировать свое мастерство на деле.

«Вот, наконец-то, первый раз за все дни я слышу разумное предложение, – подумал Фима. – Хотите зрелищ? Их у нас есть!»

Естественно, для «показательных выступлений» необходим был инструмент. Фима наотрез отказался работать чужим и попросил переправить ему из Одессы все, что он укажет в письме.

И вновь на помощь пришла дипломатическая почта. В кратчайшие сроки, насколько это было возможно, ящик с орудиями труда прибыл в Париж. В назначенный день и час эксперты по чеканке собрались в мастерской. При виде Фиминых инструментов специалисты разразились хохотом.

– И вот этими гвоздями вы сделали тиару?

– Ну да, – без всякого смущения подтвердил Фима.

– Это же каменный век! Вы хоть знаете, как выглядят профессиональные лощатники и фигурные чеканы?

– Конечно, но я привык работать инструментом собственного изготовления. Будь у вас такие, возможно, и вы бы смогли делать вещи, сродни моим, – пошутил Ефим.

– Дерзкий парень, – ухмыльнулся один из мастеров.

– Дерзкий не я, а жизнь.

– Это точно, – поддержал Фиму Клермон. – Господа, не будем мешать мастеру трудиться. Чтобы поднять настроение господину Разумовскому, спешу объявить: все выполненные им работы он может использовать по своему усмотрению.

Ефим смущенно произнес merci за столь щедрое и справедливое решение.

Фиме дали золотую пластину и объявили первое задание, условием которого было изобразить сцену из греческой мифологии. Ах, с каким воодушевлением и старанием он трудился! Как ему хотелось утереть нос невеждам и гордецам, издевающимся над ним которую неделю подряд! К тому же удивляло и обижало отсутствие солидарности со стороны ювелиров.

Уже к концу рабочего дня все рельефы были нанесены и фигурки людей почти готовы. За один день Фима сделал работу, которую все ожидали увидеть минимум через пару суток. Но по большому счету, не это удивило членов комиссии, а нетронутый воск.

– Господа, он работал без макета! – воскликнул Клермон. – Вы только посмотрите на результат! Это еще не конец, но уже смотрится прекрасно!

Чеканщики передавали пластину из рук в руки и одобрительно кивали. Напряжение, висевшее в воздухе в последнее время, улетучилось в неизвестном направлении. Откуда ни возьмись, появилась доброжелательность, которой так не хватало Ефиму в чужой стране.

После выполнения второго задания вновь собрался ученый совет. Посовещавшись часик-другой, на совете приняли решение: повторить один из фрагментов тиары.

Несколько недель Фима трудился в мастерской, забывая про еду и питье. Каждое утро он благодарил Бога за ниспосланное ему испытание и просил благословения на предстоящий день не только для себя и родных, но и для недругов. Господь видел светлую душу Фимы и не отказывал в просьбе, потому что угодны Ему доброе сердце и искренняя молитва труженика.

– Вот и настал мой звездный час, – радовался Фима. – Как они не понимают, что если уж мастер один раз что-то сделал, то второй раз сработает еще лучше.

Лучше Ефим делать не стал, а сделал все точно так же, как и в первый раз, включая крошечный дефект на подбородке воина. О нем знал только он. Повторить погрешность, не видя тиары, означало раз и навсегда закрыть тему авторства.

Наконец-то расследование скандального дела закончилось, и Клермон-Ганно смог отправить отчет в Министерство народного просвещения. В нем он подробно описал проведенные мероприятия и выводы, из которых следовало, что тиара не является древним артефактом и была сделана по заказу частного лица, а значит, ее нельзя считать подделкой, потому что это и есть оригинал. Все это лишало вымышленную корону Сайтаферна исторической ценности, но художественная ее ценность была огромной! Ее можно смело назвать произведением современного искусства высочайшего уровня.

Уже на следующий день результаты расследования были опубликованы в центральной прессе. С первым номером газеты малоизвестный ювелир-самоучка превратился в национального героя Франции. Теперь, с точностью до наоборот, все подозрения и насмешки обрушились на Лувр. Дирекцию подозревали в сговоре с мошенниками, а особенно выходца из Одессы эксперта Рейнаки.

Что началось в Париже! На первых страницах печатных изданий красовался Фимин портрет. Все жаждали взять у него интервью, пригласить в гости или просто поговорить. Гению посыпались предложения: заключить долгосрочный договор на эксклюзивную публикацию фотографий его работ, мировое турне с тиарой, сделать украшение для киноактрисы, открыть сеть ювелирных магазинов и даже назвать в честь тиары лекарство от инфлюэнции. Его боготворили, снимали перед ним шляпу и просили автограф.

– Что тиара! Вот если бы вы видели мой саркофаг! – не переставал повторять корреспондентам Фима.

Как и все одаренные люди, Ефим был далек от коммерции, поэтому не проявил интереса ни к одному из поступивших ему предложений. Клермон-Ганно, видя, как Фима без всякого сожаления упускает одну возможность за другой, отдал все его работы в только что открывшийся в центре Парижа ювелирный салон. Заполучив изделия от Разумовского, салон расцвел, популярность заведения взлетела до небес. Все было распродано с баснословной прибылью, которую, естественно, получили организаторы. Виновнику ювелирного переполоха досталась неплохая сумма по одесским меркам, только и всего.

Париж бурлил, Париж пристально наблюдал за ювелиром из России, обсуждая и фиксируя на фотоаппарат каждую мелочь из его жизни. Казалось, все эти годы город только и ждал встречи с гением. Газетчики преследовали его повсюду. Иногда дело доходило до бесцеремонного вторжения дамочек в гостиничный номер под каким-либо предлогом. Фима тушевался и, ссылаясь на незнание французского, вежливо выпроваживал непрошеных гостей. Бремя славы тяготило не привыкшего к публичной жизни Фиму. Хотелось к жене и детям. Хотелось домой.

Теплым майским днем Ефим отправился в выставочный салон за причитающимися ему деньгами. Он вышел из гостиницы, огляделся по сторонам и, не обнаружив вездесущей прессы, с облегчением вздохнул. Весеннее солнце радовало. Хотелось спокойно прогуляться под раскидистыми кронами цветущих каштанов, полюбоваться корабликами и красивыми гуляющими парочками. Сказать, что парижская мода нравилась Фиме, это не сказать ничего. Его восхищали роскошные наряды дам с отделкой из меха и бисера, драгоценных камней и тюля. Шляпки и шелка делали женщин богинями в глазах провинциала. Складки на разноцветных юбках мягко ниспадали с пышных бедер и шуршали, как ласковый весенний ветер. Каждое понравившееся платье он мысленно примерял на Мэри и радовался тому, что смотрелась бы она в парижских нарядах не хуже напудренных барышень. Витрины салонов соблазняли зеркалами в золоченых рамах, мебелью, обитой дорогими тканями, фарфором и ювелирными украшениями. Париж утопал в изяществе и великолепии. Все это радовало Ефима и вдохновляло на новые ювелирные подвиги. Теперь он точно знал, кому нужны его работы и где их продавать.