Опасная связь - читать онлайн книгу. Автор: Серж Жонкур cтр.№ 71

Это Аврора позавчера сходила в аптеку купить ему лекарства. Заодно приготовила ему дозы, которые следовало принять, потому что рецепт был сложный, врач прописал ему парацетамол, кодеин в сочетании с болеутоляющим опиоидом, и еще следовало наклеивать пластыри с добавочной дозой лекарства в случае болей между приемами таблеток, но даже с этими схемами, которые фармацевт написал на упаковках, это осталось для него сплошной эзотерикой, тем более что лекарства изрядно его отупляли.

В течение двух дней он чувствовал себя раздавленным всем, что на него свалилось, куда ни повернись, все его тревожило, все бесило и сбивало с толку: его жизнь, будущее фермы, его матери, эта огромная пустота, которой обернулась его жизнь, эти боли, пригвоздившие его к постели, человек, умерший из-за него, и хаос, который он внес в жизнь этой женщины… Аврора заходила утром. Сказала, что зайдет проведать его вечером или раньше, он уже не помнил. В течение сорока восьми часов он зависел от нее, следил за ее приходами и уходами, из-за боли и сонливости, вызванной всеми этими лекарствами, он уже не мог встать. Он ни за что не смог бы сам дойти до аптеки, ни даже налить себе воды из крана. Почувствовав позавчера этот сокрушительный прострел, он сразу же подумал о рецидиве своей спинномозговой грыжи, но доктор поставил ему диагноз – пневмония. Он этому не поверил, он-то знал, что эта боль – из-за грыжи, которая свалила его, когда ему было двадцать пять лет, вынудив его прекратить регби и из-за которой он провалялся в постели три недели с сериями уколов. Сейчас врач дал ему направление на рентген, уверенный в том, что тут имелись признаки пневмонии. Только и речи быть не могло, чтобы он ради этого вышел из дома, да и в любом случае 23 декабря, накануне сочельника, пройти рентген будет сущим адом – как встать с постели, как дойти до метро, проехать три остановки, отстоять в очереди, назначить повторный визит, снова увидеться с лекарем – у него голова шла кругом от таких забот, его убивало чувство, что он может только терпеть, что он больше ни на что не годен, но главное, из-за того, что устроил чудовищный бардак в жизни этой женщины, наломал таких дров, что больше не способен смотреть ей в глаза. По большому счету он ничего не уладил, а, наоборот, все только испортил, сделал еще гаже, он обложен со всех сторон, как этот старый буйвол, рухнувший перед ним, зубы львят вгрызались в его плоть, но выхода не было…

Единственное, что он мог сейчас сделать, это протянуть руку и взять свои пилюли, желатиновые капсулы с лекарством. Впредь он будет принимать не больше двух болеутоляющих, которых тут больше чем достаточно, а также рискнет пропустить антибиотики, и, хотя Аврора велела ему их принимать, он эту гадость глотать не будет. Для очистки совести Людовик заглянул в инструкцию по применению всей этой дряни, он чувствовал себя таким разбитым, ему было так тошно, что захотелось узнать, чем же он отравляет себе кровь, и тут, на этих маленьких, противно сложенных листочках увидел множество противопоказаний, напечатанных совсем мелко, а кое-где и очень даже крупно, ужасающие предостережения, помеченные красными треугольничками, которые говорят о всевозможных рисках, о расстройствах, галлюцинациях, о возникновении зависимости и даже о смертельном исходе в случае передозировки. На самом деле у него на ночной тумбочке скопился настоящий арсенал смертоносных веществ, целая батарея ядов, чего стоили одни только эти пилюли – достаточно растворить этот запас в большом стакане воды, и со всем было бы покончено.

Когда после полудня пришла Аврора, он попросил ее закрыть шторы. Ему больше не хотелось видеть их квартиру напротив, из того, что было снаружи, он не хотел видеть ничего, особенно у них, он хотел всего лишь забиться в нору, исчезнуть перед включенным телевизором. Из кухни она предложила ему заварить чаю, он согласился. Уже два дня она занималась им как никто. Когда она помогла ему сесть на постели, он чувствовал себя еще более отупевшим, чем утром. Самым волнующим было видеть ее хождения туда-сюда вокруг него, это была совершенно нереальная ситуация: видеть кого-то живого вокруг себя, всего лишь существующего. Она приготовила ему два блюда, одно для полдника, другое на вечер, чтобы у него было что-нибудь под рукой. Но от того, что она сделала вчера, он до сих пор не мог опомниться. На самом деле он не знал, кто такая эта женщина, однако был уверен хотя бы в одном на ее счет: никто другой, кроме нее, никогда не давал ему такого доказательства любви. Того, что сделала она, никто не смог бы сделать – впрочем, он сразу же отказался и по-прежнему этого не принимал. Накануне вечером он ей сказал, чтобы она не бросала свое дело, пускай он сам, быть может, все потеряет в этой истории, но хочет, чтобы она разделалась с Фабианом. Нельзя допустить, чтобы этот подонок вышел сухим из воды, она непременно должна ему помешать, завалить его. Накачанный дозами кодеина, он снова и снова уговаривал ее напустить на него своих адвокатов, пусть набросятся на него всей стаей, пусть повалят на землю этого шакала и пусть потом сожрут с потрохами, как все те звери, которыми он любовался два дня на просторах саванны, она должна спустить на него свою свору, чтобы та ободрала его как липку. Но нет, она не захотела.

– Поверь мне, Людовик, я знаю, что делаю.

Прежде всего Аврора думала, что со всеми этими лекарствами, которые он впихивал в себя, ему не удавалось ясно соображать, его сознание колыхалось среди голых абстракций, да к тому же он, похоже, все время был полусонным, отчасти витал где-то в другом месте. Она знала, что делает, и отказывалась от всякого судебного разбирательства.

У Людовика больше не было никаких сил сопротивляться. Он сознавал, что она его бережет, говорит с ним, как с раненым, которому помогла подняться на ноги и отвела его к «твинго», чтобы отвезти из ателье домой. Уехав оттуда, они возвращались как двое подстреленных, бегущих от неприятельского огня, двое раненых, которые спасаются от вражеского обстрела. Потому что да, Фабиан действительно позвонил Кубресаку и сказал ему, что один из его людей работал нелегально и угрожал кое-кому, и да, Фабиан точно собрал досье и держал его наготове, чтобы подать заявление в полицию. Она сообщила ему это по дороге домой, и это его так поразило, что он даже не мог дышать. Затем она помогла ему подняться по лестнице, вызвала «скорую», приехавший врач тотчас же сделал ему два укола, после чего выписал кучу лекарств. И сходила в аптеку за всеми этими коробками и пузырьками, и с тех пор он не мог даже встать с постели, прикованный к ней болью, оглушенный опиоидами, и даже перестал двигаться.

В отношении Авроры ему все было ясно, и он хотя бы мог смотреть на себя в зеркало, потому что еще сегодня утром снова предложил пожертвовать собой, еще раз сказал ей: «Аврора, атакуй, думай прежде всего о себе, о своих собственных интересах, спасай свою фирму, брось меня, мне плевать, я смогу защититься, конечно, я огребу по полной, но, в сущности, мне не за что себя упрекнуть, конечно, из-за этой истории я наверняка потеряю работу и угрохаю месяцы на судебную волокиту, но не убивал я этого типа, будь я проклят, так что давай, думай в первую очередь о себе…» Только надо полагать, она была посильнее Людовика или гораздо более альтруистична, потому что в первую очередь она думала, как защитить его.

После объявления банкротства предприятие избавят от всяких долгов, что будет ударом для поставщиков и прочих кредиторов, но, по крайней мере, для покупателей лома фирма будет как новенькая, да еще и с Авророй Десаж в придачу. И вот когда она окажется в их полном распоряжении, пускай делают с ней, что захотят, выпускают платья, сумки, духи. В обмен они обязуются вложить деньги и сохранить работников, и какая разница, если все это не слишком чисто, в глазах коммерческого суда главное – спасти рабочие места. Фабиан вновь получит компанию при поддержке одного из стервятников, не умершего, а его брата и всей его команды управленцев, поскольку уж им-то известно, что никогда не следует охотиться в одиночку, но всегда стаей. Что в делах никогда не следует от нее отбиваться и выходить на охоту, не обеспечив себе поддержку, если только не хочешь, чтобы тебя сожрали.