С видом на Париж, или Попытка детектива - читать онлайн книгу. Автор: Нина Соротокина cтр.№ 2

А начиналось все так хорошо и весело.

А начиналось все так хорошо и весело. Напомню, у нас 1997 год. С одной стороны — это «лихие девяностые», с другой — мы самая свободная нация в мире.

Началом этой истории послужили три глобальных события, разнесенные во времени с интервалом в месяц: я продала мамин рояль, мне предложили идти в писатели, из Дюссельдорфа позвонила Алиса и позвала меня в Париж. Каждое из этих событий стоит вроде бы наособицу, но, не продай я мамин рояль, вообще бы не о чем было говорить, потому что с этой продажей я стала сказочно богатой и независимой. Две тысячи баксов, простите, долларов, отвалили мне за семейную реликвию, я таких денег отродясь в руках не держала.

Несколько слов о себе. Всю жизнь я проработала в НИИ. Инженер я никакой, мне и друзья говорили, что во мне преобладает гуманитарная жилка. Но когда я поступала в институт, физики были в почете, а лирики в загоне. По опыту скажу, работать с гуманитарной жилкой в техническом НИИ люди могут, но заниматься в «эпоху перемен», как называют наше проклятое время, торговлей или предпринимательством совершенно не в состоянии. А тут и пенсия подошла.

Вообще-то грустно. Муж умер, сын вырос, внуки пошли в школу. Сбережения мои остались в сберегательной кассе. Если их в новые деньги перевести, а потом опять в старые, то это меньше рубля. Сын — физик, и, в отличие от меня, без гуманитарного уклона, то есть предан науке и бросать ее не собирается. Невестка — врач, тоже в жемчугах не купается. Это я к тому говорю, что на их помощь я не рассчитывала.

Промаявшись полгода на деньги, которые наше правительство условно называет пенсией, я совсем заскучала. И тут — чудо. Нашелся покупатель. Чей-то сын, консерватория, нужен хороший инструмент… все как в сказке. Вначале я решила — нет, я детям ничего из этих денег не дам, буду просто делать подарки и добавлять каждый месяц себе к пенсии. Но скоро я поняла, что одними подарками здесь не обойдешься. Да и кто другой поможет сыну, кроме матери.

Однако судьба не остановилась в своих благодеяниях. Я воочию вижу усталого ангела в очках. Он уже поставил около моей фамилии положительную галочку, но потом почесал свой золотистый затылок. В том смысле почесал, что такой бедолаге, как я, мало дать просто рыбу, ей нужна еще и удочка. Я не люблю эту иностранную пословицу, чуждую нашему менталитету. Удочка в нашем сознании никак не объект работы, а скорее предмет для шуток (я сматываю удочки!), но что делать, эта пословица сейчас очень в ходу. Словом, ангел принялся опять листать книгу судеб и нашел в ней юного Павлика, молодого дельца с неоконченным техническим и сына моей бывшей сослуживицы Ангелины Феоктистовны.

Она не была моей подругой, как, скажем, Алиса, но всю жизнь мы были в хороших отношениях. Когда Ангелина уехала с мужем в Америку, я помогла ей сдать квартиру приличным людям. Сыну сняли однокомнатную. Потом она мне позванивала из Бостона: как там Павлик, зайди к нему, посмотри, что у него там, а потом напиши. Ходила, писала. Павлик как Павлик, усы пробиваются, мажет прыщи какой-то дрянью, мотается по дискотекам.

Когда Ангелина вернулась в отечество, Павлик уже бросил Бауманский и занялся книгопечатанием. И как это ни смешно — успешно.

Можно и не писать так подробно про Павлика с Ангелиной, потому что ни мать, ни сын не имеют к дальнейшим событиям ни малейшего отношения, но надо же объяснить, как в мои руки попал диктофон — чудо современной техники.

Мы встретились с Ангелиной у нее на квартире, винца выпили, и стала она мне показывать американские фотографии, одну другой краше: это наш дом, это гостиная, это сад, это бассейн… Я не выдержала:

— Гелька, как же ты оставила такую красоту?

— Ну, вообще-то мужа перевели. А я и рада. Там же общаться не с кем. Смертная тоска. Вообще, без языка трудно.

— Неужели там русских нет?

— Есть. Нашими соседями, например, были новые русские, милейшие люди. Он обворовал обменный пункт, унес пятьсот тысяч долларов и дернул в Америку. И все это знают.

А дальше мне Ангелина рассказала про них такую историю. За два года богатой жизни соседи спустили полмиллиона и уже стали подумывать, как жить дальше.

Тут я не выдержала:

— Как можно за такой короткий срок спустить такую сумму денег?

— Потому для нас Америка и загадка, — невозмутимо ответила Ангелина. И продолжила рассказ. — Стали думать, как жить дальше. Можно, конечно, вернуться домой и открыть новый обменный пункт, но опасно. А здесь, в Бостоне, — как заработать? И вот в разгар хандры соседка, а надо сказать, она в свое время сидела где-то в Башкирии за растрату, решила написать стихи и послать их в местную печать. Как все уголовницы, она была сентиментальна и велеречива. Стихи получились длинные, горестные и непритязательные. Вся семья их месяц переводила на английский. Послали. Вскоре выяснилось, что стихи не только напечатали, но и дали за них нестыдный гонорар. Идея вернуться в Россию была моментально забыта. «Пока платят, стихами будем жить!» — сказала новоиспеченная поэтесса.

Я рассмеялась:

— Не помню где, но точно у Марка Твена я прочла эту фразу: «Бог создал Америку, чтобы опошлить вселенную».

— Да ладно… опо-о-шлили… — Ангелина передразнила меня с выражением. — У нас вон тоже все пишут. А тебе чего не писать? Ты начитанная, ты любишь живопись и разбираешься в музыке. Если бы у меня был гуманитарный уклон, я бы непременно писала. А Пашка тебе поможет с публикацией. У него все пишут, а уж для своих…

И подарила мне диктофон, мол, первое дело для писателя. Конечно, у меня закралось подозрение, что Ангелина решила приобщить меня к литературе только для того, чтобы пристроить диктофон за полной ненадобностью. Наверное, этот черненький японский прибор ей тоже кто-то подарил. Ангелина еще не избавилась от атавистической привычки делать после возвращения в отечество подарки. Видимо, она считала себя мне обязанной. А здесь все так прилично, портативно… Игрушка и правда была замечательная. Я поддалась искушению и поехала к Павлу в издательство.

Что это у черта на рогах, оно и так понятно, что помещение крохотное, арендованное у какого-то института, можно догадаться, а вот как они в эдакой тесноте и малым составом делают деньги, для меня было тайной. Главная их продукция — детективы, а производительность как у процветающей птицефабрики.

Павлик всегда относился ко мне уважительно, а тут он и вовсе открыл карты:

— Мама говорит, что у вас получится. Главное, чтобы был выдержан жанр. Ну, вы понимаете, теть Маш, секс и трупы. Но у нас обязательное условие. Все это должно происходить у них. Можно, конечно, запустить туда новых русских, но лучше не надо. Предпочтительнее, чтоб действие происходило в Америке. Почитайте, подумайте. В нашем деле хорошо — свежий глаз. Я покупаю ваш роман на корню и плачу пятьсот долларов. Поверьте, это хорошие деньги.

Я поверила.

— Роман выйдет под псевдонимом.