Треть жизни мы спим - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Александрова-Зорина cтр.№ 30

В конце книги прилагался список всех ее ролей, в театре, кино, даже рекламе, и, пробежав его глазами, он поразился, сколько все же удалось ей успеть, сколько жизней довелось прожить за свою короткую жизнь. И после смерти она будет, как живая, целоваться, смеяться, плакать, шутить, ходить по красной дорожке в роскошном платье с глубоким вырезом на спине, всегда молодая, красивая, счастливая, ведь экран — это царствие небесное, в которое попадают после смерти, и странно, что люди ищут привидений и призраков, вызывая их на спиритических сеансах, тогда как вот же они, призраки, видения давно или недавно ушедших, которых мы видим каждый день по телевизору или слушаем на старых музыкальных записях, и голоса тех, чьи кости давно сгнили, звучат так же, как при жизни, а еще те, чьи книги мы читаем, хотя литературные герои давно стали живее, чем их авторы, чьи идеи заимствуем, чьи афоризмы вплетаем в свою речь, иногда даже не помня, кому они вообще принадлежат. Все же не все в этом мире умирая умирают, а впрочем, можно ли считать это бессмертием, большой вопрос, и он готов был биться об заклад, что каждый обменял бы свою посмертную славу, сколько бы ей ни суждено было длиться, на еще один день, прибавленный к прожитому, как прицепной вагон, ведь нет сильнее привычки, чем привычка жить, и ничто не подтверждало это больше, чем его лысая бедняжка, уцепившаяся за эту жизнь, как сорвавшийся в пропасть — за край скалы, и, зная, что спастись не удастся, все равно держится из последних сил, продлевая судьбу на секунду-другую.

Утро липло к окну, словно любопытный прохожий, и солнце, выглядывая из-за железнодорожного моста, пятнами ложилось на старый дощатый пол, матрас, раскиданные вещи, лекарства на столе, кровать и ее лицо. Она проснулась, прикрываясь от слепящего света, и, пошевелив пальцами ног, почувствовала их. С трудом поднявшись, уселась на кровати, покачиваясь в полуобмороке, и ее огромный, вздувшийся живот с вылупившимся пупком, тонкие, согнутые ноги, покрытые шишками, делали ее похожей на огромную бледную лягушку. Не удержавшись, он расхохотался, боже, какая же ты смешная, ну просто царевна-лягушка, честное слово, только стрелы во рту не хватает. Знаешь, обиделась она, ничего смешного, это называется асцит, чтобы слить жидкость из моего живота, мне дважды делали разрез в боку, вот, посмотри, остался шрам, и вставляли трубку, из которой вода выливалась, как из крана, а ты, между прочим, на иван-царевича не тянешь совершенно, особенно в подгузниках. Сколько ей осталось, думал он, глядя на ее огромный живот, такой большой, что в нем запросто уместился бы портфель с деньгами и еще кое-что по мелочи, и как ей прожить оставшееся, как найти смысл, если смысла нет, а есть только боль, паралич, тошнота и асцит, слушай, царевна-лягушка, а какого черта мы делаем в этом городе, спросил он, оглядев комнату, дотянулся до ее тонкой ноги, свесившейся с кровати, и пощекотал пятку, а давай поедем куда глаза глядят, как ты там сказала не своими словами, уж не знаю, чья цитата, об одном мы будем жалеть на смертном одре, что мало любили и мало путешествовали.

Он умылся, оделся, проверил портфель, убедившись на всякий случай, что деньги на месте, и не стал брать с собой никаких вещей, бросив даже бритву и зубную щетку, все это можно было купить везде, были бы деньги. Она оглядела одежду, развешанную на вбитых гвоздях, ведь шкафа в комнате не было, и, остановившись на синем платье по щиколотку, достаточно широком, чтобы спрятать живот, который был больше, чем у некоторых беременных на последнем месяце, с третьей попытки, уцепившись за спинку кровати, встала на ноги. Перебрав свои парики, она нацепила сначала белокурый, по плечи, затем черноволосый, короткий, в конце концов, остановившись на нем, наклеила ресницы, нарисовала брови и на мгновенье, когда солнце, целиком вынырнув из-под железнодорожного моста, осветило ее, залив белым светом, стала снова, как когда-то до болезни, красивой, правда, ненадолго, а потом, уже выбирая помаду, коралловую или бледно-розовую, вдруг вскрикнула, выставив перед собой растопыренную ладонь. Мои ногти, прошептала она, о боже, они слезли, и, схватив ее за руку, он увидел, что на двух ее пальцах и правда нет ногтей, только голая розоватая кожа. Ничего, ничего, обнял он ее осторожно, стараясь не покривить парик, это из-за лекарств, но не волнуйся, ногти отрастут. Это же мне говорили о волосах, ресницах, бровях, груди, шишках на шее и ногах, обещали, что все вернется, станет как было, и даже лучше, но ничего не вернулось, и ногти тоже не вернутся, я это знаю, и ты мне не лги, я же не ребенок. Смутившись, он включил приемник, чтобы найти какую-нибудь музыку, но было три часа дня, и по всем радиостанциям крутили новости: похититель и его несчастная жертва до сих пор не найдены, полиция не дает никаких комментариев, и неизвестно, жива ли всенародная любимица или уже нет, а с родителями актрисы работают психологи.

В подъезде, у почтовых ящиков, старых, некрашеных, оставшихся еще, пожалуй, с советских времен, валялись рекламные листовки, которые, вытащив из ящика, жильцы бросали тут же, на пол, и бесплатные газеты, с их портретами на первой полосе, преступник и жертва, оба умирают от рака, в нашем выпуске вы найдете последние новости и комментарии экспертов. На доске объявлений, среди листовок о муниципальных выборах и аварии на водонапорной башне, была наклеена полицейская ориентировка, мужчина пятидесяти пяти лет, молодая женщина двадцати лет, последняя стадия лимфомы и внешний вид соответствующий, если обладаете какой-либо информацией, позвоните в дежурную часть, вознаграждение и анонимность гарантируются. Она скользнула равнодушным взглядом, ей было не привыкать к своим фотографиям на каждом углу, а он поежился, подумав, что она сейчас мало похожа на саму себя, а вот он на фотороботе один в один, так что, пожалуй, стоит надвинуть шляпу на лоб, чтобы не узнали. В подвальном магазинчике, где торговали всякой мелочовкой, от заколок до домашних тапочек, они купили ей тонкие перчатки, темные, с бантиками, которые она тут же оторвала, выбросив в урну, и, надев, вздохнула, что когда-то с каждым днем обнажала свое тело все больше и больше, показывая округлые плечи, бедра, оголяя их все выше, до самого белья, декольте, грудь, живот, спину с роскошным изгибом, похожим на изгиб скрипичной деки, а теперь, наоборот, прячет тонкие ноги с шишками, отрезанную грудь, шею с проступившими опухолями, лысую голову, живот со шрамами, и вот, наконец, пальцы, и скоро уже ничего не останется, что можно было бы показывать без стыда.

Трудно сказать, как и у кого возникла эта безумная идея притащиться на ток-шоу, посвященное актрисе и ее похитителю, первый канал, прайм-тайм, звездные гости и четыреста рублей за участие в съемках. С неба валил мокрый снег, превращавшийся под ногами в грязную жижу, и погода, промозглая, холодная, ветреная, вгоняла в непереносимую тоску, они шли по бульвару, гадая, каким образом им уехать из города, не попавшись поставленной на уши полиции, шли медленно, часто останавливаясь, чтобы посидеть на скамейке, потому что у нее совсем не было сил, как вдруг у памятника грибоедову, который, кстати, погиб в тридцать четыре, так что он его давно пережил, а она не доживет до тридцати четырех ни при каких обстоятельствах, вдруг увидели длинную очередь. Что раздают, кто эти люди, спросил он, а она хрипло засмеялась, ты что, массовку никогда не видел, сейчас отберут подходящих, затолкают в автобус и повезут в телестудию, чтобы хлопали и улыбались по команде режиссера. А потом они разглядели женщину с табличкой, на которой была написана фамилия актрисы, той самой, которой она когда-то была, но теперь уже совсем перестала быть на нее, то есть на себя, похожа. Значит, передача о тебе, шепнул он, и наверняка о тебе тоже, отозвалась она, и кто потянул кого за руку, или они сделали это оба, то есть потянули друг друга одновременно, уже и сами не помнили, просто пошли и встали в конец очереди, поинтересовавшись, кто тут последний, а, ну тогда мы за вами будем. Как у театра перед премьерой, им никуда не деться было от разговоров, которые приходилось слушать, потому что вокруг много болтали, не знакомясь, просто от скуки, и он укутал ее своим шарфом, натянув его до самого носа, так что остались только глаза, чтобы не подхватила какую-нибудь инфекцию и никто ее не узнал. Вчера весь день провела на съемках, опять обманули, вместо одной передачи снимали сразу три, и за четыреста рублей пришлось провести в студии двенадцать часов, а нас даже не покормили. Я работаю в парковом туалете, там же и живу, у меня есть комнатушка с диваном, вот только нет телевизора, и начальство не разрешает его там держать, вот и хожу сюда, не ради денег, деньги-то смешные, а вроде как телевизор смотрю, только в реальности. Да, а какая же красивая была эта актриса, какая блистательная, я ходил на все ее спектакли и однажды, когда дарил ей цветы, умудрился поцеловать ее в губы, представляете, не взасос, конечно, а так, чмок, и телохранитель едва не сломал мне руку, а все же это лучшее, что было в моей жизни, но вот такую, какой она сейчас стала, я бы целовать не стал, разве что за деньги, и то если деньги небольшие, то нет, ни за что.