Такова жизнь (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Мария Метлицкая cтр.№ 28

– Ванечка, хороший мой, мальчик мой. Господи! Силы небесные, как жить-то теперь со всем этим, как справиться? Вот оно как бывает, оказывается!

Что там открытие Америки, когда человеку почти в сорок лет вдруг – милостью божьей – открывается целый мир, неизвестный раньше. Да что там мир, человек открывает себя – и это открытие удивляет его больше всего. В общем, он, как мальчишка, как пацан нестреляный, до утра не мог от нее оторваться.

– Сумасшедший! – тихо смеялась Люба.

А когда рассвело, Иван крепко уснул. Ничего не слышал – ни петуха, ни как Люба встала корову выгонять, ни как пацанов своих кормила, ни как блины на кухне жарила. Проснулся от голода – есть захотелось так, как будто не ел три дня. Открыл глаза и вспомнил все, от самого себя ошалел. А Люба на кухне мурлычет что-то. Он умылся во дворе, подошел к ней, а она ему обрадовалась так, будто он из армии вернулся. У Ивана аж дыхание перехватило. В сильном душевном волнении вышел он на крыльцо покурить. Огляделся и увидел чистый, метенный Любин двор, чуть покосившийся сарай, отметил про себя, что надо бы его поправить, да и крышу заодно, взглянул на ровную дровницу крупных березовых чурбачков, на розовую мальву у забора, на синее, яркое небо. И подумал Иван, что не свою жизнь он проживает, не свою. Он затушил сигарету и вдруг понял, что за все это время он ни разу не вспомнил о жене. Это было странно, но совесть его почему-то не мучила. Иван ел блины со сметаной и медом и смотрел на счастливую и смущенную Любу. Оба они молчали.

А дальше он копал картошку и спускал ее в прохладный погреб, ворочал сено, правил забор, а вечерами уходил к Любе. И не одна их следующая ночь не была хуже предыдущей. Сестра Тоня разговоров не вела. Помалкивала. А про себя, понятное дело, радовалась. Когда пробежали-пролетели две недели, села напротив брата и спросила строго:

– Что делать думаешь?

Иван молчал. Назавтра ему надо было уезжать. Утром он увидел заплаканное Любино лицо и сказал, глубоко вздохнув:

– В город мне надо, денька на два-три. – И, помолчав, добавил, кашлянув: – Справишься тут без меня?

Люба отвернулась к плите и громко разрыдалась.

– Ждите скоро, – бросил он сестре и резко рванул машину с места – пыль столбом. Мыслей в голове не было – одна звенящая пустота. У двери своей квартиры Иван замер – остановился. Потом достал из кармана ключи и открыл дверь. Неля лежала в гостиной на диване и читала. Иван бросил ей «привет», она глубоко вздохнула и ответила ему: «Привет». Иван прошел в спальню, открыл шкаф и сверху достал большой коричневый чемодан. Неля стояла в проеме двери.

– Ты куда собрался? – удивилась она.

Иван поставил чемодан на кровать и посмотрел на жену. Она стояла в метре от него – худенькая, с «хвостиком» на затылке, в старом халатике в мелкий синий горох, на ногах вязаные носки – даже летом у нее мерзли ноги. Она смотрела на Ивана и ничего не могла понять – вроде только приехал. И спросила его снова:

– Собрался куда? – Потом повела плечом: – А я тебя через два-три дня ждала, обед не варила. А ты чего не звонил? Я уже беспокоиться начала.

Иван оглянулся и увидел в углу комнаты большой клубок пыли. Он сел на кровать, закрыл крышку чемодана и уронил голову в руки.

– Извини, – сказала Неля. – Но ведь я правда не знала, когда тебя точно ждать, – почему-то оправдывалась она.

– А ждала? – спросил Иван.

– Ждала. Сегодня не ждала, – тихо ответила она.

Он поднял голову и долгим взглядом посмотрел на нее. Потом вздохнул, встал и пошел на кухню. Открыл холодильник и достал оттуда кочан капусты.

– Как же вы тут все время без первого? – строго спросил он. – Анжелика придет, опять колбасу будет есть? Обедать ей надо. И квартиру совсем запустили, – продолжал Иван.

Неля молча и покорно кивнула. Она всхлипнула – Иван отвернулся. Неля сидела на краю стула и теребила тонкий поясок халата.

– Не хнычь, – бросил Иван.

Почему-то заболело сердце. От жалости, что ли? Он не понял. Потом пришла дочка, и все сели обедать.

– Вкусно, – сказала жена и почему-то заплакала.

– Быстрые вы, бабы, на слезы, – сурово бросил Иван, припомнив что-то свое.

Ночью Иван смотрел на спящую жену и на стоящий на полу чемодан. Сна не было ни на копеечку. И еще он ничего не понимал, ну совсем ничего – ни про себя, ни про эту жизнь. Ведь еще с утра он все наверняка знал, во всем был уверен. А потом, под утро, сидя в трусах на кухне, над полной пепельницей окурков, он подумал, что там без него привыкли и там без него точно справятся, а вот здесь… Короче, надо быть там, где ты нужнее, а не там, где тебе хорошо. В общем, пироги пирогами, но оставалось еще что-то странное, необъяснимое и совсем непонятное, где-то там, в глубине, внутри, что ли. Да и кто точно знает, что нужно человеку для счастья. Почему-то в голове всплыли знакомые строчки. Неля часто слушала эту пластинку, песни Ивану казались странными и заунывными. Пел песни мужчина с грузинской фамилией и высоким, слегка дребезжащим голосом. И слова в этой песне были такие:

Утром Иван убрал чемодан обратно на антресоли.

В три часа ночи я встала, тихо выползла из спальни, прокралась в кухню и открыла холодильник. Задумалась – и съела кусок селедки. Вот так. Представить страшно. А сделать? Еще минут сорок мучила совесть, но потом угомонилась и она – вместе со мной. Проснулась с нытьем в правом боку и в паршивом настроении. И поделом! Пиши жалобу на себя. За окном январь, полное отсутствие снега и солнца, гнусная грязь и низкое, тяжелое, серое небо, мелкий, моросящий и колючий, словно ноябрьский, дождь. С действительностью примирили чашка кофе и сигарета. Написала список дел на день. Что поделаешь, такая привычка – фиксировать. По мере исполнения – вычеркиваю. Чем больше зачеркнутых пунктов, тем больше я нравлюсь себе. Раздается звонок. Сын. Голос тревожный. Началось в деревне утро.

– Мам, у нас ягодичное предлежание!

Так, ничего хорошего. До родов четыре недели. Набираю побольше воздуха и говорю безмятежным и бодрым голосом:

– Точно как было с тобой! Ты перевернулся на тридцать девятой неделе.

Веселюсь, хотя знаю, что такое бывает ох как нечасто.

– Да? – еще сомневается сын, но голос чуть веселее.

– Конечно! – вдохновенно продолжаю я. – Обычное дело. Перевернется, куда денется.

– Ну ладно, я работаю, – обрывает он и кладет трубку. Можно подумать, это я ему позвонила и сильно отвлекла от важных дел.

Кладу трубку и лихорадочно начинаю искать Светкин телефон. Мой медицинский авторитет в семье по-прежнему непререкаем, но все же Светка – оперирующий гинеколог. Она – в разделе «ценные люди» и точно относится именно к ним.