Таун Даун - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Лорченков cтр.№ 2

Я осторожно переступаю через ангелочка, вставшего на пороге с куклой, и придерживаю над головой малышки стиральную машинку. Мамаша в отдалении черным пятном возится по паркетному полу, что-то с него собирает. Папаша вообще исчез, пообещал принести кофе. Чаевых нам не видать, так что и на том спасибо. Ну ку-нии-лин-гуус, тянет Дима, глядя на меня пораженно. По его представлениям, сорокалетний сопляк… это я, очень приятно… должен прекрасно разбираться в таких гадких штучках. В общем, Дима предложил отсосать офицеру-женщине. Думаю, не будь кабинеты для собеседования оборудованы камерами слежения, бедная женщина бы согласилась. По Диме видно – он очень хотел удружить офицеру. Так или иначе, а в каком-то смысле она его трахнула. Пять часов утомительных разговоров на французском, перемежаемом уточнениями на английском. Источники доходов, причины отъезда, трудовая книжка, опыт работы на родине, знание рынка труда в Канаде, а какого цвета флаг провинции Альберта, и если вы можете вспомнить слова гимна провинции Саскичеван, то сейчас как раз подходящее время это сделать… Сучка издевалась! Но он, Дима, выстоял. Все преодолел. Отбарабанил назубок все девизы всех провинций Канады. Перечислил разновидности бобров, обитающих в окрестностях Монреаля. Наверняка среди них и черножопый бобер: иммигрант из Африки числится, не смог удержаться я. Нет, не понимает Дима, такого нет в списке видов реки Сент-Лоран ^[5], замечены только… Следует перечисление бобров. Причем на французском! Все иммигранты пытаются доказать себе и друг другу, что в совершенстве владеют языками Этой Страны. Однако никто из них правильно глагол проспрягать не может. Но я, наученный горьким опытом предыдущих переездов, молчу. Все лучше, чем получить ножом в само… Впрочем, об этом позже. Поэтому я терпеливо позволяю Диме разделаться с глаголом «habiter» ^[6], причем на «мы» мой напарник срывается… и выравниваю стиральную машинку.

Мы на лестнице, и, значит, вся тяжесть груза ложится мне на лицо и шею. Это опасно. Периодически в таких ситуациях ломаются спины, сворачиваются шеи. Нужно очень внимательно следить за грузом. Но Диме не до того. Он увлеченно расписывает мне подробности иммиграционного собеседования. Как он ей сказал то… как ответил это… срезал и так и этак… Короче, она осталась в полном восторге! Жалко только, отсосать не позволила. После этого Дима, потративший уже тысяч десять на документы, собеседование, медицинский экзамен и прочие формальности, потерпел всего лишь полтора годика, заплатил еще тысяч пять и купил билеты за три… В общей сложности двадцатку отвалил! И все это время следил за здоровьем – не пил, не курил… Чтобы, не дай бог, не хватил кондратий и канадцы не узнали, что у кандидата Дмитрия проблемы с сердцем, которые он может лечить за счет бюджета Страны. Короче, отбор, как в Иностранный Легион, говорит Дима, хваставшийся мне до этого, что сумел «откосить» от молдавской армии. Ну а что после? Самолет Мюнхен – Монреаль. Ужасная жрачка в полете. Хорошо хоть, стюардесса попалась симпатичная. Дима ей подмигивал и так и этак. Наверняка, если бы не языковой барьер, он бы поимел стюардессу, и та завертелась быстрее даже, чем лопасти двигателя. Язык? Он не знал! Собеседование? Так он заучил все ответы на все вопросы… Так все делают. Я что, не скачивал перед интервью брошюру «Пятьсот вопросов на интервью»?! Язык он выучил только здесь, в Канаде. И как выучил! Je parlons français, tu parlons français, il elle parle français, nous parler français, vous parlera français, ils elles parlerez français ^[7]. Во как! Ничего, мне не стоит завидовать и грустить. Я обязательно выучу французский так же хорошо, как и он, Дима. Вот только «десяточку» в Канаде отмотаю. Как он. После такого срока по французской «фене» кто хочешь, как соловей, запоет.

…Мы грохочем строительными ботинками со стальными носками по алюминиевому трапу, проложенному от подъезда к грузовику компании по перевозкам. Называется «Вест-транс». Все службы по перевозкам в Монреале принадлежат молдаванам, и все названия, соответственно, выдержаны в стиле «Канада-транс», «Норд-зюйд-вест транс», «Déménagement ^[8] минус», «Déménagement Канада». Хоть бы кто-нибудь отличился и «Утиную грудку в пене розового разочарования Вселенной» отмочил. Но никакого Дали среди моих соотечественников – от которых я сбежал и которые, по странной иронии, обступили меня плотным кольцом и на новой родине – нет. Вернее, есть, но поскольку это я, то мне следует держать язык за зубами. Что называется, спасибо, что живой.

Вздрогнув, вспоминаю новостные ленты Молдавии, которые просматривал вчера вечером. Устал, как собака, но не удержался и заглянул в компьютер. Тянуло взглянуть… словно в пролет лестничный на двадцатом этаже! Кто-то повесился, кого-то грузовик сбил. Череда странных смертей основателей движения «Новая Молдавия» ^[9]. А еще – политиков, чиновников. Председатель КСТР ^[10], у которого я на парах девок за ляжки щипал, – история зарубежной прессы, – повесился. Говорят, сам. Ну-ну. Редактор мой бывший из ружья застрелился. А до того приятель его – и мой – на даче пустил пулю в висок. Говорят, играл в «русскую рулетку». Правда, из тех, кто говорил, тоже уже никого в живых не осталось. Куда-то пропал какой-то миллиард ^[11], и люди стали нервными… Нет, я хоть и исписался, все-таки остался писателем, думаю я, рассекая «Титаником» прохладный и влажный воздух Монреаля со стиральной машинкой – словно носовой фигурой – на груди. Не зря меня постиг заранее приступ провидческой паранойи и паники. Я все это буквально увидел заранее и затосковал. И Ирину с собой потащил. Устраивал истерики, посуду бил. Оказалось, не зря. Хотя кто бы год назад мог предположить?.. Уже и жена побегу рада. Хочешь не хочешь, а картинка с родины предстает черно-белой. Прямо Италия при Муссолини. Ну а я никогда не тянул на Анунцио и его подвиги. Мне по душе бегство Селина. Voyage au bout d’Atlantique… Vous êtes bienvenue au Canada ^[12]. Тут, в очередном «…-трансе» я, в легком трансе от быстроты побега с родины, и подрабатываю.

Наш грузовик никого не сбил. Он выглядел мирно, уютно даже. Весь заполнен старой мебелью, за которую и гроша не дадут. Такую на свалку вывезти – дороже, чем новую купить. Пространство между косыми шкафами, столами с тремя ножками и сальными éléctros – стиральная машинка, сушилка, холодильник – заполнено шмотками. Сотни мешков для мусора, набитые вещами, кошачьей шерстью, пылью и, полагаю, клещами. Клопов, слава богу, нет. Клоп – это последняя черта. Увидел клопа, учит меня Дима, разворачиваешься и уходишь. Он, например, ужасно чистоплотный. Потому ниггеров и индусов всяких с арабиками и ненавидит. Они грязные, вечно у них в доме засрано… Вот как у наших сегодняшних клиентов. Крыть нечем. Мы поднимаемся. Дима вспоминает, как попал в квартиру, где клопы ползали по полу, как муравьи. Туда-сюда. Снимали квартиру арабы. Огромный медный таз в спальне – с него ест вся семья. Садятся вокруг таза, вываливают на него горками еду. И давай хватать ее руками. Пожрал, вытер руки о волосы. Поэтому у них такие блестящие шевелюры. Жир на пользу волосам. От него и голова в дождь не мокнет. И пока вся семейка ела какой-то плов, Дима с ужасом смотрел, как в квартире орудуют клопы. Он божился, что клопы построили что-то вроде муравейника. Организовали пути снабжения. Новая, эволюционировавшая разновидность клопов. Что-то между клопами и муравьями, клопами и пчелами. Еще лет сто-двести – и эти клопы эволюционировали бы в людей. Там копошились клопы-рабочие, клопы-военные, клоп-матка – Дима лично насчитал у нее двести сорок пять сисек, – и клопы-трутни. Они даже мед делали! И воск! Уже с цыганами договорились, что те из воска начнут свечи делать и в Молдавию вывозить, на кладбищах торговать. Мед Дима попробовал, на вкус ничего, только кровью слегка отдает. И что, интересуюсь я, пока мы просовываем под пыльный диван страп – в который уже впряглись парой измученных лошадей Д’Артаньяна – стал он работать в той квартире? Нет, конечно! Дима не такой. Он сразу развернулся, ушел. По пути, правда, его окликнули. Отец семейства, толстый араб в золотых украшениях, предложил сотню долларов дополнительно. Ну Дима и остался. Работал весь день сам, без напарника. Клопов стряхивал с себя щелчком. Некоторых, как лиса, щелкал зубами. Когда вечером взвесился, оказалось, что потерял два килограмма. Не жира, крови! Но чего не сделаешь за сто долларов. Труженику-эмигранту приходится пахать как проклятому, чтобы прокормиться. Ишачишь целыми днями, и ради чего? Жалкие двенадцать долларов в час, да еще и чаевых от черномазых не дождаться! Из-за одного доллара удавятся. Вот я, неужели я думаю, что нам вот эти – небрежный кивок в сторону семейства, которое мы перевозим, – что-то дадут? Разве что отсосать! Но они все не в его вкусе, даже мокрощелка маленькая. Я новичок, наивный. Думаю, раз ей всего пять-шесть лет, так она ребенок. А она не ребенок. Это монстр! Она уже жрет наши с Димой налоги. Мы спины ломаем, жилы выматываем, а ее папаша с мамашей живут на пособие и в ус не дуют. И в бороду. Вообще никуда не дуют, кроме стеклянной колбы, через которую эти наркоманы сраный гашиш курят. С утра до ночи валяются на диване, и когда надоедает гашиш курить, трахаются. Само собой, без презервативов. В результате через девять-десять месяцев – очередной пожиратель наших налогов. И так до бесконечности! Ни одна тварь из приезжих тут не работает! Само собой, Дима не говорит о честных, трудолюбивых, порядочных и чистых эмигрантах из Восточной Европы, конкретно, из Молдавии. Мы-то совсем другое дело. А черножопые едут в Канаду жить на пособия и ничего не делать… кроме детей! Потому что дети – это пособия, это деньги! Вообще-то родителям на детей посрать! Хоть на органы разбери! Лишь бы денег дали. Вот и малолетка эта, что возле нас трется. У нее одно на уме! Они с ранних лет по комнатам ходят, а родители их на диванах без простыней трахаются. Конечно, дети растут испорченными. В пять дрочится, в десять сосет, в двенадцать трахается. В тринадцать залетела, в четырнадцать – добро пожаловать, дармоед. Да только кого, родителей ли? Нет, конечно! Его, Димы! Он платит налоги, это всё – его дети. А раз так, то почему бы ему самому не решать, что делать с этими детьми… Как в Ветхом Завете и записано. С детьми – как с собственностью. Убить, конечно, убить.