Радужная топь. Избранники Смерти - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Зарубина cтр.№ 78

— Нам бы только вызнать, кто он, а уж потом станем спрашивать. Ханну Владек звал. Спросить бы у лекарки, чей это волосок.

«Рыжие — точно ее, Ханнины, знает, верно, рыжее, с каким черным спутано», — подумал про себя словник, глядя, как рыжеволосая спутница Борислава-возчика поднимается по высоким ступеням храма, неся на руках младенца. На них не обращали внимания. Мало ли, пришли родители Землице посвятить дитя. Не испугались, что в храме проклятье пало на князя.

Болюсь ждал чего-нибудь чудесного или страшного, но небеса, хрустально-чистые от солнечного света, не разверзлись, тьма на землю не пала, ступени храмовые не раскололись, и даже жрец не повысил голоса, произнося приличествующие ритуалу слова.

Молодая мать с младенцем спустилась вниз. Бородатый возчик принялся раздавать калекам милостыню. Болеслав принял монетку, смиренно склонив голову, но как только пара с младенчиком двинулась в сторону нижнего города, к дому, посеменил за ними, старательно юродствуя.

Ханна заметила его скоро, прибавила шагу, и уж Болюсь, не скрываясь, побежал за ней, припадая разом на обе ноги и кривляясь.

— Подай, матушка, юроду, — завел он, остановив лекарку у самых ворот возчикова дома.

Ханна посмотрела на него с опаской. Болюсь едва приметно кивнул — не бойся, мол, не выдам.

— Пойди на двор, дедушка, отобедай. В радостный день ты к нам пришел, — напряженно улыбаясь, сказала Ханна. Борислав, угрожающе зыркнув на старика, придержал калитку перед спутницей, несшей на руках ребенка, и стариком-попрошайкой.

— Вот спаси тебя Землица, матушка, дитятю и все семейство твое благослови, — проблеял словник, видя, что на крыльцо вышла девка — встречать хозяев. — За твою доброту хочу отплатить. Сказки сказывать умею. Не желаешь ли послушать?

— А о чем твои сказки, дедушка? — ласково спросила Агнешка, но серые глаза ее метали молнии.

— О том, как собиралися тучи солнце воевать, ввечеру умерло солнце, да поутру воскресло, матушка.

Побледнела лекарка, схлынули краски со щек, с губ. Покачнулась она, да бородач удержал, под руку повел в дом, кивнув старику — мол, следуй за мной.

Когда расселись гость с молодой хозяйкой на лавках у стола, Борислав взял на руки младенца и, бросив на лекарку долгий взгляд, вышел, притворив за собой дверь.

— Вот не думал, что ты, матушка Ханна, на сносях.

— И тебе здравствовать, батюшка словник, — слабо улыбнулась лекарка. — Видишь, не доносила. Тяжко пришлось при княгининых родах. Этакая силища в наследнике, еле живая осталась. Благо сумела выйти да до дому добраться. Тут и разродилась. Решила, наверное, княгиня, что я убежала?

— Говорят, больная ты лежишь в городе у родни, — ответил словник, вглядываясь в лицо лекарки.

— Лежала, только вот вставать начала.

— Муж не пускает в терем-то?

Болюсь прислушался, не караулит ли под дверью бородач. Нет, все тихо было.

— Нет, сама не иду. Служила я Владиславу Радомировичу да княгине Эльжбете, а теперь обоих нет, а княгиня Агата меня не жалует, вот и не иду. А ну как решит, что из-за меня княгиня померла, так и останется мой сыночек сиротой.

— Ты боишься одного мальца осиротить, а сама весь удел сиротишь, Ханна, все земли Срединные оставляешь топи на потеху, — придвинувшись к девушке близко, проговорил Болюсь. — Не совсем Владислав Чернский ушел. Вернуть его можно. Но только не можем мы разгадать загадку, что Владислав оставил. Тебя он перед смертью звал. Верно, ты можешь.

Ханна отпрянула, серые глаза затуманились слезами. Знать, жалела она князя, тосковала по нему.

— Что я могу сделать, батюшка? — всхлипнула лекарка. — Я ж бессильная. Одно и слово, что Бяла, да только сама ничего не могу. Могу твою силу раскрутить так, что ты двух высших магов одолеешь. Да только пустое это против небова заклятья. Нет больше князя Владислава, никакой темный маг из могилы его не поднимет, потому как и могилы-то нет.

— Кто тебя знает, матушка, может, и бессильная, только звал тебя умирающий князь и подарочек для тебя оставил.

— Где? — встрепенулась лекарка.

— Как стемнеет, приходи в терем княжеский, спускайся в подвал. Туда боятся ходить. Устроили мы с Конрадом так, чтоб поверили слуги, что призраки там живут. Так и перебиваемся, думаем, как быть. Вот и ты приходи, с нами подумай…

— Что тут думать? Не бывать тому, чтобы по моему слову вы кого-то мучили да калечили.

— Да ведь он вор, матушка, за руку его на базаре поймали, — заговорил старый Гжесь с поклоном. — Так при Владиславе Радомировиче повелось…

— Как повелось, так и отвадим, — прикрикнула Агата грозно.

Мужичок, связанный по рукам не заклятьем, обычной пеньковой веревкой, замер на полу у ног тюремного стражника, принялся истово молиться жалостливым шепотом. Задрал голову, стараясь заглянуть княгине в глаза.

— Матушка, украл, как есть украл. — Мгновенно, как все нечистые на руку, сообразил мужичок, откуда милостью веет и, словно жестяной флюгер, развернулся туда, молитвенно сгорбился. — Украл, чтобы с голоду не умереть.

— Врет, сучий сын, — рассердился стражник, толкнул связанного. Легонько, для острастки, да только тот уж понял, что его нынче удача, повалился так, словно и впрямь крепко его пихнули, ударился лбом в пол, заплакал с подвыванием, твердя глухо: «Ради пропитания. Зима трудная была. Дома, в деревне, дети малые…»

При мысли об умирающих от голода детях у Агаты сердце сжалось. Тотчас явилось из памяти бледное, прелестное, как сама весна, личико дочери. На глаза запросились слезы, обожгли изнутри веки, но Агата сдержала их, поднялась с престола и сошла вниз, ближе к участникам судилища.

Мужичонка был плохонький, но не тощий, и по одежде не выглядел он селянином или странником, да только признать, что врет шельмец, значило признать, что прав Гжесь и должна она продолжить Владиславов порядок. Хватило Агате смерти и боли с лихвой, не желала она еще одну жизнь переломить, как переломили Иларию, не хотела лишить человека руки только потому, что при Владиславе так повелось. Да и показать стоило старому Гжесю, кто в дому хозяин.

— Отчего ты думаешь, что врет? — спросила она у стражника холодно и строго.

— Мы во всем порядок, князем положенный, соблюдаем. Каждый день у храма на паперти кормят нищих, только подойди да плошку возьми. Если семья у него в деревне, так и привел бы всех, сыты бы были. И дом ночлежный у реки в нижнем городе есть. Там бедолаги, что просить у князя помощи пришли, дожидались всегда, пока князь их судьбу разрешит. Там и постель есть. За работниками туда приходят со всей Черны.

Агата поджала губы. Поняла: ничего-то она, в тереме сидя, не успела узнать об укладе Черны, ничего из княжеского окна не видела. Да только в таком не признаются. Переломить надо ей волю и стражника, и старого советника. Иначе какая из нее княгиня? Станут вертеть да именем князя Влада как рогатиной тыкать. Один в комнате был у нее помощник — вороватый мужичонка.