Бунтарь. За вольную волю! - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Корчевский cтр.№ 34

Было бы лето, у поляков сто дорог обойти село. А по снегу уже затруднительно, тем более зима только начиналась, и поляки пережили предыдущую русскую зиму и представляли, какие морозы и вьюги тут бывают.

Вот чего остро не хватало Михаилу, так это пушки, хотя бы одной. Сейчас бы поляки не гарцевали в пределах видимости. У поляков артиллерия была. Подойдя к Троице-Сергиевому монастырю в сентябре 1608 года, они взяли его в осаду и обстреливали из шестидесяти трёх пушек, доставленных с обозом. И до сих пор в монастыре есть отметины и пробоины, сохранившиеся с тех пор. В конце 1609 года в монастыре началась цинга, умерло больше двух тысяч человек, их тела складывали в Успенском храме. К концу зимы в монастыре в живых осталось двести человек, способных держать оружие. Но архимандрит Дионисий, настоятель монастыря, поддерживал дух защитников. Для поляков взять монастырь – дело особой важности. Монастырь – духовное сердце Руси, средоточие православия, веры для поляков чуждой. Крепкие каменные стены монастыря и стойкие защитники не давали ляхам шанса. Тогда поляки стали делать подземный ход к Пятницкой башне, полагая заложить к основанию башни бочки с порохом и взорвать. Монахи сделали вылазку, которую поляки не ожидали, и сами взорвали подземный ход. Всего монастырь пробыл в осаде шестнадцать месяцев, являя образец мужества, стойкости, веры.

Поляки, посовещавшись, стали огибать село, высматривая место, где можно было бы прорваться, – переулочек, разрыв между дворами. Михаил спросил у пищальников:

– Кто самый меткий у вас?

Вперёд вышел невзрачный парень в кожушке.

– Стрельни хоть одного из ляхов, а то обнаглели.

– Сделаю.

Пищальник пошёл на зады дома, за ним Михаил и ещё двое любопытствующих. Пищальник положил своё оружие стволом на плетень, взвёл курок кремневого замка. Один из любопытствующих стал подначивать:

– Чего медлишь, пали!

Михаил повернулся к говорящему:

– Сам не умеешь, не лезь под руку.

Пищальник выждал удобный момент, когда один из поляков приостановил лошадь на секундочку. Грянул выстрел, поляк запрокинулся на спину, лошадь от испуга понесла. Дистанция была велика, шагов двести, как не более, а выстрел хорош!

– Молодец! – похвалил пищальника Михаил.

Поляки сразу остерегаться стали, кружили вокруг села на приличном удалении. А что оттуда разглядишь? Повертевшись около часа, поляки ушли. Это не победа, лишь передышка. Михаил раздумывал, что ещё можно предпринять? Забрезжила идея. Пушки нет, зато порох есть.

– Парни, тридцать, нет, сорок шагов отсчитайте от завала и долбите ямку на дороге. Только аккуратно, землю не разбрасывайте.

Три небольших бочонка было в отряде, одним можно пожертвовать. Вопрос только: как поджечь? Настоящего фитиля нет. Михаил сам по избам прошёл, выпросил кусок льняной ткани и небольшой горшок льняного масла. Ткань ножом на полосы распустил. Одну полосу маслом пропитал, отмерил аршин, положил на снег и поджёг, начал считать:

– Один, два, три… сорок!

Приблизительно за сорок секунд огонь прошёл аршин. В аршине почти метр. Получается, поджигать надо…

Нет, неизвестно время, за которое польская конница приблизится. Если рванёт рано, не причинит ущерба. Надо что-то другое. Но сам замысел хорош.

Крикнул парням, что долбили яму:

– Отставить, возвращайтесь.

И так прикидывал, и эдак, а решение нашёл. К брёвнам засеки положили две жерди под уклон. Сверху бочонок, к нему льняную тряпицу, смоченную маслом. В случае приближения врага тряпицу, играющую роль фитиля, надо поджечь, а бочонок с порохом столкнуть. Скатится по жердям, прокатится немного навстречу противнику и ахнет. Угадать бы ещё момент удачный, но это уж как получится.

До вечера поляки не беспокоили, на ночь Михаил выставил усиленные караулы, сам ночь спал беспокойно, кошмары снились. Утром позавтракать успели. Хозяева в избах кормили ополченцев. Кто побогаче – кашей с маслом, кто победнее – толокняной затирухой и хлебом. Солнце в зенит взошло, когда показались поляки. Но на этот раз пешие.

Караульные тревогу объявили. Да и без неё ратники уже за бревенчатый заслон зашли. Слева и справа от ограждения, за заборами, пищальники. Часть ратников на другом конце села, у второй засеки. Михаил был вынужден дробить войско на случай нападения с обеих сторон. Поляки любители делать обходы. Поляки приблизились, остановились, перестроились, ощетинились копьями и под звуки трубы двинулись в атаку. Михаил выжидал. Вот до ляхов сотня шагов, шаг боевой, два шага в секунду. Пора бочонок поджигать. Почиркал кремнём по железу, высек искру, поджёг тряпицу. Выждал пару секунд, чтобы разгорелось наверняка, приказал ополченцу:

– Столкни бочонок!

Покатился бочонок навстречу ляхам. Снег, хоть и утоптанный, быстро остановил пороховую бомбу.

– Ложись! – приказал Михаил.

Команда неуставная, сроду Михаил такой не отдавал. Кто-то быстро команду выполнил, другие стояли, пытаясь понять, что надо делать. Поляки бочонок за угрозу не приняли, продолжали идти. Уже слышен их мерный шаг, скрип снега под сапогами. Михаил забеспокоился. Вдруг фитиль потух и взрыва не последует? Тогда ляхи взберутся на бревенчатую засеку, и остановить их будет трудно, поскольку много их, не менее полутысячи. Михаил щелку нашёл между брёвнами, приник. Тлеет фитиль, не погас, едва видимым дымком исходит. Ляхи уже близко, надо бы команду пищальникам дать на стрельбу, да опасно. Высунутся из-за укрытия и под взрыв попадут. Ахнуло сильно. В сторону Михаила и ополченцев мёрзлая земля полетела, ветки, сбитые с брёвен. Он привстал. Картина занятная. Около десятка ляхов недвижно лежат, в крови мундиры. Ещё десятка три в снегу барахтаются, пытаясь встать, головами трясут. Взрывной волной контузило, барабанные перепонки повредило, не вояки. Михаил закричал:

– Пищальники, по врагу – пли!

Нестройный залп, но дистанция невелика. Не ожидали поляки «огненного» шоу. Сначала взрыв, потом стрельба. Замешкались. Всё же до русских добраться не успели, а три десятка мертвы и столько же бой вести не в состоянии. Но командир их быстро сориентировался.

– Вперёд! – заорал он.

В армии при обороне главное – выбить командиров, пулемётчиков и снайперов. Это Михаил усвоил, служа срочную. Вскинул пистолет, прицелился в польского командира, выстрелил. То ли рука дрогнула, то ли повезло ляху, но пуля в бедро угодила. Кровь по мундиру потекла, упал поляк. На выручку сразу несколько пехотинцев бросились, подняли на руки, в тыл понесли. Славно, хоть и жив пан, а командовать не сможет. Но польские пехотинцы уже получили приказ, кинулись на засеку, лезут через брёвна. Русские ополченцы к ним кинулись. Кололи своими копьями, били саблями, не давали построиться плотным строем.

Михаил закричал:

– Пищальники! Заряжай и пали по готовности!