Удар отточенным пером - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Шахматова cтр.№ 26

Такое бывает, я знаю: перезанимаешься, и мозг в прямом смысле этого слова вскипает. Я снова присмотрелся к ней: явные проблемы со сном, невозможность переключиться, навязчивая идея доказать вину профсоюза. Гуджарат какой-то. Что это вообще такое? Расстройство логической основы мышления? Паралогический бред? Мне становилось все больше не по себе.

– Гуджарат – это штат в Индии, – продолжала Вика, не замечая моего замешательства. – В последнем номере «Рабочей силы» рассказывается, как рабочие подняли восстание на текстильной фабрике и избили менеджера, добиваясь восстановления своих прав. Избили – не убили! И вот про Гуджарат профсоюзники пишут, а про убийство одного из ста своих членов в последних номерах – ни слова! Даже крошечного некролога не написали. А? Как тебе?!

– Может быть, смерть в гаражах – это не то, что следует освещать в газете? – предположил я.

– Да это же улика! – воскликнула тетка и долго ковырялась в ящике стола, наконец торжественно извлекла ярко-красную скрепку и прикрепила статьи про убийство кладовщика к газете, где говорилось про Гуджарат. Выглядело это крайне странно, если не сказать ненормально.

– Убийство Захарова произошло две недели назад, – продолжала меж тем Вика. – Я ждала двух последних номеров профсоюзной «Рабочей силы», но, как видишь, там об убийстве молчок. Ничегошеньки – ноль на палочке, полное игнорирование. Про разные носки Карнавалова во время выступления на совете директоров есть, анализ фейсбука дочери сестры Селиверстова – есть, подбитый глаз менеджера в каком-то Гуджарате есть, а про убийство целого одного процента личного состава профсоюза – нет.

Удивительно, но в газете действительно писали про то, что директор Карнавалов проводил важное совещание в носках разного цвета. Статья ернически называлась «Новый модный тренд», и в ней проводилась параллель между разноцветными носками и неряшливым руководством заводом. Статья была как минимум забавной, а по форме запоминающейся. Про фейсбук – тоже было. И про Гуджарат. Все верно.

– Неужели они не заметили потери бойца? – продолжала Виктория. – Хороший повод написать о происках администрации… Что, мол, не исключена версия… Следствие не отрицает, что это, возможно, сведение счетов с профсоюзом… А где? А нетушки! Дилемма тут простая – либо они вообще не знают об этом происшествии, что вряд ли, так как о нем написали несколько местных газет, либо они знают об убийстве Захарова слишком много, чтобы о нем упоминать.

Стараясь не делать резких движений, я прошел к дивану и сел рядом с теткой. Не надо обладать медицинским образованием, чтобы знать, что такое паранойя. Я сразу заметил неладное, когда приехал в город, но теперь до меня окончательно дошло. Суть паранойи в том, что человек начинает видеть связи там, где их нет, и отбирать явления только в пользу одной своей параноидальной версии. Внутри самой паранойи все логично и выстроено – именно поэтому это расстройство бывает очень убедительным и обнаруживается не сразу. До определенного момента я даже соглашался с Викиными умозаключениями. Но как только параноик выходит за пределы своего воображаемого мира, начинаются нестыковки. Главная нестыковка заключалась в том, что следствие по убийству кладовщика Захарова продолжалось, факты проверялись, дело в руках профессионалов. Но Вика упорно искала связи с профсоюзом только в пространстве СМИ, отказываясь признавать существование любой другой реальности, кроме реальности текста. Самое ужасное – она находила эти связи. На секунду я почувствовал себя виноватым – я оставил ее одну… Хотя, стоп, взрослый дееспособный человек, наверное, может сам уложить себя спать и приготовить еды. Нет, ни в чем я не виноват! Наконец объяснились и красные глаза, и жуткий вид, и странная нервозность.

– Вик, – сказал я как можно мягче, – ложись спать и поспи хотя бы восемь часов. А утром мы поговорим. Идет? Это я тебе как ветеринар советую.

Она усмехнулась, но на предложение не среагировала. Вместо ответа схватилась за телефон:

– Кому звонишь? – спросил я, снова заметив нехороший сухой блеск в ее глазах.

– Селиверстову, – бросила она.

– Зачем?

– Ты думаешь, ему не следует знать о том, что его профсоюз убивает его же работников?

– И он что, пять мотоциклетов с пулеметами пришлет?

– Зачем? – удивилась тетка в свою очередь, разыскивая номер юриста.

– Как «зачем»? Консультанта ловить. То есть тебя, ты ж у нас консультант, – ответил я, прозрачно намекая на то, что нельзя звонить работодателю в двенадцать ночи, когда тот бухает на банкете, и предлагать ему сумасшедшие версии только потому, что кто-то чего-то где-то не написал. Однако Вика не слушала.

– Отдай! – Она вцепилась в телефон, который я попытался вытащить у нее из пальцев.

– Вика, проспись сначала, а потом решишь, надо звонить или нет! – почти кричал я. – Контракт потеряешь, на весь город ославишься! Надо тебе это? Да что вообще с тобой такое?

Виктория внимательно посмотрела на меня, и в этот раз глаза ее сверкнули настоящим гневом:

– А я-то думаю… Вот черт! Ты, оказывается, считаешь, что я чокнулась?! Вот дела. Дожили!

– Вика, я просто сказал, что надо отдыхать иногда. – Я пытался образумить ее, но тетка как с цепи сорвалась.

– А речь свою цензурить иногда не надо?

– Что делать?

– Цензурить. От слова «цензура»!

– Я ничего нецензурного не говорил, чтобы «цензурить». И вообще, нет такого слова «цензурить»!

– Из нас двоих кандидат филологических наук здесь я, поэтому, какие слова есть в русском языке, а каких нет, тоже решаю я, – уперлась Вика, после чего удалилась в ванную. Щелкнул замок.

Отлично, теперь она еще и слова новые придумывает!

– Такими темпами тебя скоро люди вообще перестанут понимать! – крикнул я в закрытую дверь. – Тебя и так понимают процента три твоего окружения. А скоро вообще будешь только ветряные мельницы словами разить!

– Знаешь что, я думала, что тебе это будет интересно. – Ее голова высунулась из ванной. – Но теперь понимаю… Тебе вообще ни хрена не интересно в этой жизни! Похоже, тебе и вправду лучше лечить зверушек и жениться на всяких Маргаритах.

Дверь хлопнула с еще большей силой: косяк содрогнулся, замок провернулся. Это было чудовищно. Законченный образ домашнего ада. Мысленно послав Викторию куда подальше, я вызвал такси и поехал к себе.

В Старое Озерное я приехал рано утром. Я помнил про обещание, данное Валееву: «Старая озерная корова» все еще требовала возмездия, а вместе с ней требовала какой-то ясности и моя оценка по практике. Но, попав в тайфун по имени Виктория, скорректировать траекторию полета почти нереально. Про кислотного человека Вика выслушала без особого интереса. Впрочем, от дела она не отказалась и обещала взяться, как только определится со стратегией по «Русскому минералу». На том спасибо. Но сейчас я все еще был зол на тетку и решил действовать сам.