Год лемминга - читать онлайн книгу. Автор: Александр Громов cтр.№ 33

А я что делаю, спрашивается?

Развилка. Налево или направо? Налево. Тут шоссе еще хуже. Надо же, какой удался вираж – такому, пожалуй, позавидует и раллист, а толку много ли? Когда надо мною повиснет вертолет, путь мне преградит развернутый поперек дороги трейлер либо меня просто-напросто догонят и зажмут, мне будет не до радости от мелких удач. Удивительно, что еще не догнали, машина попалась дохлая, так ведь за неимением гербовой пишут и на наждачной…

Ага, замысел «демония» становится прозрачен: впереди «кирпич», деревянные барьеры со светоотражателями, а местность напоминает стройплощадку после легкой бомбежки, безлюдную по причине субботнего дня. Валяются бетонные блоки, дремлют бульдозеры, автокран задрал стрелу над штабелем плит, дорога разворочена, всюду грудами щебень – впереди чинят мост над неведомой мне речушкой, и я очень удивлюсь, если поблизости в нее не выходит что-нибудь вроде коллекторного стока. Как раз для меня. Если очень поднатужиться, я смогу вообразить, будто всю сознательную жизнь мечтал стать диггером и лазать по крысиным норам.

Так. Утопить машину, это собьет их с толку хотя бы на минуту… Уйду.

Поздно! В зеркале заднего вида стремительно увеличиваются преследующие меня автомобили. Два… нет, три. Подсказку мне, подсказку!.. Нет ее. Давлю на газ, машина в брызги разносит кучу гравия, прыгает сумасшедшим козлом, выношусь на мост, только здесь становится видно, что центральный пролет отсутствует, – по тормозам! – последние метры иду юзом, и начинается плавный и бесшумный СВОБОДНЫЙ ПОЛЕТ…

П Р Е Д С Т А В Л Е Н И Е

на Малахова Михаила Николаевича,

2001 г. рождения, кадета Школы

2-й экземпляр – в архив Школы (База данных «ПОРОДА»)

3-й экземпляр – в личное дело Малахова М.Н.

Малахов М.Н., 17 лет, в поле зрения наблюдательного совета с 2007 г., в интернате с 2011 г. (зимний набор), в 2013 г. переведен в основной состав учащихся, в 2014 г. допущен к изучению дисциплин второго цикла.

Стандартные отсевочные тесты второго уровня: прошел.

Спецтесты D-G: прошел.

Спецтест H: прошел с лучшим результатом по группе.

Спецтесты I1-I9: прошел.

Контакты вне Школы: допустимые.

Физическое здоровье: соответствует требованиям.

Психика: устойчивая.

РНС: 50,4 ед.

ИСО: 117,0 ед.

Интеллектуальный уровень: соответствует требованиям.

Логические способности: ниже средних по группе.

Интуитивные способности: исключительно высокие. ПРИМЕЧАНИЕ: ряд наблюдавшихся фактов занесен в Базу данных «РЕДКИЕ ЗЕМЛИ».

Общая субъективная оценка: положительная.

Результаты голосования по кандидатуре:

За: 6. Против: 3.

Наблюдательный совет Школы считает возможным допустить кандидата Малахова М.Н. к изучению дисциплин третьего цикла.

ПРИМЕЧАНИЕ: особое мнение д-ра Косенчук и д-ра Абишева передано в Базу данных «АЛАРМ». Особое мнение д-ра Терещенко и члена комиссии Щукина передано в Базу данных «РЕДКИЕ ЗЕМЛИ».

03.12.2018 г.

Если какой-нибудь умник начнет уверять вас, будто безумно трудно устроить ребенка в Школу, можете с чистой совестью плюнуть ему в глаза. Это вранье. Я ни разу не слыхал, чтобы кому-нибудь было отказано в собеседовании, и по меньшей мере каждое пятое из приведенных родителями чад успешно проходит приемные испытания. Иное дело, что почти никто из приведенных за ручку абитуриентов не заканчивает полного курса; исключения единичны. Мне говорили, в чем тут дело, аргументацию я забыл, а вывод запомнил: регулярные контакты с семьей мешают формированию функционера.

Так что, если бы мои родители не погибли в автокатастрофе, не окончить бы мне Школы ни за что. Нет худа без худа…

Шучу.

Как ни странно, о детдоме у меня сохранилось мало воспоминаний, и те какие-то казенные: казенная одежда от зимних курток до трусов включительно, вечно хмурые, как бы тоже казенные воспитатели, редкие и почти всегда чем-нибудь испорченные праздники, несколько клинических подлецов, несколько клинических же воров с врожденными криминальными задатками, пара-тройка дебилов, «темные» по случаю, драки за то, кому быть паханом над всеми, – словом, нормальное обезьянье стадо. Серый фон. С Сашкой Кисселем и Димкой Долговым, пришедшими вместе со мной в Школу и продержавшимися до выпуска, мы подружились позднее, уж никак не в интернате. Хотя подружились – громко сказано, пожалуй. Дружить в Школе некогда. Не желали друг другу зла, это точнее.

Одно воспоминание, впрочем, осталось…

Совершенно точно установлено, что детеныши обезьян, все равно высших или низших, рано отнятые у матери, изолированные от стада и искусственно вскормленные, те детеныши, которые никогда не хватались за теплую материнскую шерсть, вырастают во вполне здоровых особей с тем же примерно процентом физических и психических отклонений, что и в контрольной группе. Мало того, они так же успешно производят на свет здоровое потомство. Есть только одно отличие: обезьяны, не испытавшие в младенчестве материнской ласки, почти все, за редчайшими исключениями, отказываются от заботы о своем потомстве, когда приходит ИХ черед стать родителями. Собственные детеныши становятся им не нужны. Начисто лишенные родительских чувств, обезьяны как бы мстят ни в чем не повинным детенышам за свое погубленное детство. И, если детеныша не подсадить в стаю, где о нем позаботятся, или не выкормить искусственно, такой детеныш неминуемо погибнет.

Не знаю, что из этого в конце концов вышло, но у нас в младшей группе стояла – вернее, сидела – вечная Няня, большая толстая женщина из мягкой резины и пластика. Она была добрая. Легонько покачиваясь в кресле, мурлыча нескончаемые песенки, она умела и погладить прильнувшего к ней счастливого малыша, и успокоить хнычущего. От нее исходило тепло. Без сомнения, создатели Няни начитались Брэдбери – про электронную бабушку. Это был эрзац живого человека, и малыши прекрасно понимали, что Няня не живая, но все равно висели на ней гроздьями. Я смеялся: мне это было не нужно. У меня были отец и мать – погибли, но были же! – и я твердо знал, что не глупые толстые роботы, а живые руки мамы укачивали меня в младенчестве. В интернате я оказался года в четыре. Мне повезло больше, чем другим, цепляющимся ручонками за резиновую куклу, и мой смех был смехом превосходства над ними, существами с виду такими же, как я, но все же низшей касты. Стыдно, конечно, об этом вспоминать, но кого прикажете винить в том, что дети устроены так, а не иначе? Психически дефективную человекообразную обезьяну, которая пять-семь миллионов лет назад свалилась с пальмы и поленилась вскарабкаться обратно?

Странно, но меня никогда не тянуло подержать на руках маленького Витальку. Юлия обижалась: «Это же твое! Твое! Какой ты отец!» Я пожимал плечами и брал в руки кричащий сверток. Ребенок не успокаивался, и Юлия выходила из себя. Тошно и вспомнить наши скандалы. Может быть, дело было в том, что по настоянию Юлии я присутствовал при родах. Я совершенно точно знаю, что из меня не получился бы ни акушер, ни педиатр. Роды и сами по себе не самое приятное в мире зрелище, а уж когда видишь, как из любимой тобой и обезображенной ИМ женщины, раздвигая и разрывая ее лоно, с какой-то садистской неуклонностью выползает нечто новое и совсем не нужное, которое пока молчит, поглощенное борьбой с материнским телом, но, оказавшись снаружи, обязательно взовьется криком, претендуя на место в мире и на часть того, что прежде было только моим, – разве можно тогда испытать добрые чувства?