Каждому своё 2 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Тармашев cтр.№ 49

– Это была очень страшная шутка! – Ингеборга перевела дух. – Я чуть не поверила!

– Я машинально замок закрыл, – извиняющимся тоном ответил капитан. – Сам не заметил. Запирай все тщательно, я перенесу вещи.

Он потянулся за чем-то в темноту, и Ингеборга увидела объемистый армейский рюкзак. Порфирьев забросил его за спину, подхватил ее сумку и принялся забираться вверх по лестнице так, будто двигался налегке, а не с одной свободной рукой и кучей багажа. В темноте она не заметила, что он был с рюкзаком, когда встретил ее там, за средним люком шлюза. Неудивительно, рюкзак был меньше, чем мощный силуэт капитана, но раз он дал ей сверток, значит, был и рюкзак, в руках-то у него в тот момент ничего не имелось. Не проще было принести только сверток, а не тащить ради него на себе целый рюкзак? Или это было сделано для конспирации… Тревожное ощущение… Такое чувство, будто термоядерные взрывы закончились, но война продолжается. Ей всегда казалось, что выживание должно сплотить людей, а выходит как-то по-разному…

Пока Ингеборга один за другим задраивала люки, капитан вернулся уже без рюкзака за спиной и вытащил наверх чемоданы. Оказавшись на поверхности, она увидела свет прожекторов, пробивающийся через забитый пылью и грязным снегопадом ночной мрак едва на пару десятков метров. Завывающий винтами вездеход на воздушной подушке стоял шагах в пятнадцати от бункера, и от входа к его борту вела пробитая в черном снегу борозда глубиной в метр. Большего в пыльном мраке разглядеть не удавалось, и девушка оглянулась, ища лучом нашлемного фонаря силуэт капитана, неразличимый в ночной тьме.

– Я должна ехать с вами в кабине… – неуверенно произнесла она. – Мне идти туда?

– Угу, – расплывчатое пятно появилось в свете фонаря, вручную запирая входной люк крышкой. – Рядом с водителем только одно кресло, так что садись туда. Возьмешь меня к себе на колени.

– Вас?! – сделавшая шаг к вездеходу Ингеборга запнулась от неожиданности. – Я вас не удержу…

– Тогда тебе придется подождать, чтобы я уселся первый, – философски заявил Порфирьев, и его нечеткий силуэт, выпрямившись, снова исчез из вида. – Иди к машине, я за тобой! Под ноги смотри!

Девушка заспешила к вездеходу, стараясь не споткнуться на засыпанных черным снегом обугленных древесных обломках. Добравшись до борта машины, она услышала приказ Порфирьева ждать на месте и остановилась. Капитан с чемоданами в руках сошел с тропы и растворился в темноте. Ингеборга посветила в его сторону и увидела прицеп, стоящий позади вездехода. Похоже, его сварили наскоро, собрав из подручных средств, толстые сварочные швы и мятые борта совсем не походили на заводскую продукцию. В луче фонаря мелькнуло расплывчатое пятно, и чемоданы один за другим полетели куда-то внутрь прицепа. Через несколько секунд Порфирьев оказался рядом и довел ее до двери в кабину. Капитан взобрался внутрь, втиснулся в кресло, едва вместившее облаченную в боевое снаряжение мощную фигуру, и затянул за собой Ингеборгу. Он усадил девушку к себе на колени, захлопнул дверь и коротко кивнул водителю:

– Поехали! – После чего посмотрел на нее и насупился: – Ты соврала подругам насчет пятидесяти семи килограмм. Тут под семьдесят!

– Я же в скафандре… – невольно ужаснулась Ингеборга. – Он десять килограмм весит!

– Ну-ну, – без тени доверия ответил Порфирьев. – Учти, если отсидишь мне ноги, будем меняться.

– Я… – Ингеборга с неподдельным страхом представила, что будет, если ей на колени усядется здоровенный мужичина в снаряжении, общим весом килограмм за сто двадцать. – Я на подлокотник пересяду… я помещусь, если пригнуться…

– Сиди уже, – капитан издал тихий рык, видимо, являющийся негромким смехом. – Володя, тут левее на два градуса! Сейчас будет большой валун, в прошлый раз мы его справа объезжали.

Вездеход натужно взвыл и пополз сквозь непроглядный мрак, забитый пылью и сыплющимся с небес бесконечным потоком черного снега. Вскоре налетел буран, видимость упала метров до пяти, и скорость снизилась. Ингеборга посмотрела на хронометр скафандра. Два тридцать ночи. До интоксикации мужчинам остается шесть часов. Полноценная процедура купирования последствий передозировки – это час биорегенерации. В «Подземстрое» три биорегенератора, значит, в идеале требуется пять часов. Вряд ли они успеют добраться до убежища за час. Но можно применить ускоренную процедуру, она вдвое короче. Это позволит ликвидировать наиболее угрожающие факторы интоксикации и избежать необратимых последствий. А после провести пациентам полноценный курс лечения. То есть на первое время требуется тринадцать получасовых биорегенераций, при наличии трех устройств это два с половиной часа. Если они смогут доехать до «Подземстроя» за три часа, то в запасе будет еще тридцать минут. В общем, времени хватает.

Но все оказалось совсем иначе. Донельзя перегруженный вездеход еле полз через непрекращающийся буран, надрывая двигатель, и водитель все чаще кивал Порфирьеву на индикаторную панель приборного интерфейса. Ингеборга пыталась проследить его взгляд, но понять, какой именно из множества пестрящих красными значениями индикаторов он имеет в виду, не могла. Все данные били тревогу, свидетельствуя об опасной перегрузке, и скорость, едва превышающая отметку в двадцать километров в час, говорила сама за себя. За два часа удалось пройти чуть более половины пути, и кто-то в ближнем эфире спросил, можно ли ехать быстрее.

– Если прибавим скорость – сожжем движку, – ответил водитель. Он напряженно всматривался в лобовое стекло, то и дело переводя взгляд на приборы.

Все понимали, что чем меньше скорость, тем меньше времени остается до интоксикации, причем не только мужчинам, но и всем остальным. Давиду вновь стало плохо, и Дилара занервничала, пытаясь скрыть беспомощность за тщетной возней с ребенком. Помочь затянутому в обрезки скафандра сыну она не могла ничем, и лишними движениями только усиливала ужасную тесноту в пассажирском отсеке, до отказа набитом сидящими друг на друге людьми. Вскоре стало плохо человеку, которого мужчины обнаружили на складах Росрезерва. Он жаловался на пугающе сильную тахикардию, потом ему свело судорогой голень, и он мучительно взвыл, не имея возможности распрямить ногу в жуткой тесноте. Кто-то выключил ему микрофон, но через окошко кабинной перегородки было видно, как несчастный трясется всем телом. Через какое-то время он потерял самообладание от боли и начал рваться прочь из машины, его сдавили отовсюду, лишая возможности дергаться, и человек потерял сознание. Кто-то, сидящий то ли рядом с ним, то ли прямо на нем, проверил датчик биомониторинга и сказал, что несчастный еще жив. Это немного разрядило обстановку, и жалующийся на тяжесть в груди Давид забылся тяжелым сном. Следом уснул муж Дилары, его постоянный сухой кашель-кряхтенье прекратился, и в ближнем эфире остался лишь густой треск помех. Ингеборга убрала громкость до минимума, треск превратился в убаюкивающее шипение, и она в очередной раз постаралась сменить позу.

– Что на этот раз? – недовольно прорычал Порфирьев напрямую, вне ближнего эфира.

– Я подвинуться хотела, – обиженно ответила девушка. – Чтобы вам ноги не отсидеть.