Каждому своё 2 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Тармашев cтр.№ 17

Когда добрались до старой шахты, по тоннельному потолку уже струились потеки грязно-желтого дыма, и в воздухе медленно разливалась плохо уловимая в темноте муть. Вход в шахту оказался перекрыт толстостенной бетонной плитой, и инженерная команда срезала с ее периметра стопорные замки. Плиту удалось отодвинуть, за ней обнаружились железнодорожные ворота и недлинный боковой тоннель, ведущий непосредственно к шахте и установленной в ней грузовой лифтовой платформе. Радиационный фон в старом тоннеле оказался минимален, но дым из тоннеля уже проникал сюда, и показания дозиметра быстро росли. Пока инженеры запирали и герметизировали ворота, уровень радиации вырос до опасного значения, и стало ясно, что находиться с открытыми шлемами или вовсе без скафандров целые сутки тут нельзя. Тогда старший инженерной команды предложил запустить лифт, погрузиться на лифтовую платформу и подняться на ней на безопасную высоту.

– Глубина шахты полтора километра, – объяснил он. – На этой протяженности должно быть где-то безопасное место. Дым горячий, он частично останется здесь, под потолком, частично уйдет вверх по шахте. Потом остынет, и радиоактивные осадки выпадут вниз. Платформа открытая, что-то на нее, конечно, попадет, но это не так много. Мы поднимемся вверх до высоты, на которой можно снять скафандры хотя бы для того, чтобы по нужде сходить. Может, вообще к самому выходу на поверхность поднимемся.

Но воплотить в жизнь его предложение оказалось невозможно. Законсервированные электродвигатели лифтовой системы были в исправном состоянии, но собственных аккумуляторных емкостей у них не имелось, и питание осуществлялось от общей сети железнодорожного тоннеля. При консервации шинопровод в районе бетонной плиты был частично демонтирован, что полностью обесточило шахту, но это ничего не меняло, потому что энергообеспечение тоннеля сдохло с началом обмена ударами. Спасло то, что шахта строилась и эксплуатировалась полвека назад, когда в стране еще хватало углеводородов. Инженерная команда два часа билась над решением проблемы, ковыряясь в залепленных солидолом механизмах шахты, после чего зам покойного майора, капитан Миронов, обрисовал едва ли не катастрофическое положение дел:

– Тут предусмотрена система аварийного питания на дизель-генераторе безмасляного типа. Он вроде рабочий, но топлива нет. Придется ждать, когда за топливом пойдем.

Все прекрасно понимали, что если топлива не будет, то тут все и останутся, но другого выхода не было, и полковник приказал готовиться к интоксикации исходя из того, что есть. В дальнем углу бокового тоннеля отрыли яму под отхожее место, людей разместили рядом с дизель-генераторами, где радиационный фон был ниже всего, скафандры перевели с замкнутого цикла на режим дыхания через внешние фильтры.

– Хотя бы кислород здесь есть, и то хорошо, – этими словами капитан инженерной команды завершил доклад об окончании подготовки.

Полчаса все провели в ожидании, а потом начался тот еще ад. Ранее Брилёву принимать антирад не приходилось, и приступ интоксикации он принял за предсмертную агонию. Жестокие судороги в мышцах, сменяющиеся тяжелой удушливой рвотой, острая ломота в суставах, резь в глазах, температура под сорок, снова судороги и рвота… Полковник хрипел и бился в конвульсиях посреди десятков таких же страдающих людей, катающихся от жестокой боли в лужах рвотных масс, и мечтал только об одном – скорее умереть. Жуткие страдания вышибли из головы вспыхнувший поначалу животный страх перед смертью, но вскоре и это желание утонуло в бессвязном бреду, невыносимом жаре, сжирающем мозг, и непрекращающихся вспышках боли по всему телу. В какой момент все это перешло в свинцовое душное беспамятство, он понять не смог.

Очнулся Брилёв через пять часов от ощущения жестокой жажды. В освещенном парой химических фонарей полумраке медленно передвигались какие-то силуэты, кто-то стонал и просил пить, но большинство людей неподвижно лежали вокруг. Окружающее пространство было подернуто пылью, перемещавшейся вместе с поворотом головы, и полковник понял, что кто-то надел на него шлем, снятый по рекомендации спецназовцев за пять минут до интоксикации. Брилёв нащупал губами патрубок встроенной в скафандр фляги и принялся жадно пить.

– С водой экономнее, товарищ полковник, – окружающий полумрак прорезал луч фонаря, и полковник увидел рядом расплывающийся силуэт Абрека. – Другой воды у нас нет, только та, что в носимом запасе скафандров. С едой то же самое.

Заставить себя оторваться от водной трубки сразу не получилось, и индикатор на внутренней поверхности лицевого щитка опустился до отметки в пятьдесят процентов.

– Ешьте, – Абрек протянул ему стандартный пластиковый пакетик походного рациона. – Уже разогрето.

Брилёв распахнул шлем. В воздухе ощущалась кислая вонь рвотных масс, но обессилевший организм требовал пищи, и притупленное голодом сознание почти не реагировало на тошнотворный запах. Полковник взял протянутый пакетик, сорвал пломбу, запечатывающую питьевое отверстие, и в несколько глотков выпил питательную смесь. Чувство голода не уменьшилось ни на миллиметр, и он попытался вытряхнуть из пакетика все до капли.

– Голод сейчас пройдет, – Абрек забрал у него пустую емкость, смял ее в комок и вышвырнул куда-то в темноту. – Надо подождать минут пять. Шлем закройте. Фон больше не растет, но без защиты лучше не находиться.

– Это был ваш паек? – запоздало понял полковник, захлопывая лицевой щиток. – А как же вы?

– У нас носимый запас больше, – ответил Абрек. – Одну порцию можем отдать, не проблема. Но лучше лишний раз не двигаться, так еды требуется меньше. Если по нужде не надо, то спите.

Спецназовец улегся неподалеку и выключил фонарь. Через несколько минут голод прошел, и Брилёв заснул с мыслью о том, что это не последняя его интоксикация. В нормальных условиях человека, принявшего антирад, укладывают в биорегенератор и проводят полный перечень необходимых медицинских процедур. Насколько он знал, это проходит безболезненно или почти безболезненно, зависит от того, сколько времени осталось до окончания цикла. Но в любом случае люди не испытывают таких мучений. Он должен выжить и оказаться в «Подземстрое». Любой ценой и как можно скорее. Его психика всегда была чувствительна к боли и этих страданий долго не выдержит.

В тот момент он еще не знал, что ему предстоит испытать дальше, и потому посчитал, что сутки до следующего цикла антирада прошли тяжело. После интоксикации сильно хотелось пить, и носимый запас воды быстро закончился у всех. Один из контрактников службы обеспечения, получивший во время гибели КП сотрясение мозга, умер во время судорог, несколько раз ударившись головой о бетонный пол. Из двенадцати тяжелораненых семеро не перенесли интоксикацию и умерли в мучениях, еще трое скончались без воды через несколько часов. Оставшихся двоих одели в скафандры, которых теперь хватало на каждого выжившего, но вскоре у обоих начали проявляться признаки радиоактивного поражения, и их пришлось частично раздевать, чтобы поставить капельницы с реанимационным раствором. Абрек, являвшийся старшим группы спецназа, сказал, что это вряд ли поможет, тем более что реанимационный раствор остался всего один и придется делить его на двоих.