Крылья черепахи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Громов cтр.№ 32

Обида обидой, но удивлен он был не меньше, чем раздосадован, и немедленно потребовал объяснить, что, собственно, я имел в виду. Я ответил, что он сам сейчас все поймет, и предложил пойти выяснить, кто орал внизу и зачем.

Подозреваю, что презрение к элементарной логике – отличительная черта всех писателей. Вообще говоря, Виталий мог бы и сам догадаться, что я вовсе не искал убийцу. Разумеется, мои измышления насчет возможной виновности всех и каждого казались ему вздором, каковым и являлись. Но сделав одно, самое простое логическое умозаключение, он не сумел перейти ко второму.

Я не искал убийцу. Чтобы обезвредить, не надо искать.

Мне до сих пор любопытно: пошел бы наш литератор вместе со мной допрашивать телохранителей, как сам предлагал?

Черт его знает. Возможно, и пошел бы, как баран, ведомый на бойню умным козлом. Переложив на козла всю ответственность, в том числе за его, баранью, жизнь. Но быть козлом, даже умным, мне что-то не улыбалось.

Безусловно, и это видно по его версии событий, он полагал, будто я хочу всерьез добраться до убийцы, вот только шаги для этого предпринимаю весьма окольные и путаные. А что мне оставалось делать?

Убедив всех разойтись по комнатам, я минут десять курил и оценивал сложившуюся ситуацию. Думайте что хотите, но я и сейчас убежден, что оценил ее верно. Если кто-то и мог взять на себя ответственность за кучу сбитых с толку, перепуганных людей, то только я. Так уж получилось. Виталий – нет. Не тот человек. Матвеич – тем более. Коля – под подозрением. Милена Федуловна – та в принципе могла бы, если бы не была занята исключительно своей особой. Остальных я даже не рассматривал.

Один свежий труп мы уже имели. Я не хотел второго.

Можно ускорить сращивание кости, но лишь до того предела, который установлен природой. Посеяв пшеницу, приходится ждать, когда она вырастет и созреет. Посеяв нервозность, тоже приходится ждать результатов. Не зря я начал с Милены Федуловны, она славно покричала. Наверняка ее вопли были слышны во всем «Островке», что и требовалось. Далее – Инночка. Было жаль несчастную Надежду Николаевну, тем не менее я рассудил, что безопасность, в том числе ее безопасность, превыше нервов. Тут крик был несколько тише, да к тому же девятый номер находился на втором этаже, но я не напрасно оставил дверь открытой. Третий – Леня. Он тоже неплохо поработал на мою идею, хотя пришлось и мне покричать. Главное – во втором номере поняли происходящее и кто-то как следует понервничал.

Убийца.

Один из телохранителей. Вероятнее всего – Рустам.

Ограбление? Очень возможно. Заказное убийство? Менее вероятно уже в силу излишней вычурности, хотя чего в жизни не бывает. Если честно, мне было наплевать на мотивы убийства. Я вообще не шевельнул бы и пальцем, если бы радогодские сыскари сумели добраться до нас в течение нескольких часов. Вероятно, убийца не собирался их ждать. Прорвавшийся ледовый затор и снесенный мост стали для него малоприятным сюрпризом.

Не только для него. В одном доме с убийцей находились десять человек, в том числе две пожилые женщины и один ребенок. Хорошо, если нам предстояло быть отрезанными от мира всего лишь сутки или двое. А если больше? И все это время подозревать друг друга, дергаться, стараться не поворачиваться друг к другу спиной... Я вовсе не хотел, чтобы общая нервозность дошла до того, чтобы и убийца занервничал сверх меры. Он должен был занервничать ровно настолько, чтобы прийти к заключению: пора пускаться в бега.

Да, я спугнул его. Сделал это совершенно сознательно. И ничуть не жалею. Мое дело сшивать людям связки и вправлять вывихи, а не ловить убийц. Обязанность врача – спасать людям жизнь, а не подвергать ее опасности. Пусть убийцу объявят в розыск и ловят там, где он не сможет ни взять заложников, ни подстрелить кого-нибудь сдуру.

Интересно, схватил ли он пневмонию, переправляясь через протоку вплавь?.. Чисто медицинский интерес, сами понимаете.

Почему-то я не желал беглецу скорейшего выздоровления.

Да, наше самопальное провокационное следствие было закончено, о чем я и сказал Виталию. Теперь оставалось лишь уточнить некоторые детали. Не для себя – лично мне плевать было на детали. Для спокойствия окружающих. Хватит с них и трупа – пусть окончательно уверятся, что убийца не ходит рядом.

Я не дал нашему литератору опомниться – сразу потащил его вниз. В холле все осталось по-прежнему, зато в коридоре напротив второго номера на стене красовался свежий след подошвы. Кто-то всердцах пинал безответную стену.

Коля.

Когда я деликатно постучал к нему, меня послали кратко, но далеко. Я ошибся. Колю надо было сокрушать нахрапом, а не миндальничать. Я с треском забарабанил в дверь.

Раздавшийся вслед за тем мат литератор типа Виталия назвал бы, наверное, неописуемым, но я не назову. Описать его во всех подробностях я очень даже мог бы. Просто не стану.

– Не дури, Коля. Есть дело. – Я подождал и не услышал ответа. – Рустам сбежал, верно?

Ответную реплику я проигнорировал – одни эмоции и никакой полезной информации.

– Открыл бы, что ли, – предложил я. – Поговорим.

Судя по специфическому грохоту и жалобному звону стекла, в дверь с той стороны врезался графин и перестал быть графином.

– Брось, Коля, – сказал я. – Ты один, а нас четверо не таких уж слабых мужчин. Надо будет – выломаем дверь, а тебя сомнем. – Не уверен, но, кажется, внутри зло рассмеялись. По правде говоря, я сильно сомневался в боевых качествах Лени и Виталия, а Матвеич и вовсе спал. – Ты хочешь сказать, что у тебя есть оружие? Очень хорошо. Тогда тебе придется либо перестрелять нас всех – с понятными последствиями для тебя лично, – либо последовать за Рустамом. – Я опять сделал паузу и вновь не услышал ответа. – Лезть в воду холодно, я понимаю... Но оставаться здесь и ничего не предпринимать я тебе тоже не советую. Как бы ты ни берегся... ты улавливаешь мысль?

Тогда он отпер. Набычившийся, смурной, с безумным взглядом. До состояния души, в котором люди начинают крушить все, что подвернется под руку, ему не хватало самой малости. А еще он придерживался рукой за косяк и, видно, не зря.

– Ну? – спросил он.

– Дай-ка посмотреть твой затылок, – сказал я. – Рустам постарался? А чем?

– Не твое дело.

– Мое. Я врач.

Его шатнуло, и тогда я увидел, что творится в комнате. Мама дорогая!..

* * *

Я сходил на крыльцо за сосулькой, чтобы приложить лед к затылку Коли, где вздулся изрядный желвак. Вряд ли пострадавший чувствовал себя очень хорошо, но кость была цела, и симптомов основательного сотрясения мозга я не заметил. Рустам не собирался убивать своего коллегу, он просто выключил его на время, оглушив ударом сзади.

Дальше крыльца я не пошел. На реке шуршало и потрескивало, льдины терлись о берега. Небо было беззвездное и безлунное. Свет из холла, пробиваясь сквозь пыльные стрельчатые окна над крыльцом, таял в тумане, вырывая из черноты совсем небольшой кусок. Я был почти уверен, что Рустам уже смылся с острова, но не собирался проверять это на опыте, используя себя как наживку. Если где-то там, в промозглой черноте, раздетый и весь в пупырышках, он сейчас пробует большим пальцем ноги ледяную водичку, повизгивая и шепотом матерясь, – пусть и дальше предается этому занятию. Не надо ему мешать.