Шанс для динозавра - читать онлайн книгу. Автор: Александр Громов cтр.№ 5

Крегор ощутил неприятный холодок. Имперских агентов и своих предателей Барини казнил более или менее мучительно, смотря по занимаемому ими посту и нанесенному ущербу. Случалось, заменял сажание на кол, сдирание кожи или костер обыкновенным повешением за шею. Но казнил всегда, ибо пророк Гама учит, что предательство – худшее из злодеяний.

Но кто предатель? Князь все понял. Князь ничего не скажет, но начнет негласный розыск. Под навет могут попасть невинные. Правда, Барини предпочитает десять раз подумать, прежде чем совершить что-нибудь необратимое, но ведь он только князь, а не святой… Могут полететь головы. Пресветлый Гама, не дай гневу его светлости затмить ясный разум! Господи, заступись за невинных перед государем, помоги им!..

Мальчишка вдруг оскалился, выкрикнул шипящее оскорбление и плюнул, целясь в князя. Не попал, рванулся вперед, забарахтался в цепких солдатских руках. Крегор творил молчаливую молитву. Боже, сделай так, чтобы князь велел пытать этого звереныша! Пусть его милость выйдет из себя и прикажет Думбе ломать гаденышу кость за костью до тех пор, пока тот не заговорит! Но вряд ли… Единовластный владыка Унгана знаменит на весь мир выдержкой и отвращением к чрезмерной жестокости. Истинный последователь Гамы не заставит пленного выть от боли, выхаркивая вместе с кровью бессвязные, но такие ценные слова…

Так и вышло.

– Этого – за разбой и святотатство – удавить, – приказал князь. – И в путь, дети мои, в путь!

В пещере было сухо, потрескивали горящие свечи. Обыкновенных паломников Гама принимал на лужайке перед обширной дырой в меловой скале, куда мог бы въехать и всадник, если бы только посмел. Но князь Барини, конечно же, заслуживал большего внимания святого человека. Хотя и Барини оставил коня и всю свиту внизу. Расположившись на опушке горного леса у подножия Святой лесницы, солдаты кутались в плащи возле экономных костров, шепотом проклиная паломников, что за двадцать лет перевели в лесу весь сухостой. Шепотом же обсуждали таинственные свойства этого места, благословленного, по слухам, самим Гамой. За лошадьми и оробевшими в непривычных для них горах, а потому очень тихими вьючными птицами приглядывали вполглаза: всякий знал, что Гама проклял и изгнал отсюда летучих крыс-вампиров, а что до горцев, то даже самый дикий из них не осмелится ни напасть здесь, ни угнать лошадь. Напротив, горцы с великим удовольствием проломят череп вору-святотатцу и поделят между собой его имущество. Здесь земля Гамы. Он все видит, все слышит. Одним сказанным вполголоса словом он может изменить судьбу человека.

По Святой лестнице, выбитой в скале неведомо кем и когда, полагалось подниматься пешком и поодиночке. О ней тоже шептались, передавая друг другу легенду о том, что давным-давно в этих краях жило племя оборотней, похищавших младенцев в горских селениях; когда же горцы в отместку нападали на разбойное гнездо, убивая по пути всех зверей без разбора, чтобы не дать уйти ни одному оборотню, враг отступал – нет, убегал! – вверх по этой узкой лестнице, и глуп был тот, кто преследовал их. Летящие сверху валуны сметали преследователей. (В подтверждение своих слов рассказчики указывали на валяющиеся повсюду камни и попорченные там и сям ступени.) В конце концов пророк Гама истребил дьяволово отродье, изгнал поселившихся в скалах злых духов, очистил лестницу от древних проклятий и поселился на самом верху, куда нет хода человеку с дурными помыслами и бездельными просьбами. Там, в своей пещере, он беседует с богом. Мало кто входил в пещеру. Князь входил, но разве у него спросишь, каково там? Рассказывают всякое: и то, что стены пещеры отделаны платиной, золотом и драгоценными камнями размером с лошадиную голову, и вовсе обратное: скромное, даже очень скромное жилище отшельника. Широко известно, что богатые дары Гама ласково, но твердо отсылает назад, принимая от паломников лишь скромную пищу да старые книги. Иногда еще свечи и грубую ткань на одежду. Возможно, он богаче всех королей, а возможно, богатство интересует его не больше, чем полет мухи над помойкой. Так или иначе, могущество Гамы велико, и последнему дураку ясно, что ни золото, ни камни тут ни при чем.

Рассказывают также, что человека с черным сердцем и дурными намерениями на Святой лестнице ждет страшное. Нет, уже не падающие камни, а нечто худшее и, главное, непостижимое. Сама лестница может сбросить негодяя в пропасть. Из скалы с ревом вырвется фонтан всесжигающего пламени. Некоторым грабителям, соблазнившимся выдумками о несметных сокровищах, будто бы везло больше, чем сожженным заживо и разбившимся в брызги: задолго до конца подъема они просто умирали непонятно отчего – засыпали на ходу, ложились на каменные ступени и уже не просыпались никогда. И это пугало сильнее огня и высоты.

О князе у костров не говорили, но все видели редкое зрелище: спешившийся Барини поднимался по лестнице, один, без провожатых, и на княжью спину давил тяжелый заплечный мешок с дарами. Несмотря на грузность и годы, князь оставался силен, как встарь, и взбирался без отдыха, пока не исчез за поворотом скалы. Потом – лишь потом, после возвращения в Марбакау – очевидцы растрезвонят повсюду о недюжинной силе и благочестии князя. И пойдут разговоры за дубовыми столами в трактирах близ казарм: «Знаешь, что я тебе скажу, приятель? Благочестие – это, конечно, богоугодно, ну и смирение тоже, и за князя нашего мы молиться должны, а только как бы не заплакать нам горькими слезами…» – «Что-о? Повтори! Что ты сейчас сказал?!» – «А то и сказал, что нечего нам ждать, когда имперские дерьмоеды прочухаются да соберутся с силами. Пора, пора самим начать, не то дождемся пирогов с требухой… Дураков-то и в алтаре бьют». – «А-а, так бы сразу и говорил, а то я уж подумал, что ты против нашего князя…» – «А ты меньше думай – надорвешься. Лучше вот что прикинь: зачем наш князь ездил к святому Гаме, а? Скоро начнется потеха, вот увидишь. Да и давно пора…»

И то верно: при всем благочестии Барини не решился бы в такое беспокойное время оставить Унган почти на три недели ради заурядного паломничества. Это понимали умные люди в Марбакау. Понимали старейшины опального Дагора. И уж подавно это понимали в Империи. События близки. Они надвигаются. Их время придет очень скоро.

Война.

Достигнув лужайки перед пещерой, запыхавшийся Барини постоял в хорошо известном ему месте, чтобы наверняка сработал емкостной датчик. Хотя встреча была оговорена заранее, не стоило провоцировать святого отшельника. Подходы к его жилищу защищены не только жутковатыми легендами, но и кой-чем посерьезнее, да и сам Гама может перенервничать, а глаз у него по-прежнему верный.

Гама не вышел навстречу. Он ждал князя в малом зале за первым поворотом – высокий, костистый, седовласый. Властный старик в белой хламиде, умеющий, когда надо, быть и ласковым. Умеющий быть и не стариком. На грубо сколоченном столе перед ним имелся глиняный кувшин – по всему видно, с его любимой сливянкой, вымороженной на леднике. По столу были разбросаны крошки сыра.

– Видел? – спросил он вместо приветствия.

– Видел, – кивнул Барини, снимая с плеч мешок. – Это точно был «Пилигрим»?

– А что же еще?