Язык огня - читать онлайн книгу. Автор: Гауте Хейволл cтр.№ 36

Это была короткая, но красивая речь. Единственная.

Потом все стали разъезжаться по домам, тени удлинялись, и солнце медленно уходило за горы на западе. Настал вечер, сирень утопала в цвету и вечернем аромате. Чуть раньше половины одиннадцатого раскаленное солнце опустилось за сосны на горе Скрефьелле, и тогда, в точности как это происходит и сейчас, деревья почернели и стали отчетливо выделяться на фоне неба, словно были выжжены на нем.

Мои родители просидели весь вечер перед телевизором. Иногда папа вставал и выходил на крыльцо, стоял там, прислушиваясь, а потом возвращался, не говоря ни слова. Они смотрели новости спорта, хотя и не особенно ими интересовались. Разве что папа, но он увлекался прыжками на лыжах с трамплина, а в тот вечер в центре внимания был чемпионат мира по футболу в Аргентине. Так что постепенно они разговорились о том, как прошли крестины. О проповеди. Обо всех, кто был в церкви, о поездке на пепелище, обо мне, о том, что я был спокоен и все прошло так хорошо.

Они просидели долго, глядя на экран и почти полностью приглушив звук. Папа снова поднялся, подошел к окну и долго стоял там, смотря наружу.

— Видишь что-нибудь? — сказала мама.

— Нет, — ответил он. — Ничего.

Потом он вышел на крыльцо, обошел дом. Давно наступили сумерки, и на траву выпала роса. Войдя в дом, он обхватил себя руками и несколько раз похлопал по плечам, чтобы согреться.

В десять часов передавали Alberni Quartet. К полуночи телепередачи закончились, и мама включила радио и слушала новости. Новых пожаров не было.

Я уже несколько часов спал, когда мама легла. Она надеялась, что ночь будет спокойная, потому что прошлая ночь оказалась тихой и потому что Омланн всего несколько часов назад за нас всех помолился. Я спал крепким и тихим сном в глубокой колыбели. Папа бодрствовал еще несколько часов. Иногда он выходил на крыльцо и прислушивался. В половине первого он тоже лег.

— Сегодня ночью пожаров не будет, — шепнул он маме. — Это кончилось, я чувствую. Это кончилось.

Потом он потушил свет и заснул почти сразу же, в то время как мама еще лежала без сна и прислушивалась к ровному дыханию ребенка, доносившемуся как бы из самой темноты.

В час оба проснулись от звуков.

Кто-то стоял возле окна и тихо что-то говорил. Это был Юн. Папа моментально оделся и вышел. Мужчины постояли несколько минут во дворе, переговорили, папа вернулся в дом и сказал, что должен немедленно уйти. Что-то случилось. Два жилых дома сгорели в Ватнели, неизвестно, были ли в них люди и не случилось ли пожара еще где. Поджигатель снова делал свое дело. Или поджигатели. Ситуация была близка к панике, так что всем мужчинам поселка нужно действовать — дежурить и патрулировать дороги.

До его ухода мама встала и зажгла весь свет в доме. Прежде чем сесть за стол на кухне, она проверила, что все входные двери заперты, дверь из кухни в спальню была открыта, и она успела заметить красные огни задних фар, когда папа выезжал со двора.

Он ехал вниз, крутыми поворотами, через Воллан на равнину и мимо дома Осты. Внизу в Лаувсланнсмуэне светились окна старой школы, выстроенной возле дороги. Проезжая вдоль озера Бурьванне, он видел свет из окон домов, словно колеблющиеся колонны в воде. Свет был в Сульосе, свет был у Кнюта Фригста, и в Браннсволле свет горел, и в большом зале молельного дома. Он видел шесть блестящих стеклянных шаров, светившихся под потолком. Он мог увидеть и кафедру, которая казалась тяжелой и массивной, но на самом деле легко сдвигалась и переставлялась, и он видел очертания картины с человеком и мотыгой. На площадке уже собрались люди. Они стояли темными группками возле автомобилей, но он не успел никого из них рассмотреть. В доме поселковой администрации тоже был свет, снаружи стояло несколько полицейских машин, а в окнах старого зала заседаний правления он заметил множество длинных теней. Крепче взявшись за руль своего синего «датсуна», он продолжал путь к повороту на Фоссан, далее к Фьелльсгорьшлетте, где туман большими клочьями висел всего в нескольких метрах над полями. Там его остановила полиция. Он опустил стекло, и полицейский посветил прямо ему в лицо, потом осветил салон и заднее сиденье. Он должен был назвать свое имя, откуда он, куда направляется, имя и номер машины были записаны, и он мог продолжать движение. Проехав поворот перед озером Ливанне, он сразу же увидел свет двух пожаров. Хотя туман здесь был гуще, он отчетливо видел море, колышущееся на небе. Это было то самое море огня, которое позже многие старались мне описать, одновременно нереальное и поразительно реальное. Въехав на пригорок после Каддеберга, он выбрался из тумана и увидел черный дым, валивший из огня и расползавшийся по небу чернильным пятном. Наконец он добрался до места. Выключил мотор, вышел из машины, не стал закрывать дверь и медленно приблизился к пожару. На месте уже стояло несколько человек, но царила удивительная тишина на фоне громкого треска от горящего огня и жужжания водяных насосов. Иногда, когда внутри пожара что-то не выдерживало и рушилось под натиском огня, слышались вздохи. Он наблюдал, как дом Улава и Юханны медленно пожирали языки пламени, и думал, наверно, о светлом и легком Коре, с которым вместе принимал конфирмацию осенью двадцать лет назад. И одновременно с этим он видел свет от дома Кнютсена, тоже в огне, всего в нескольких сотнях метров дальше по дороге на Мэсель. Оба дома горели одновременно, на расстоянии нескольких сотен метров друг от друга. Немыслимо. Но факт. Полиция была на месте и журналисты. Фотограф сделал несколько шагов по саду, встал на колено в высокой траве и щелкнул аппаратом. Эта фотография и была напечатана на следующий день на первой странице газеты «Сёрланне», дом на ней стоит как бы в ореоле. Через несколько минут подъехал еще один патрульный автомобиль, больше остальных, и остановился возле сарая, спасенного от пламени. Открылась задняя дверь, и он увидел, как черная тень спрыгнула с подножки. Это была овчарка. Собака сначала обежала вокруг ног всех, кто стоял на месте. Обнюхала обувь, потом понюхала брючины у каждого. Остановившись возле папы, она потянулась и понюхала его руки. Посмотрела на него. В глазах животного светились отблески огня. Казалось, эти глаза видели и знали все, но были заточены в собственной, исполненной мудрости тьме. Собака переходила от одного к другому. Прошлась между башмаками, ботинками и брючинами, но наконец ее свистнул полицейский, и она исчезла, ушла по дороге в сторону Мэселя. Немного времени спустя объявили, что все, кто может, должны немедленно отправиться на поиски новых возможных пожаров. Потому что в эту минуту в разных частях поселка могли гореть дома, о чем пока никому не известно, и этот пожар следовало любой ценой обнаружить и по возможности потушить как можно быстрее. Ни у кого не было ни малейшего представления о ситуации. Никто ничего не знал. Все должны были ехать, каждый в своем направлении и как можно быстрее. Папа сел в машину, и примерно в то же время в полутьме зарычал мотор мотоцикла. Двое молодых ребят вскочили на него и умчались. Папа ехал медленно, съезжая с горы в сторону Килена и вглядываясь в темноту над озером Ливанне. Он проехал мимо дома Конрада, где тот частенько стоял в подвале и откачивал мед из сот, проехал здание почты и дом Каддеберга, где все окна светились и даже полки в магазине освещал теплый, желтоватый свет. Возле дома для собраний можно было различить две-три неподвижные фигуры, это сидели дежурные. То же перед заправкой «Шелл», и рядом с домом священника, и возле старой песчаной литейной мастерской, и около скотобойни, где теперь, впрочем, не было никакой скотобойни. Дом Халланна светился окнами от подвала до чердака, а рядом с телефонной станцией он разглядел две темные фигуры на крыльце. Везде были люди, и тем не менее все выглядело тихим и заброшенным. Над Ливанне висел туман, огонь в Ватнели отражался в нем странным оранжевым цветом, море огня и этот странный свет были последним, что увидел мой отец, прежде чем на дороге перед ним грохнуло.