Хрупкие жизни. Истории кардиохирурга о профессии, где нет места сомнениям и страху - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Уэстаби cтр.№ 34

В семь утра меня вызвали к телефону на сестринском посту: со мной хотел поговорить кто-то с американским акцентом (имени им не сказали). Это был Джордж Маговерн – человек, который положил начало разработке AB-180. Он звонил из Питтсбурга – там было далеко за полночь. Ричард уже связался с ним, но он хотел поблагодарить меня лично. Его инженеры все еще праздновали это событие; они передавали Джули наилучшие пожелания и выражали надежду, что мы сможем продержаться до тех пор, пока не раздобудем донорское сердце. Я ответил, что постараемся. Вот она – та самая поддержка, в которой я так нуждался и которая помогла мне закрыть глаза на скептиков. А заодно и на главврача.

На следующий день мы отключили АИК и достали трахеальную трубку. Удивительно, но с мозгом Джули, судя по всему, все было в норме. Она могла поддерживать разговор с родителями, а в мочеприемнике что-то плескалось. Я перевел взгляд на прямую линию на кардиомониторе и заметил кое-что любопытное. Регулярный сердечный ритм сменился беспорядочным мерцанием предсердий. Само по себе это было обычным явлением, но после длительной паузы вслед за нерегулярными сокращениями на мониторе наблюдался отчетливый всплеск: сердце начало выбрасывать кровь, когда у него появлялась возможность хоть немного наполниться.

Я ничего не сказал, но начал подозревать, что состояние сердца Джули улучшалось. В большинстве случаев медикаментозное лечение помогает больным вирусным миокардитом, и они выздоравливают, не достигая стадии шока. Тогда зачем же делать Джули пересадку сердца, если ее собственное сердце набиралось сил? Просто потому, что так принято при острой сердечной недостаточности? Я предложил ввести девушке дозу стероидов, чтобы снять воспаление в сердечной мышце. То еще колдовство, но она как минимум будет чувствовать себя не так паршиво.

Теперь мне предстояло принять очень сложное решение. Была среда. По чьему-то нелепому недосмотру у меня оказалось запланировано выступление на конференции в Японии в пятницу, а затем еще одно в субботу, только уже в Южной Африке. Как вообще можно было такое запланировать? Даты были записаны в ежедневнике так, словно речь шла о Лондоне и Бирмингеме. Однако при желании я теоретически мог успеть в оба места. Вопрос состоял не в том, куда ехать, а в том, следует ли мне в принципе ехать куда-либо. Из-за разницы во времени я даже не мог толком подсчитать, как долго меня не будет в Оксфорде. С другой стороны, незаменимых людей нет, на мою команду можно положиться, а состояние Джули стабилизировалось. Таким образом, я решил все же поехать.

Накануне отъезда я собрал Кацумату, Ричарда, Дезире и всех врачей из отделения интенсивной терапии, чтобы составить план на время моего отсутствия. Все выглядело много-обещающе: функции почек и печени Джули восстанавливались, на осциллограмме артериального давления отмечались регулярные всплески, а ее сердце, судя по ЭКГ, сокращалось все лучше и лучше. Насос справлялся со своими обязанностями. Наш план заключался в том, чтобы поддерживать Джули в стабильном состоянии и дать ее организму возможность постепенно восстановиться. Для этого требовались крепкие нервы.

Спустя несколько дней я получил сообщение, которого так боялся. В субботу, включив телефон по прилете в Йоханнесбург, я увидел тревожную СМС от Кацуматы. У Джули началось желудочное кровотечение – распространенная реакция организма на стресс, усугубляемая антикоагулянтами, которые давали Джули, чтобы насос работал без проблем. Но. Было одно большое «но». Сердце девушки на эхокардиограмме выглядело сейчас значительно лучше. Когда насос выключали, левый желудочек обеспечивал практически нормальное давление. Я заподозрил, что стероиды, которые помогли сердцу, вызвали кровотечение в желудке. Нужно было обсудить ситуацию.

Я послал Кацумате ответное сообщение: «Сейчас в Южной Африке. Позвоните мне».

Вскоре раздался звонок.

– Как там в Японии? – спросил Кацумата.

– Отлично. Только не надо про войну, – ответил я, а потом добил его: – Продолжайте пока что давать ей антикоагулянт. На час снизьте обороты насоса до тысячи в минуту. Если сердце будет по-прежнему нормально работать, убирайте насос.

В трубке повисла тишина. Готов поклясться, я чувствовал всю глубину недоумения, которое испытывал Кацумата. Наконец я прервал затянувшуюся паузу:

– Да ладно, Кацу. У вас с Ричардом все получится. Вытащите эту хреновину, и все.

Кацумата звонил мне из Оксфорда ранним утром в субботу. Они вместе с Ричардом вернулись к кровати пациентки и назначили еще одну эхокардиографию. Когда мощность насоса снизилась, левый желудочек начал набирать и выталкивать больше крови. Они спросили Джули, не изменилось ли ее самочувствие, и та ответила, что чувствует себя хорошо. Все, чего ей хотелось, – чтобы насос поскорее удалили. Одышка исчезла, а давление, судя по осциллограмме на экране, пришло в норму. Ричард знал, что чем ниже скорость насоса, тем выше риск образования тромба в его камере или в сосудистом имплантате.

Дезире, начавшая делать переливание крови, спросила, что я сказал по телефону.

– Он сказал убрать насос и не вспоминать про войну, – произнес Кацумата с дрожью в голосе. – И еще кое-что. Сообщить главврачу только после того, как вытащим насос. Мы же не хотим, чтобы его удар хватил.

– Тогда лучше предупредить операционную бригаду и начать подготовку, – ответила Дезире.

Ричард и Кацумата объяснили Джули и ее родителям, каков риск. Если сердце успело восстановиться, но девушка умрет от кровотечения в желудке, это будет катастрофа. Даже Ричард, несмотря на большой опыт в Вашингтоне, не на шутку волновался. Для него ставки были слишком высоки: впервые он и AB-180 настолько приблизились к успеху. Тем не менее жизнь пациентки была превыше всего.

Итак, Джули доставили в операционную через семь дней после вживления насоса. Забавно: именно столько времени обычно требуется, чтобы излечиться от вирусного заболевания. У Ричарда не было разрешения оперировать в нашей больнице, так что ему пришлось просто наблюдать за происходящим, хотя при возникновения проблемы он обязательно подключился бы. Полный сдержанного оптимизма и надежды на успех, он не имел ничего против.

Сердце Джули выглядело хорошо: отек прошел, давление стабилизировалось, и требовалась лишь незначительная медикаментозная поддержка. На всякий случай у хирургов имелся под рукой баллон-насос, но Джули он не был нужен. Кацумата протер всю грудную клетку теплым физраствором, тщательно удаляя запекшуюся кровь из грудной полости и околосердечной сумки. Он вставил чистую дренажную трубку, а затем крепко стянул грудину проволокой. Теперь уже раз и навсегда.

Очень важно было не сбавлять обороты. Джули быстро пришла в себя и чувствовала себя гораздо лучше, когда ее отключили от аппарата искусственной вентиляции легких. Позже тем же вечером убрали и трубку из трахеи. Несмотря на то что смена Дезире давно подошла к концу, она осталась с Джули, чтобы напоминать той глубоко дышать и кашлять, несмотря на боль. Антикоагулянты отменили, и вскоре кровотечение, начавшееся из-за поверхностного повреждения желудка, остановилось.